Черный охотник - Кервуд Джеймс Оливер - Страница 32

— Вы думаете…

— Я ничего не думаю. Я не смею ничего думать, разве только, что считаю Биго лжецом и лицемером и что я не могу понять причины его расположения к вам. Я рада, что вы не собираетесь бежать с поля битвы. Анна нуждается в вас, и в скором времени она убедится в этом. Не зайдете ли вы к нам? Скоро вернется мой отец.

— Я хочу скорее разыскать Пьера Ганьона, — ответил Дэвид, делая попытку улыбнуться. — Нельзя надолго откладывать ту миссию, которую вы возложили на меня.

— И вы будете часто навещать меня, Дэвид?

— Да, — решительно ответил тот.

Юноша поспешил на улицу Святой Урсулы и там обнаружил гостя, опередившего его. Это был Карбанак.

Его с трудом можно было узнать. Лицо гиганта было покрыто грязью, на голове не было шляпы, и густые волосы космами спадали на глаза. Рот был открыт, губы совершенно бескровны, глаза блуждали, а огромные руки судорожно цеплялись за ручки кресла, в котором он сидел, весь съежившись, словно загнанный зверь.

Дэвид закрыл за собой дверь и приблизился к нему. Карбанак сделал усилие над собой и встал, но улыбка, которой он хотел приветствовать Дэвида, придала его лицу еще более страшное выражение.

— Я пришел по вашему приглашению, — начал он, с трудом выжимая из себя слова. — Вы велели мне прийти, если я буду нуждаться в друге. Когда вы оставили меня, я отправился домой и там нашел Николета у моей жены. Пока меня истязали на улице, он был с нею. Я захватил их врасплох — мою жену, которая была честной и преданной женщиной, пока Биго и этот купец не развратили ее, и…

Руки Карбанака судорожно сжались в кулаки. Он поднял их к Дэвиду, раскрыл их и показал ему залитые кровью пальцы.

— Я не успел смыть кровь, — прошептал он, — я убил Николета — вот так!..

Дэвид Рок слушал его и от ужаса и изумления не в состоянии был произнести ни одного слова.

— Весь город гонится за мной по пятам, — продолжал Карбанак. — В последнюю минуту, когда я уже потерял было всякую надежду и считал себя погибшим, я подумал про вас и вспомнил ваши слова. Никто не видел, как я забрался сюда через окошко, которое вы оставили открытым. Что вы намерены сделать со мной?

Раньше, чем Дэвид успел ответить, открылась дверь и вошел Пьер Ганьон.

Двадцать минут спустя Карбанак был спрятан в глубине чулана, в котором хранилась старая мебель.

Присутствие Карбанака, его горькая и жуткая повесть, то обстоятельство, что он теперь скрывается от закона, и даже сознание, что весь город ищет его, — все это нисколько не встревожило Пьера Ганьона, на лице которого по-прежнему были написаны грусть и безнадежность.

— Несчастный человек, — сказал он, подразумевая Карбанака. — Я вполне понимаю, что он должен переживать. У него так же безнадежно на душе, как у меня. Стоит ему только выйти отсюда, и его ждут пытки и петля… что, впрочем, я и сам предпочел бы, чем находиться в моем положении.

— Я тебя не понимаю, — сказал Дэвид.

— Не понимаешь? В таком случае позволь тебе сказать следующее: с тех пор, как белый человек поселился на берегу этой реки, ни над одним джентльменом не сыграли еще такой шутки, как сегодня надо мной. Завтра я стану всеобщим посмешищем во всей провинции. Подумай только, обманут и обесчещен одной и той же женщиной — Нэнси Лобиньер!

— Нэнси совершенно иначе смотрела на это, — задумчиво произнес Дэвид Рок.

Пьер Ганьон метнул в него молниеносный взгляд.

— Почем ты знаешь?

— Я провожал ее в ее экипаже после… дуэли. Она и была тем молодым человеком, который стоял у опушки леса.

— Что-о-о? — воскликнул Пьер.

— Да, — подтвердил Дэвид. — И она чрезвычайно горда твоим поведением. И она была счастлива, когда все это кончилось. Нэнси сказала мне, что теперь убеждена, что ты никогда в жизни не будешь больше драться на дуэли и сдержишь свое слово джентльмена. И потому, сказала она, она тебя любит.

— Она что?

