Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Предпосылки гениальности - Эфроимсон Владимир Павлович - Страница 13


13
Изменить размер шрифта:

Никаких мальчиков кровавых в глазах!

У С.Б. Веселовского мы находим ряд данных, раскрывающих неверность общепринятой, в частности и пушкинской, оценки Бориса Годунова[ 40 ]9.

Можно констатировать, что почти через четыре века генетика помогает раскрыть истинный облик великого деятеля, и показать, что подняла его на огромную высоту подагрическая стимуляция интеллекта, и именно она, тяжелейшая болезнь, интриги боярства и циничная измена, а вовсе не мнимые угрызения совести, разрушили его дело. Четыреста лет клеветы можно отмести.

Мы вынуждены так подробно документировать деятельность и истинный облик Бориса Годунова, потому что нет-нет, да возникают рецидивы романовской, явно ложной трактовки, опорочивается избрание Годунова царем, и на Годунова сваливают беды Смутного времени.

Джон Мильтон (1608—1674). Хотя «Потерянный рай» и «Возвращенный рай» давно перешли в разряд произведений, которые положено знать, но отнюдь не читать, звание великого поэта, великого страдальца за ним закреплено, вероятно, до конца нашей цивилизации.

Есть нечто общее между величием образов Микеланджело и Миль-тона. Мильтон ослеп, но он говорил, что слепота терзает его меньше, чем подагра.

Подагре Мильтона посвящена работа Блэка, в которой упоминается и то, что болезнь началась, по-видимому, в 1664—1666 годах, что его пальцы на руках были подагричны и покрыты тофусами, что Мильтон вел чрезвычайно умеренный образ жизни[ 41 ]. Болел подагрой и его племянник[ 42 ]1.

Отец Мильтона, происходивший из состоятельной католической семьи, стал протестантом, за что был лишен наследства. Но он сумел создать для сына, будущего поэта, оптимальные условия развития, и Джон Мильтон еще в детстве изучил, помимо обязательных латинского и греческого, еще еврейский, французский и итальянский языки, а также философию. Отец всячески поощрял занятия сына, хотя тот редко прекращал работу до полуночи. Путешествие в Италию завершило его обра зование.

Мильтон тридцатилетним начал писать политические памфлеты, стал сторонником революции и Кромвеля, но в 44 года у него появились первые признаки снижения зрения. В 1649 году был обезглавлен Карл I, Мильтон написал ряд поэм в оправдание и защиту Кромвеля и только после реставрации Стюартов посвятил себя целиком «Потерянному раю». (...)

Петр I (1672-1725). Портреты Петра I, его гигантский рост общеизвестны, но не всем ясно, какое значение имеют его огромные, постоянно выпученные глаза, его быстрая, перехлестывающаяся речь, невероятная подвижность, умственная и физическая. Немало писали о его венерических заболеваниях и за этим проглядели истинную причину его смерти — почечнокаменную болезнь, документированную не только его частыми поездками на курорты Спа, Карлсбада и многие другие курорты, не только частыми затруднениями мочеиспускания, а главным и решающим — тем, что пришлось решиться на хирургическое удаление камня из мочевого пузыря.

Петр I умер не от простуды вообще, а от обостренной простудой гнойной мочекаменной болезни. Болезнь тянулась много лет, и если в прошлом это объясняли гонореей, то факт вынужденной операции удаления камня мочевого пузыря свидетельствует о почечнокаменной болезни. Эта болезнь лишь в половине случаев связана с мочекислыми камнями. Но Петр I двадцать лет болел «ревматизмом», что говорит в пользу подагры. Прямых данных о подагре Петра I при вынужденном экстенсивном характере наших исследований нам обнаружить не удалось, но подагричность его, судя по наличию почечнокаменной болезни, 20-летнего «ревматизма» и другим признакам, чрезвычайно вероятна.

