Энциклопедия этикета - Южин Владимир И. - Страница 39

Из истории этикета. Пир во славу аппетита

Четырнадцать лет тому назад я мимоходом посетил пастора Бренье, очень образованного человека, аппетит которого славился в епархии. Хотя едва был полдень, я уже застал его за столом; суп и говядина были съедены, и после этих необходимых блюд были поданы баранина под соусом, прекрасный каплун и салат.

Увидев меня, он хотел приказать подать и мне прибор, но я отказался и хорошо сделал, ибо он и без моей помощи легко управился со всем этим: от баранины и каплуна остались только кости, от салата же — ничего.

Потом подали довольно большой белый сыр, в котором он сделал брешь в форме узкого клина (углом в 19°). Затем он запил все это бутылкой вина и графином воды и только тогда опочил от трудов.

Что мне доставило особенное удовольствие — это то, что почтенный пастырь в течение всей этой работы, казалось, нисколько не был ею заинтересован. Огромные куски, которые он посылал в свой широкий рот, не мешали ему ни говорить, ни смеяться; он убрал все это так легко, как будто обглодал две косточки.

Второй случай напоминает мне храброго генерала Проспера Сибуста, моего земляка, который долгое время был первым адъютантом генерала Моссены и пал на поле чести в 1813 году при переправе через Бобер. Проспер имел в 18 лет тот счастливый аппетит, которым природа дает знать, что она намерена из юноши сделать мужчину. Однажды зашел он в кухню трактирщика Жанена. В это время сняли с вертела чудного, великолепно зажаренного индюка, запах которого даже святого ввел бы в искушенье. Старики были сыты и мало обращали на него внимания, но аппетит юного Проспера был сильно возбужден; у него потекли слюнки, и он воскликнул:

«Я только что встал из-за стола, но держу пари, что один съем этого жирного индюка!»

«Если вы съедите его всего, я плачу за него, — ответил Бувье дю Буше, толстый арендатор, — но если не сладите с ним, то платите вы, а я доедаю остальное!»

Пари было принято. Юный артист отрезал одно крыло, проглотил его в два приема и поковырял в зубах; обглодав шею птицы, как бы в антракте, выпил стакан вина. Затем он принялся за ногу, хладнокровно съел ее и запил двумя стаканами вина, чтобы очистить дорогу для остального. Второе крыло последовало тем же путем.

Несчастный арендатор вскричал отчаянным голосом: «Остановитесь, теперь я ясно вижу, что проиграл! Господин Сибуст, так как мне приходится еще платить, оставьте мне хоть кусочек!»

Проспер был таким же добрым юношей, как впоследствии был хорошим солдатом; он уважил просьбу противника, который получил на свою долю туловище индюка и с удовольствием заплатил за весь пир.

Генерал Сибуст любил рассказывать это геройское деяние своей юности. Он утверждал, что только из вежливости допустил к пиру арендатора, и уверял, что чувствовал в себе полную силу выиграть пари и без этой помощи. Аппетит, который у него остался в 40 лет, не допускал никакого сомнения в его словах.

Ансельм Брилья-Саварен. «Физиология вкуса»

Сосуды для ополаскивания рук

Чаши с водой для ополаскивания пальцев ставят на стол перед каждым прибором во время официальных обедов, а также в том случае, если подают дары моря вроде омаров, крабов и др. Время подачи полоскательниц для рук — перед десертом (на протокольных обедах) или когда съедены все блюда, которые принято есть руками.

Полагается окунуть пальцы (разумеется, каждой руки по очереди) в полоскательницу, после чего вытереть их салфеткой. Перед десертом подают полоскательницу на десертной тарелочке, прикрытой небольшой салфеткой. Эту тарелку вместе с мисочкой для ополаскивания пальцев ставят слева от себя.

На официальных обедах лимон в полоскательницу не кладут, хотя на поверхности воды могут плавать лепестки цветов. Плавающий ломтик лимона вполне уместен после обеда, на котором подавали омара.

По миру ходит древний анекдот про некоего советского дипломата, который чрезвычайно оконфузился, приняв поданную для полоскания рук воду с ломтиками лимона за лимонад и выпив всю полоскательницу. Ну что же, по дореволюционной России также ходил анекдот про английского посланника, который подогревал присланную ему с царского стола ботвинью. Вы не поняли, в чем тут оплошность? Да ведь ботвинья — это холодный суп, который на Руси испокон веков ели холодным и даже с кусочками льда.