Золотоискатели - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 18

Казалось, Ваби тоже на несколько минут затаил дыхание. Он с большим волнением переводил взор с Родерика на Мукоки и обратно. Старый траппер по каким-то невыясненным причинам предпочитал хранить молчание.

Родерик вытащил из одного из внутренних карманов небольшой предмет, тщательно завернутый в суконку.

Неторопливо развернув свое сокровище, он произнес:

— Как видите, я сохранил небольшой слиток золота, который хранился в замшевом мешочке и пришелся при разделе на мою долю. Я имел в виду по возвращении в цивилизованные страны сделать из него булавку для галстука. Я никогда не разлучался с ним. У меня имеются кое-какие познания из области геологии и минералогии. В колледже мы проходили эти предметы, и они могут, пожалуй, принести нам теперь некоторую пользу. Мне известно следующее. Если мы возьмем десять — двенадцать образцов золота, то почти каждый из них имеет нечто индивидуальное, что выражается, конечно, главным образом в цвете. Вы редко можете встретить два слитка одинакового оттенка. Конечно, все дело в тончайших нюансах, которые может уловить и констатировать только очень внимательный, опытный глаз.

Он вынул из кармана нож и кончиком его сделал на своем слитке точно такой же надрез, какой Мукоки раньше сделал на пуле. После этого он сравнил обе свежие поверхности, В данном случае уже не требовался особенно зоркий глаз для того, чтобы установить полную идентичность обоих кустов золота.

Ваби непроизвольно подался назад, мрачно сверкнул глазами и издал несколько нечленораздельных звуков. Лицо Родерика внезапно приняло землистый цвет. Один Мукоки стоически отнесся к вмешательству минералогии и ее весьма простому разъяснению тех таинственных фактов, с которыми они столкнулись.

— Ясно одно, — хриплым голосом произнес Ваби, — кто-то уже успел найти наше золото!

— Вполне вероятно! — подхватил Родерик, успевший преодолеть свое волнение. — Hо в то же время мы никак не можем сделать какие бы то ни было категорические выводы. С геологической точки зрения состав земли во всей этой области один и тот же, и, кроме того, вполне возможно, что те же горные породы мы можем найти далеко на север отсюда. Вот почему ничего удивительного нет в том, что слиток, найденный в этом месте, имеет тот же самый внешний вид, что и слиток, находящийся на расстоянии двухсот миль от нас. Все зависит от характера почвы. Так или иначе, наша тайна остается пока неразгаданной и нераскрытой…

— Человек выстрелил золотой нулей, а потом, может быть, умер, — в виде утешения высказал Мукоки свое мнение. — Возможно, что это была его единственная пуля, и он умер с голоду.

Легкая тень пронеслась по лицу Ваби.

— Само собой ясно, что незнакомец был адски голоден, если пошел на то, чтобы отливать пули из золота! — сказал он. Медведя он не убил, и, клянусь Юпитером, нам надо от души пожалеть несчастного.

Родерик не мог не покраснеть при мысли о том, какими эгоистами они все трое проявили себя.

— В таком случае я предпочел бы, чтобы он убил медведя! очень просто сказал он.

И вдруг с быстротой молнии пронеслась перед мысленным взором молодых людей трагедия, которая, вероятно, разыгралась здесь много лет назад. Человек, умирая с голода, собирает последние, жалкие силы и изготовляет золотую пулю с единственным желанием сохранить свою жизнь. Вдруг появляется громаднейший медведь. Несчастный стреляет, но неудачно и умирает в невыразимых страданиях…

— Лучше бы пропал медведь, чем человек! — резюмировал свои мысли Родерик. — Нам, собственно говоря, эта туша не очень нужна. Мы пока что не испытываем нужды к пище.

Мукоки предпочитал заниматься делом, чем разговорами. Он вооружился ножом и начал резать медведя на части. Молодые люди вскоре присоединились к нему.

— Я так думаю, — сказал Мукоки, ни на минуту не прекращая работы, — что этой ране месяцев шесть, не меньше. Нанесена она, вероятно, ранней зимой. Затем наступило тяжелое время…

— Несчастный человек! — вздохнул Родерик. — Может быть, придет такой день, когда мы узнаем всю правду. Я очень хотел бы этого!