— Тебя любит, — спокойно повторил Дэвид. — Она так и сказала мне: передайте ему, что я давно уже люблю его, но, помимо любви, я должна также питать уважение к любимому, а я не могла бы уважать человека, который живет праздно и занимается только поединками. Вот ее подлинные слова.

Пьер Ганьон подошел к окну, выходившему на улицу. Он отвернул лицо от Дэвида, выглянул сперва на улицу, а затем произнес:

— Дэвид, возможно ли, что ты бы стал искажать слова Нэнси, чтобы доставить мне удовольствие?

— Даю тебе слово, что я повторяю ее слова.

Пьер все еще стоял, отвернувшись от него, и глядел на улицу.

— На улице полно народу, — тихо произнес он. — Надо полагать, что ищут Карбанака.

— Я убежден, что Нэнси будет счастлива, если ты навестишь ее сегодня, — продолжал Дэвид. — Эта ярость с ее стороны, о которой ты рассказывал, и дикая ссора между вами — все это было разыграно ею как часть замысла. И то, что она сказала тебе о поцелуях, тоже правда. Ее отец и я…

— Ты обратил, Дэвид, внимание на руки Карбанака? — спросил Пьер, словно он и не слышал того, что говорил ему друг. — Мне кажется, что у него типичные руки лодочника.

— Да, пожалуй, — согласился Дэвид, озадаченный странным оборотом разговора. — Он рассказывал мне, что на лодке забирался в глубь страны и скупал меха у индейцев оттава.

— Было бы чудесно иметь его с собой в лодке, — словно обращаясь к самому себе, продолжал Пьер Ганьон. — Как жаль, что такой человек должен пропадать здесь. Ты знаешь, что ждет его, если его найдут здесь, спрятанным у меня?

— Могу только догадываться, — ответил Дэвид.

— Мы все трое будем повешены. Таков закон. Можешь вообразить — Пьер Ганьон и лейтенант Дэвид Рок висят на Лобной площади в Нижнем городе. А Нэнси Лобиньер и Анна Сен-Дени стоят и глядят на это зрелище. Но все же я надеюсь, что до того, как нас будут вешать…

— Да? — спросил Дэвид, видя, что его друг умолк.

— …до того произойдет еще много удивительных вещей, мой друг.

Пьер Ганьон повернулся к Дэвиду. На лице его уже не было прежней тревоги, напряжения и выражения безнадежности. Полный покой озарял его черты, и вместе с тем Дэвид заметил какое-то необычное для этого избалованного красавца выражение решимости.

— Если ты простишь меня, то я на время оставлю тебя, — сказал Пьер, и, когда он ушел, Дэвид подумал, что его друг спешит повидаться с Нэнси.

Дэвид отправился в ближайшую харчевню и там достал кой-чего съестного для Карбанака. Повсюду вокруг себя он слышал разговоры об убийстве купца Николета.

Пока Карбанак ел, Дэвид успел поговорить с ним относительно пограничных лесов на реке Ришелье, и оказалось, что тому эта местность хорошо знакома. Покончив с едой, Карбанак снова спрятался в чулане. Дэвид взял в руки одну из книг Пьера, пытаясь заняться чтением, но как ни старался он отогнать навязчивые мысли, он ни на секунду не переставал думать об Анне.

Пьер вернулся довольно поздно, и вид у него был очень усталый.

— Ты видел Нэнси? — первым делом спросил его Дэвид.

— Нет, я был страшно занят. Я приготовил маленький сюрприз для Нэнси. Я убежден, что он понравится ей. Но пока что ты не должен меня расспрашивать.

Пьер сел за стол и принялся писать письма. Дэвид глядел на него и думал, что его друг никогда не кончит писать. Было уже за полночь, когда они разошлись по своим комнатам и легли спать. Дэвид уснул, спрашивая себя, что они будут делать с Карбанаком.

Утром Дэвид оделся и стал дожидаться появления Пьера. Но тот не показывался. Тогда Дэвид отправился к нему в комнату и, к великому изумлению своему, обнаружил, что постель Пьера оставалась нетронутой, — было очевидно, что он не ложился в нее. Пьера самого тоже не было.

Дэвид отправился к чулану, в котором был спрятан Карбанак… Того тоже не оказалось.

Совершенно озадаченный, он вошел в гостиную, и там черный слуга подал ему письмо.

«Дорогой друг»— начиналось письмо Пьера, занявшее три полных страницы. И Дэвид узнал, что Пьер ушел, взяв Карбанака с собой, вычернив его предварительно «под негра».