Что удивительного в благодати? - Янси Филип - Страница 41

Какой стимул нужен, чтобы побудить меня учить немецкий? Вот если бы моя жена, моя возлюбленная, говорила только по–немецки, я бы в рекордные сроки освоил этот язык. Почему? Потому что меня снедало бы желание пообщаться mit einer schonen Frau. Я бы ночами сидел, зубря приставочные глаголы, уснащая этими самими приставками конец каждого предложения в своих любовных посланиях. Я бы дорожил всяким пополнением своего словарного запаса, потому что тем самым мне открывалась бы возможность общаться с любимой. Я учил бы немецкий язык без устали и жалоб, потому что наградой за него была бы любовь.

Вот что помогает мне понять резкий ответ Павла — «Боже упаси!» — на вопрос «Стоит ли грешить, дабы приумножилась благодать?» Представьте себе, что в брачную ночь муж заводит разговор с молодой женой: «Дорогая, я тебя очень люблю и рад буду провести с тобой всю жизнь. Однако следует оговорить кое–какие детали. Как далеко мне теперь позволено заходить в отношениях с другими женщинами? Можно ли мне спать с ними? Целовать их? Ты ведь позволишь мне небольшой романчик время от времени, а? Конечно, тебе это будет неприятно, но подумай, сколько раз ты сможешь простить мне предательство!» Единственный разумный ответ подобному Дон Жуану — пощечина и все то же восклицание: «Боже упаси!» Этот человек просто не понимает, что такое любовь.

И если наши отношения с Богом не исключают вопроса «До каких пределов я могу дойти безнаказанно?», это означает, что мы не постигли Божий замысел. Бог не желает быть нашим рабовладельцем, который бичом вбивает в раба повиновение. Бог — не начальник, не менеджер и не джинн из бутылки, исполняющий наши прихоти.

Бог желает более близких отношений, чем самая интимная связь, более близких отношений, чем брак. Не хорошего поведения требует Он от меня, а моего сердца. Я стараюсь «сделать что–нибудь хорошее» для своей жены не затем, чтобы она меня похвалила, а чтобы выразить ей свою любовь. Так и Бог хочет, чтобы я стал «новым человеком», служил Ему добровольно, а не по принуждению. «Ученичество, — говорит Клиффорд Уильямс, — это попросту жизнь, источник которой — благодать».

Все формулы, на основании которых Новый Завет призывает нас «быть хорошими», можно свести к одному слову — благодарность. Большинство посланий Павел начинает с перечня сокровищ, которые мы обрели во Христе. Если мы осознаем, что Христос сделал для нас, то из благодарности постараемся стать «достойными» столь великой любви. Мы будем стремиться к святости не затем, чтобы вынудить Бога любить нас, а потому, что Он уже нас любит. Как Павел пишет Титу, благодать Божья учит нас говорить «нет» неверию и мирским страстям и жить праведной и Божьей жизнью.

В мемуарах «Обычное время» католическая писательница Нэнси Мейрс рассказала о том, как в свое время она взбунтовалась против детского образа «Строгого Отца» — Бога, угодить Которому можно было лишь соблюдая утомительный перечень запретов и предписаний:

Мейрс нарушала многие запо веди, постоянно испытывала чувство вины, а потом, как она пишет, «научилась радоваться любви и попечению» Бога, который «ждет от нас одного лишь постутка, который положит конец греху: Он ждет любви».

Единственная причина быть хорошим — это желание быть хорошим. Для внутреннее перемены нужны отношения, нужна любовь. «Кто сгложет быть благим, если не приуготовлен к тому любовью?» —- спрашивает Августин. Это он и имеет в виду, решительно заявляя: «Любите Бога, и можете творить, что хотите». Если человек истинно возлюбит Бога, он постарается Ему угодить. Вот почему и для Иисуса, и для Павла весь закон сводился к простой заповеди: «Возлюбите Бога».

Если мы сумеем постичь чудо Божьей любви, заковыристый вопрос о пределах безнаказанности даже на ум не придет. Мы научимся созерцать Божью благодать, вместо того, чтобы искушать ее.

15. Уход от благодати

В жизни я часто сталкивался с законничеством. Я вырос в фундаменталистской среде, где мальчикам и девочкам не полагалось купаться вместе в бассейне, где запрещали шорты, косметику и украшения, танцы и боулинг, где по воскресеньям не читали газеты. Особого рода грехом считалось пьянство — от него разило серным привкусом адского пламени.

Потом я поступил в библейский колледж. В разгар моды на мини–юбки наши однокурсницы по настоянию ректора закрывали ноги ниже колена. Если длина юбки казалась сомнительной, декан женского факультета заставляла свою подопечную встать на колени, чтобы проверить, коснется ли при этом подол пола. Девушкам запрещали носить брюки, за исключением поездок на сельскохозяйственные работы, когда их, из соображений скромности, разрешали надеть под юбку. Соседний христианский университет пошел еще дальше и запретил платья в горошек, поскольку круглые пятнышки могли привлечь внимание к «провокационной» части тела. Ребята подчинялись не менее строгим правилам: стригли волосы так, чтобы они не закрывали уши, не имели права отпускать растительность на лице. Строго регулировалось общение между полами: я обручился еще на первом курсе, но со своей невестой имел право видеться лишь за общим обедом, не смея не то что поцеловать ее — даже подержать за руку.

Университетское начальство старалось регулировать отношения студентов с Богом. Каждое утро звонок будил нас на молитву — следовало подняться и приступить к духовным упражнениям. Опоздавшему в наказание полагалось сделать доклад по книге «Христианская тайна счастливой жизни». Интересно, как начальство представляло себе отдаленные последствия своей политики, если душеспасительное чтение предписывалось в качестве наказания?!

Кто–то уходил из колледжа, кто–то подчинялся правилам. Некоторые научились притворяться и вели двойную жизнь. Я уцелел отчасти благодаря классической работе Эрвинга Гоффмана «Интернат». Великий социолог исследовал различного рода «тоталитарные институты», в том числе монастыри, закрытые школы, лечебницы для душевнобольных, тюрьмы и военные академии. В каждом заведении обнаружился особый свод произвольных, обезличивающих правил, которые помогали стереть личность и добиться единообразия. В каждом была отлично налаженная система безблагодатности.

Книга Гоффмана помогла мне разглядеть в библейском колледже и в фундаментализме в целом вариант контролируемого общества, то есть субкультуры. Эта среда меня возмущала. Но после прочтения Гоффмана я стал понимать: в конечном счете, каждый человек растет внутри своей субкультуры. Существуют и более жесткие системы, чем христиане–фундаменталисты — например, евреи–хасиды или мусульмане–фундаменталисты. Есть опасные городские банды и военизированные отряды правых. Некоторые, на первый взгляд безобидные субкультуры — фанаты видеоигр или канала MTV, — могут в итоге оказаться болезнетворными. Перебирая альтернативы, я смягчался по отношению к фундаментализму.

Библейский колледж превратился для меня в своего рода духовный Вест–Пойнт (военное училище, отличающееся строжайшей дисциплиной): и там, и там от студента требовалась большая опрятность, более короткая стрижка, лучшая выправка, чем в других учебных заведениях. Не нравится — уходи.