Что удивительного в благодати? - Янси Филип - Страница 49

«Вы утверждаете, что Клинтон начитан в Библии, — писал мне один из читателей. — Что ж, то же самое можно сказать и о дьяволе! Он вам пыль в глаза пустил». Многие полагали, что евангельским христианам вообще не следовало встречаться с президентом. Авторы шести писем проводили прямую параллель с Гитлером, который цинично использовал священников в собственных целях. Другие сравнивали нас с теми из православных священников, что склонились перед Сталиным. В качестве примера для подражания нам предлагались библейские сцены противостояния веры и власти: Иоанн Креститель перед Иродом, Илия перед Ахавом, Нафан перед Давидом. Почему я не уподобился пророку, не ткнул обличительным перстом в лицо президенту?

Один мой критик писал: «Если бы Филип Янси увидел, что ребенка вот–вот переедет поезд, он был не прикрикнул на малыша и не оттолкнул его с рельс. Он стоял бы себе в сторонке, ласково уговаривая беднягу отойти».

Менее десяти процентов писем несли положительный заряд. А злобные личные нападки вообще застали меня врасплох. Один мой читатель предположил: «Переезд с равнин Среднего запада в разреженную атмосферу Колорадо сократил запас кислорода в легких мистера Янси. Его разум помрачился». Другой высказался так: «Надеюсь, Фил Янси с удовольствием вкусил яйца всмятку за завтраком в Белом Доме, а пока он утирал с вымазанной физиономии желток, администрация Клинтона продолжала свою безбожную и аморальную работу».

За двадцать пять лет работы в журнале я получил причитавшуюся мне долю неодобрительных отзывов, но, продираясь сквозь пачки озлобленных поношений, я окончательно понял, почему в глазах мира понятие «благодать» отнюдь не ассоциируется с евангельскими христианами.

Большинство посланий Павла строится по единой схеме: первая часть письма посвящена возвышенным богословским понятиям, например, «сокровищнице благодати Божьей». Затем Павел приостанавливает рассуждения, чтобы ответить на вероятные возражения читателей, и лишь потом переходит к практическим выводам, подробно объясняя, как проявляются эти сокровища в суете повседневной жизни, говорит, например, как обретший благодать человек поведет себя в качестве супруга, члена церкви или гражданина.

Прибегнув к той же схеме, я постарался показать, что благодать — это дивная сила, разрывающая узы безблагодатности, сковывающие народы, племена и семьи. Благодать несет нам радостную весть: Господь вселенной любит нас. И эта весть так хороша, что многих повергает в смущение. Однако моя задача не ограничивается провозглашением этой вести. Настало время перейти к практическому вопросу: если благодать хороша, почему мы столь редко обнаруживаем ее в христианах?

Почему христиане, призванные источать благоухание благодати, вместо этого источают ядовитую вонь безблагодатности? Анализируя положение в США 1990–х годов, могу дать один ответ: церковь до такой степени погрязла в политической борьбе, что стала играть по правилам силы и власти, по безблагодатным правилам. Более всего церковь рискует утратить свое призвание, когда выходит на арену социальной борьбы.

Опубликовав статьи о Билле Клинтоне, я лишний раз убедился в этой истине. Едва ли не впервые я хорошенько внюхался в запах, источаемый некоторыми христианами. И то был отнюдь не приятный аромат. Я начал внимательнее всматриваться в отношения христиан с миром в целом. И что же? В передовице «Нью–Йорк Тайме» я прочел следующую мысль: деятельность религиозных консерваторов «представляет собой гораздо большую опасность для демократии, нежели коммунизм». Неужели авторы статьи искренне в это верили?

Поскольку общая тенденция как нельзя лучше отражается в карикатурах, я проследил за тем, как карикатуристы изображают христиан. Например, журнал «Нью–Йоркер» опубликовал такую картинку: официант в дорогом ресторане разъясняет клиенту пометки меню — мол, звездочки обозначают блюда, одобренные крайне правыми христианами. На другой политической карикатуре на типичной американской церкви висела табличка: «Первая антиклинтоновская».