Хотя по многим психическим признакам (необычайное трудолюбие, целеустремленность, решительность, упорство, постоянно и чрезвычайно напряженно работающий интеллект) Петр I почти целиком укладывается в характерологию подагрического гения, у него был ряд дополнительных биологических особенностей, объясняемых его гиперсексуальностью. Кроме того, обстоятельства его детско-подросткового развития несколько напоминают детство и юность Иоанна Грозного.

Разумеется, Петр I был в значительной мере реализатором социальных нужд, но вместе с тем именно той биологически уникальной личностью, которая смогла реализовать эти нужды, ни перед чем не останавливаясь, и наложить на все свой отпечаток.

В почечнокаменной болезни Петра I можно удостовериться, например, у Грэя[ 43 ]2. Мы вынуждены документировать его почечнокаменную болезнь, потому что в русских исторических трудах причину его смерти обычно видят в простуде, полученной при действительно героическом спасении погибающих из ледяной воды.

Так как указания историков противоречивы, впрочем, как и сама личность Петра I, приведем дословно свидетельства историка о кончине Петра I: «У него возобновились приступы задержания мочи, которые мучили его под Ригой и потом после персидской кампании. В то же время он страдал от камней. У него были дни тяжелых страданий, когда он почти не мог заниматься каким-либо делом, и периоды просветления, когда он злоупотреблял какими-либо из своих любимых занятий... Ему пришлось слечь, обнаружилось воспаление мочевого пузыря, которое быстро прогрессировало и которое уже нельзя было остановить»[ 44 ]3.

Он умер 8 февраля 1725 года. Любопытно одно примечание автора: «Сообщается, что д-р Блументрост описал болезнь Петра д-ру Шталю в Берлине и знаменитому Герману Бургаву в Лейдене, прося совета (письма отсылались специальным курьером). Но еще до того, как Бургав смог дать совет, пришла весть о кончине Петра. Говорят, что Бургав воскликнул: «Боже мой, как можно было позволить этому великому человеку умереть, если его можно было спасти грошовым лекарством». Беседуя с другими врачами, Бургав высказал мнение, что император мог бы прожить еще много лет, если бы правильно лечился, не скрывал так долго свою болезнь и не прыгнул бы в воду в ноябре»[ 45 ]4.

Для нас существенно здесь подтверждение почечнокаменной болезни Петра I, впрочем, не обязательно вызванной именно уратными камнями или наслоениями на эти камни. Важнее всего уверенность в излечимости болезни Петра I «грошовым лекарством», высказанная Бургавом: лечится хорошо именно гиперурикемия — подагра и уратное поражение почек (в Европе уже были известны сведения о целебности Colchium autumnale), а сам Бургав страдал подагрой и лечился от нее.

К. Валишевский писал: «В момент смерти Петра Мария Румянцева была беременна его сыном, будущим героем другого великого царствования, победоносным генералом Екатерины II, в котором каждый мог легко узнать кровь великого ца-ря»[ 46 ]5.

Заметим, что Румянцев-Задунайский в пожилом возрасте стал страдать таким тяжелым заболеванием ног, что, пролечившись во время войны с турками, вынужден был из-за болезни сдать командование армией. Нам не удалось окончательно установить, что это была именно подагра, но если бы это подтвердилось, то, по существу, отпали бы последние сомнения в том, что Петр I со своей тяжелейшей почечнокаменной болезнью и ревматизмом в действительности страдал подагрой.

Интеллигенция Германии XVIII—XIX веков. Замечательной аналогией к той даровитой части английской аристократии и джентри, которую не удовлетворяло обеспеченное существование уважаемых сквайров, шедшей на тяжелейшую, опаснейшую и труднейшую морскую, военную или политическую государственную службу, является в Германии прослойка той пасторской и университетской интеллигенции, которая обеспечила расцвет германской мысли в XVIII-XIX веках, сделала Германию страной философов, мыслителей, поэтов, прежде всего на основе социальной преемственности.