Мужество капитана Плюма - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 22

— Нель! — крикнул он, рискуя разорвать связки. — Сюда, в тыл!

Они побежали рядом. За ними, не отступая ни на шаг, бежало человек двенадцать ломанитов. Только чудо могло изменить теперь исход сражения. Уже добрая половина ломанитов была сброшена в море. Другие отчаянно боролись, чтобы вернуться к лодкам. Шаг за шагом мормоны оттесняли их все больше и больше в море, и боевой клич мормонов висел над берегом торжествующим жутким гулом. Капитан Плюм и Нель с горсточкой людей ударили мормонам в тыл. На секунду мормоны опешили. Ломаниты воспользовались замешательством врага и вернулись к бою. Будь отряд Неля больше на десять-двадцать человек, им удалось бы раздробить стальную линию мормонов.

Рядом с Натаниэлем сражался Нель. Отряд Неля и те, которые были у лодок, дрались с храбростью отчаяния. Они врывались в поредевшие ряды мормонов подобно разъяренной стихии и шаг за шагом возвращали себе потерянный берег. Вдруг издали поднялся столб пыли. Надежда, которая зажглась было в груди Натаниэля, умерла. Он знал, что это мормоны из Сент-Джемса шли на выручку своих товарищей. Его цель была теперь не победа, а бегство. Теперь нужно было пробиться к лодкам. Даже в этот момент мысль о Марион не покидала капитана Плюма. Его единственный шанс избегнуть плена или смерти — бежать с ломанитами. Единственная возможность вырвать Марион из королевства зависела от его собственной свободы. Но он не успел пробиться к лодке. Сокрушительный удар свалил его с ног. С последним проблеском сознания он понял, что свежие силы мормонов вошли в битву. Шум сражения становился для него все слабее и слабее. Крики превращались в шепот. Смертельно-однообразные удары, подобные дроби молоточка в висках, — это было все, что он слышал в продолжавшейся перестрелке.

Спустя некоторое время Натаниэль пришел в себя. Невыносимая боль в голове заставила его поднять руку.

— Дайте ему глоток воды. Теперь он сам пойдет, — услыхал Натаниэль чей-то голос.

Кто-то поднес ему воду, Нат отпил и действительно почувствовал большое облегчение. Кто-то помог ему сесть и поддерживал его, пока третий перевязывал ему рану на голове. Натаниэль открыл глаза, но свет дня оказался слишком резким. Острая боль, подобная уколу сотни булавок, заставила его быстро закрыть их. Он застонал. Нат чувствовал, что перевязывала ему голову женщина. Он уловил шепот многих голосов. Руки, которые поддерживали его сзади в сидячем положении, осторожно были отняты, точно человек, который поддерживал его, боялся, как бы Натаниэль не упал. Натаниэль, желая показать, что силы его вернулись, опять открыл глаза. На этот раз боль была менее мучительной.

Среди группы людей, которые стояли в стороне, он увидел женщин. Еще дальше, так далеко, что он почувствовал головокружение, когда взглянул, медленно приближалась толпа людей. Нат был среди раненых. Женщины мормонов ухаживали за ним. Дальше, у берега, собралось население Сент-Джемса. Оно искало среди убитых своих близких. Слабость пересилила его, и Нат, лишенный поддержки, закрыл глаза и подался назад. В ту же секунду чья-то холодная освежающая рука прикоснулась к его лицу. Это было робкое нежное прикосновение руки женщины. Нат точно оцепенел. Он не мог открыть глаз. Незнакомка склонилась к нему, и он услыхал сказанные шепотом слова.

— Вам скоро будет лучше.

Сердце капитана Плюма забилось сильнее.

— Вам скоро будет лучше, — повторил таинственный голос, и к его грубой обветренной щеке нежно прижались влажные губы женщины.

Натаниэль с трудом встал. Каждая капля крови взбунтовалась против овладевшей им слабости. Он хотел повернуться, но сильные руки схватили его. На этот раз это были мужские руки. В припадке болезненной тоски имя Марион невольно сорвалось с его губ.

— Тише, — раздался за ним испуганный шепот. — Вы с ума сошли!

