Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Линия огня - Орехов (Мельник) Василий - Страница 19


19
Изменить размер шрифта:

Ну, нет, дорогая, нельзя так обращаться с огнестрельным оружием, когда держишь человека на мушке. Не уверен, что я сам хотел этого, но мои рефлексы сработали автоматически. Бросившись на нее, я мигом выкрутил у нее из ладони пистолет, который она судорожно попыталась вздернуть, заломил ей обе руки за спину и прижал к себе, лишив возможности лягаться. После этого Махмуд обычно кладет наполовину стреноженной жертве ладонь на темя, запускает два пальца в глаза и с удовольствием произносит: «И на конвоирование!» Однако я не мог поступить так с женщиной, тем более с женщиной, которую когда-то любил.

Через мгновение она уже вырвалась из моей более чем щадящей хватки, и снова ревела, и обнимала меня, и яростно колотила кулачками в мою услужливо выпяченную грудь:

– Кретин! Жаба! Радиоактивное мясо! Что ж ты делаешь со мной, я ведь люблю тебя, люблю, дрянь такая, сволочь!..

За моей спиной тихо скрипнула, закрываясь, дверь с выломанным замком. Ай, Патогеныч, собака бешеная, подумал я, крепко прижимая к себе свою милую девочку. Поймаю – убью. Спасибо, брат…

Глава 5

Новые неприятности

Когда я трижды доказал Динке, насколько сильно по ней соскучился, мы наконец сумели оторваться друг от друга. Мы закурили и, лежа на спине, лениво стряхивали пепел в пустую жестяную банку из-под пива, стоявшую у меня на груди. Все как в старые добрые времена. Подруга положила мне голову на плечо и разглядывала мое лицо своими огромными черными глазищами.

– Чего смотришь? – поинтересовался я. – Динка-блондинка.

– Дурак, – фыркнула она. – Сам ты блондинка.

Волосы у моей девочки действительно чернее воронова крыла. Чернее ночного неба над Зоной. Зароешься в них лицом – и кажется, можно спокойно умирать. Ничего лучше в жизни уже не будет.

Я любовался ее стройной фигурой, лениво размышляя, что же между нами общего, что так прочно связывает нас, несмотря ни на какие дрязги, ссоры и даже, как выяснилось, взаимные измены. Что я вообще знал о ней? Да практически ничего. Маленький беззащитный зверек приехал в Чернобыль-4 раньше меня – в поисках своего отца, сгинувшего где-то в этих краях. Я никогда не спрашивал, что ей довелось пережить до нашей встречи – а пережить ей наверняка довелось многое. Сама она тоже не любила возвращаться к теме прошлого. Как бы то ни было, за несколько лет Динка превратилась в роскошную, ослепительно красивую, умеющую постоять за себя, но абсолютно фригидную стерву, звезду местного стриптиза под сценическим псевдонимом Диана. Мне довелось неоднократно драться из-за нее, однажды с самим Термитом, но в конце концов она все же стала моей. Я потратил очень много сил, времени и заботы, чтобы однажды ночью она вдруг всхлипнула подо мной от неподдельной страсти. Я кропотливо и терпеливо лепил из нее женщину своей мечты, потому что, хотя снаружи она уже была таковой, внутри у нее смерзлись в один большой и грязный сугроб хронические боль, тоска, одиночество и обида. Я никогда не интересовался, как она сумела выжить в этом суровом месте и почему Бубна когда-то делал ей королевские подарки. Я никогда не интересовался ее прежними связями, хотя до меня и доходили слухи о ее длительном и мучительном романе с покойным Иваном Тайгой. Это все было в прошлом. Я хотел, чтобы между нами ничего не стояло, чтобы ничего не омрачало наши отношения. Я даже простил ей бармена Джо, давно уже простил, хотя и понимал, конечно, что еще одна такая выходка моей подруги – и между нами все лопнет окончательно и бесповоротно.

И она по-прежнему искала отца. Это была ее идея фикс, хотя он бесследно исчез много лет назад, когда она еще была маленькой девочкой. Она ходила к Че и анализировала с ним какие-то загадочные файлы из ПДА погибших сталкеров и армейские радиоперехваты. Она подолгу беседовала с полубезумными бродягами, выбравшимися из глубин Зоны с обожженным рассудком. Она подробно расспрашивала меня о том, что я видел за Периметром и какие сплетни слышал. Иногда я про себя бешено ревновал ее к отцу и, честно говоря, сейчас не взялся бы утверждать наверняка, ради чего она вернулась – ради меня или ради того, чтобы продолжать свои бесплодные поиски.