Я безоговорочно уверен в праве и даже обязанности христиан участвовать в политике. Христиане всегда возглавляли крестовые походы — за освобождение рабов, за гражданские права, против абортов. Считаю также, что пресса раздувает «угрозу», будто назревающую в среде правых религиозных сил. Знакомые мне христиане–политики имеют мало общего с персонажами карикатур. Тем не менее, меня беспокоит возникшая недавно тенденция отождествлять евангельских христиан с «правыми христианами». Судя по карикатурам, христиане превращаются в глазах общества в педантов–моралистов, норовящих распоряжаться чужой жизнью.

Я знаю, почему в поступках некоторых христиан не обнаруживается благодати: виной тому страх. Мы подвергаемся нападкам в школах и судах, а порой и в Конгрессе. Вокруг происходят перемены, свидетельствующие о моральном упадке общества. Соединенные Штаты превзошли все развитые страны по числу уголовных преступлений, разводов, подростковых самоубийств, наркомании, количеству брошенных и внебрачных детей. Консерваторы превращаются в осаждаемое со всех сторон меньшинство. Их ценности постоянно подвергаются нападкам.

Каким образом могут христиане отстоять свои нравственные ценности в обмирщавшем обществе и при этом сохранить дух благодати и любви? Говоря словами псалмопевца: «Когда разрушены основания, что сделает праведник?» (Псалом 10:3). За яростью людей, писавших мне гневные письма, я вижу глубокую и вполне оправданную обеспокоенность за состояние мира, в котором не остается места для Бога. Однако я знаю также — ибо Иисус напомнил об этом фарисеям, — что одного только попечения о нравственных ценностях недостаточно. Мораль без благодати бессильна.

Эдни Руни, комментатор телешоу «Шестьдесят минут», сказал однажды: «Я против абортов. Я приравниваю их к убийству. Но вот в чем беда: люди, выступающие за свободный выбор, нравятся мне гораздо больше, чем «защитники жизни». С первыми я бы отобедал гораздо охотнее». Вопрос не в том, с кем разделит обед Эдни Руни. Беда в другом: от христиан, при всей их пылкой защите прав нерожденных, не исходит ощущения благодати.

Я спрашивал случайных попутчиков в самолете, какие ассоциации вызывает у них словосочетание «евангельские христиане». Как правило, я получал в ответ политические определения. А ведь Иисусово Евангелие представляло собой отнюдь не политическую платформу! Партийные блоки и лозунги культурной войны заслоняют главную весть христианства — весть благодати. Очень трудно, практически невозможно проповедовать эту весть в коридорах власти.

Церковь все более политизируется, общество движется к упадку, со всех сторон слышны призывы бороться за нравственность, а не призыв к милосердию. Распните гомосексуалистов! Осрамите матерей–одиночек! Преследуйте незаконных иммигрантов! Травите бездомных! Наказывайте уголовников! Некоторые христиане, видимо, полагают, что если принять достаточно суровые законы, страна вернется на верный путь. Я слышал такое мнение: «Единственный способ добиться подлинного духовного возрождения — реформа власти». Ничего не перепуталось?

В 1950–е и 1960–е годы традиционные деноминации перешли от проповеди Евангелия к политической пропаганде. И скамьи в церквях опустели, число прихожан сократилось вдвое. Верующие стали переходить в другие церкви в поисках проповеди, более близкой их духовным запросам. Неужели евангельские церкви повторят ту же ошибку и оттолкнут прихожан излишней политизированностью?

Нетерпимость левых, их злоба и решительный отказ от компромиссов заслуживают отдельной книги. Но сейчас меня волнует один–единственный вопрос: благодать. Не тонет ли весть о Божьей любви к грешникам в христианской кампании в защиту морали? Евангельское христианство — мое наследие, моя семья. Я всю жизнь работаю среди этих людей, я молюсь вместе с ними, адресую им свои книги. Если мне кажется, что мои близкие отступают от слова Божьего, я обязан вмешаться. В конце концов, это не столько осуждение, сколько самокритика.