Час спустя все трое вернулись к озеру, на берегу которого находилось их временное жилье, и принесли с собой лучшие части медвежьей туши, а также его шкуру. Для того, чтобы защитить шкуру от хищных животных, ее повесили очень высоко между двумя деревьями.

Родерик с великой гордостью смотрел на свою замечательную добычу.

— Нам придется, — сказал он с некоторой горечью, — оставить ее здесь до нашего возвращения. Но можем ли мы надеяться на то, обратном пути мы найдем ее на месте?

— Я думаю, что вполне можно надеяться! — ответил Ваби.

— Ты утверждаешь это?

— Категорически утверждаю! Она находится здесь в такой же безопасности, как на складах нашей фактории.

— А если какой-нибудь случайный путник стащит ее?

Ваби, приготовлявший в это время обед, прекратил на миг работу и воззрился на приятеля.

— Ты хочешь скачать, что он украдет ее у нас? — спросил он.

Мукоки, не пропустивший ни одного слова из этого разговора, в свою очередь, с большим удивлением смотрел на белого юношу.

— Вот что, дорогой мой, — очень спокойно произнес Ваби. — Помни pаз и навсегда следующее: в нашей безграничной и прекрасной стране воровства не существует! Я не говорю, конечно, об индейцах Вунга и им подобным, которые являются бандитами, так сказать, по профессии. Кроме этих людей, объявленных вне закона, наша Пустыня не знает воров!

Он прибавил после короткой паузы:

— Если завтра здесь случайно пройдет белый траппер и, взглянув на шкуру, найдет, что она висит слишком низко, он немедленно остановится и подтянет ее повыше. Он постарается спасти ее от хищных животных с таким же усердием, как и мы сами. Если же индеец поблизости разложит костер, то он примет все меры к тому, чтобы дым нисколько не испортил нашего добра, Видишь ли, Родерик, ваша так называемая цивилизация еще не успела испортить наших туземцев. Они так же естественно честны, как естественно дышат и едят!

— Но я не думаю, чтобы все индейцы были одинаково честны! — возразил Родерик. — Вот, например, индейцы, которые живут подальше на юг, большей частью отъявленные воры!

Он произнес это замечание, не подумав, и почти тотчас же пожалел о своих неосторожных словах. Мукоки сразу принял обиженный вид и поджал губы. Ваби, сам полукровка, тоже не выразил особого восторга, выслушав мнение друга, а тотчас же с гневным блеском в темных глазах заявил:

— Если такие случаи наблюдаются, и такие воры среди нас имеются, то во всем этом виноваты только белые, которые подали и подают поныне гибельные примеры. Начало местному воровству положили ваши «цивилизованные». Белые люди, прибыв в Нортландию, усвоили себе все положительные качества индейцев и взамен того наградили туземцев всеми своими пороками. Великий Север оздоровляет и проветривает все то, к чему он прикасается. Уже сам по себе воздух наш полон чистоты, ясности и правды!

Конечно, бывают исключения. Но в подавляющей массе своей индеец честен. Вот, например, наш Мукоки может умереть от стужи, но он никогда не позволит себе воспользоваться шкурой, которая принадлежит другому. Человек попроще и погрубее разрешит себе иногда взять шкуру, но непременно взамен оставит ружье или что-нибудь другое.

— Простите, друзья мои! — воскликнул Родерик, протягивая одну руку Ваби, а другую Мукоки. — Я здесь, среди вас и этой природы, новичок! Я только-только начинаю знакомиться с вами я вашими обычаями. Я еще не совсем ваш…

— Ты вполне наш, и не будем больше говорить об этом! — заявил Ваби.

Вечером, после обеда, сидя у догорающего костра, Ваби сказал Родерику:

— Не думай, ради Бога, что я хочу упрекнуть тебя за те слова, что ты давеча произнес. Меня это уж больше не интересует. Вот я хочу только сообщить тебе, что при желании, Мукоки мог бы рассказать несколько очень поэтичных легенд на тему: почему индейцы всегда честны. Но я знаю заранее, что он категорически откажется поведать их тебе, и вот почему я предлагаю мои услуги: если хочешь, я расскажу тебе одну легенду, не лишенную интереса.