Хотя какая мне разница. Она рядом, я чувствую под боком тепло ее тела. Пошло оно все.

Мы лежали в постели в ее коттеджике на окраине Чернобыля-4. Нам было уютно вдвоем. Безумие и ужас Зоны остались где-то там, далеко снаружи.

Но мне зачем-то нужно было ковырять едва подсохшие раны. Вот такой я кретин.

– Значит, с Айваром ничего не вышло у тебя, – сказал я, стряхивая пепел в банку.

– А ничего и не могло выйти. – Голос подруги не изменился, но я почувствовал, как она напряглась всем телом. – Мы расстались сразу, как только нас задержали на новом Периметре. Нас всех допрашивали по отдельности, а потом я больше не видела никого из тех, с кем мы выбирались. На следующий день меня вместе с другими эвакуированными отправили в Харьков.

О как. Нет, я понимал, конечно, что Динка должна была быть где-то рядом, но мысль о том, что мы вполне можем столкнуться в одном эвакуационном автобусе или на улице Харькова, мне как-то в голову не приходила.

– Он меня искал, – продолжала подруга, бросив окурок в банку. – Писал электронные письма, умолял отозваться. Потом перестал. Наверное, понял, что бесполезно…

– Прямо Орлеанская дева Жанна д’Арк, – сдержанно похвалил я. – Прямо хранила верность своему единственному.

– Пошел в задницу. – Динка ущипнула меня так умело, что я чуть не взвыл от боли. – Договорились же вроде. Проехали.

– Проехали, ага. Но тебе иногда нужно указывать твое место, женщина.

– Мужчина, мать твою! Ты для этого цирк в баре устроил? Унизить меня хотел посильнее?

– Ага, – флегматично подтвердил я. – Раздавить и втоптать в грязь.

– А ведь я тебя после этого убить хотела, милый. Пойти в гримерку, взять пистолет и высадить в тебя всю обойму прямо перед стойкой…

– Радость моя, – сказал я.

– Вместо этого разревелась, как дура, – продолжала Динка, подперев щеку рукой. – Подумала: как же я буду одновременно стрелять и реветь? Глупость какая…

– Умница, мышка, – сказал я. – Никогда не следует терять лица. А лучший способ потерять лицо – это реветь и стрелять одновременно. Ну его к монахам.

– Проклятый алкоголик, – проворковала Динка, положив мне ладонь на плечо. – Мясо…

– Аккуратнее, – хладнокровно предупредил я. – Пепельницу свалишь.

– Ты меня только для того и вызвал из Харькова? – спросила Динка, назло мне продвигая ладонь ближе к банке. – Чтобы круто унизить при всех? Сучонок.

– Я никуда тебя не вызывал, красавица. О чем ты?

– Ну как же. – Диана Эдуардовна изволили царственно играть мужественной порослью у меня на груди, прихватывая ее изящными пальчиками. – Ты же прислал мне на ПДА: «Детка, вернись, я все прощу. Хемуль». И я, как девочка, немедленно все бросила и кинулась по первому свистку…

– Я ничего тебе не посылал. – Я вдруг на мгновение ощутил знакомое чувство, как в Зоне, когда совсем рядом находится какой-то крупный мутировавший организм или невидимая аномалия: волоски на загривке вдруг встали дыбом, а по коже словно провели ледяной мочалкой. – Между прочим, я никогда не называл тебя «детка».

Узкая ладошка Динки на мгновение замерла, затем переместилась на мой живот и принялась поглаживать его в опасной близости от неприкасаемого.

– Наверное, это Патогеныч послал, – сказала она. – Или Енот. Молодцы ребята. Иначе так бы мы с тобой и страдали, как последние идиоты…

– Я не страдал, – безжалостно заявил я. – У меня была Ириш.

– Ты с ней был счастлив? – спросила моя волшебная девочка.

Всего-то и делов было раскрыть пасть и выдавить из себя один-единственный утвердительный звук. Но я не сумел этого сделать. Должно быть, старею.

– Вот, – удовлетворенно кивнула Диана. – Это не измена. Это просто физиология. Кобелизм. И у меня тогда – тоже не было никакой любви, один проклятый кобелизм, только женский. Какая же я была дура…