Руки разжались и Натаниэль, лишенный поддержки, упал на колени. Женщины около него не было. Всюду, куда бы он ни посмотрел, стояли люди. Целыми толпами со всех сторон они окружали его и слились в его помраченном сознании в одно сплошное черное пятно. Натаниэль зашатался, готовый окончательно упасть, но сильная рука удержала его. Сознание медленно прояснялось. Черное пятно постепенно растаяло перед ним, и там, где он предполагал тысячи, он увидел теперь всего несколько человек. Нат повернул голову к стоявшему рядом с ним и спросил слабым глухим голосом:

— Куда ушла она?

Человек, который стоял рядом с ним, был совсем молод. На юношеском лице не прошел еще боевой пыл, и на щеке была кровь.

— Кто? О ком вы говорите?

— Женщина… Марион… которая поцеловала меня.

Рука юноши сжала его руку с внезапной яростью.

— Вам это приснилось, — сказал он возмущенно и громко. — Замолчите! — Потом, снизив голос до шепота, прибавил: — Ради Бога, не выдавайте. Они видели ее с вами, и каждый знает, что она жена короля.

— Жена короля?

Натаниэль был слишком слаб, чтоб глубже вдуматься в эти слова, но их ужасный смысл он все-таки уловил. Его худшие опасения, значит, оправдались. Она жена Стрэнга и все-таки пришла к нему, ибо кто другой мог прийти, кроме Марион? Кто другой мог поцеловать его? Это ее голос шепнул ему слова утешения. Это ее рука ласково погладила его, и вместе с тем этот человек сказал, что она жена короля. Боль душевная и боль от раны смешались в одно. Рядом он слышал голоса, но не мог понять, о чем они говорили. Он вообще уже больше ничего не понимал. Два человека взяли его под руки, и Натаниэль начал механически передвигать ноги, зная, что от него требовали, чтобы он шел вперед. Эти люди не догадывались, насколько он был слаб и сколько усилий ему стоило не слишком обременять их своей тяжестью. Раз или два, взбираясь на холм, они останавливались. Но только когда добрались до вершины холма и морской воздух охватил Натаниэля со всех сторон, он смог немного отдышаться. Потом они опять тронулись в путь.

Спустя некоторое время, которое показалось ему вечностью, они пришли в город. Нат, ничего не сознавая, громко проклял следовавшую по пятам толпу любопытных. В ответ раздался хохот и* свист. Натаниэль от бессильной ярости прикусил себе губы. Они прошли мимо храма, прошли еще по каким-то улицам, переполненным народом, и наконец перед тюрьмой конвой Натаниэля остановился.

Голова Натаниэля тяжело свисала на грудь, и он не мог заставить себя выпрямиться. Всякое желание покинуло его. Единственное, о чем он мог еще мечтать, — это лежать, лежать… Отдышаться… Он видел черную безмерную ночь вокруг себя, какие-то страшные, искаженные его воображением лица, и земля уходила из-под ног.

Чей-то голос вернул его к действительности. Он прозвучал в его ушах подобно грому и заставил задрожать каждый нерв его измученного тела. Натаниэль последним героическим усилием поднял голову. В воротах тюрьмы на расстоянии вытянутой руки стоял Стрэнг. Красные возбужденные глаза его горели звериной ненавистью.

— Ну что же, капитан Плюм, вам понравился наш остров?

Глава X. ПРИГОВОР БЕТТИ

Этот голос преследовал Натаниэля вдоль узкого коридора тюрьмы, по которому он шел, шатаясь, между двумя стражами, и остался с ним во мраке темницы. Слова Стрэнга пробились сквозь полубесчувственный мозг и пытали его до тех пор, пока не вырвали из самой глубины его души глубокий и протяжный стон…

Стрэнг был жив. Он оставил в нем только искру жизни, и любовь женщины сумела воскресить его. Мысль, что Стрэнг жив и Марион — его жена, была невыносима. Наконец он без сил свалился на земляной пол и погрузился в забытье, которое казалось ему преддверием смерти. Он пролежал так бесконечно долго. Когда наконец Натаниэль проснулся, его первой сознательной мыслью было, что он избавился от голоса короля, что его насмешливые слова потеряли свою адскую силу. Это сознание было столь радостно, что капитан Плюм не мог удержаться от вздоха облегчения. Кто-то прикоснулся к его плечу. «Боже мой, неужели за мной», — мелькнула тревожная мысль. Но голос, который обратился к нему, оказался очень знакомым.