На дороге - Керуак Джек - Страница 43

Мы все вдруг стали очень возбуждены. Дин захотел рассказать мне сразу все, что знал о Бейкерсфилде, пока мы подъезжали к окраинам города. Он показывал мне меблирашки, где останавливался, железнодорожные гостиницы, бильярдные, столовки, разъезды, на которых спрыгивал с паровоза набрать винограду, китайские ресторанчики, где он ел, скамейки в парках, где он встречался с девчонками, и некие места, где он не делал ничего, а только сидел и ждал. Калифорния Дина – дикая, потная, очень важная, земля одиноких, изгнанных и эксцентричных влюбленных, которые собирается в стаи, земля, где все почему-то похожи на сломленных, симпатичных, декадентских актеров кино.

– Чувак, я целыми часами сидел вот на этом самом стуле перед вот этой аптекой! – Он помнил все – каждую игру в пинокль, каждую женщину, каждую печальную ночь. Как вдруг проехали то место в депо, где мы с Терри сидели на ящиках бичей под луною, пили вино в октябре 1947-го, и я попытался ему об этом рассказать. Но его трясло от возбуждения. – Вот здесь мы с Данкелем провели целое утро – пили пиво и пытались сделать натуральную клевую официанточку из Ватсонвилля… нет, из Трэйси, да, точно, из Трэйси… а звали ее Эсмеральда… да, чувак, что-то типа этого. – Мэрилу соображала, что будет делать, как только приедет во Фриско. Альфред сказал, что его тетка даст ему в Туларе много денег. Сезонник показывал нам, как проехать к жилищу его брата за городом.

В полдень мы затормозили у маленькой, увитой розами хижины, и сезонник, зайдя внутрь, стал о чем-то разговаривать с какими-то женщинами. Мы ждали его пятнадцать минут.

– Я уже начинаю думать, что у парня не больше денег, чем у меня, – сказал Дин. – Мы всё больше зависаем! Возможно, в семье нет никого, кто бы дал ему хоть цент после его дурацкой выходки. – Сезонник вяло вышел из дому и стал показывать дорогу в город. – Прок-клятье, надо все-таки брата найти. – Он начал расспрашивать всех. Вероятно, он чувствовал себя нашим заложником. Наконец, мы приехали в большую булочную, и сезонник вышел к нам со своим братом, одетым в робу: очевидно, тот работал автомехаником где-то внутри. Несколько минут они с братом разговаривали. Мы ждали в машине. Сезонник рассказывал всем родственникам о своих приключениях и о том, как он потерял гитару. Но денег на этот раз ему дали, он отдал их нам, и можно было ехать во Фриско. Мы поблагодарили его и стартанули.

Следующей остановкой был Туларе. Мы ревели вверх по долине. Я лежал на заднем сиденье, совершенно обессиленный, сдавшийся, а где-то днем, пока я дремал, заляпанный грязью «гудзон» промчался мимо палаток за Сабиналем, где я жил, и любил, и работал в призрачном прошлом. Дин твердо склонялся над рулем, гоня нашу карету. Я спал, когда мы, наконец, прибыли в Туларе; а там проснулся, чтобы выслушать безумные подробности.

– Сал, проснись! Альфред нашел бакалею своей тетки, но знаешь, что случилось? Его тетка застрелила мужа и села в тюрьму. Магазин закрыт. Мы не получили ни цента. Подумай только. Вот как бывает: сезонник рассказал нам в точности такую же историю, об-лом со всех сторон, события усложняются – ух ты ж черт! – Альфред кусал ногти. Мы свернули с дороги на Орегон в Мадере и попрощались там с маленьким Альфредом. Пожелали ему удачи и попутного ветра домой. Он сказал, что это была лучшая поездка в его жизни.

Казалось, всего минуты прошли прежде, чем мы начали скатываться с холмов перед Оклендом, как вдруг увидели перед собою раскинувшийся сказочный белый город Сан-Франциско, на его одиннадцати мистических холмах перед синим Тихим океаном, с его стеной тумана, наползающей с «картофельной грядки» вдалеке, с его дымом и позолотой позднего дня.

– Во он дает! – завопил Дин. – У-ух! Готово! Бензину – как раз! Воды мне! Никакой больше суши! Дальше не поедешь, потому что земли больше нет! Ну, Мэрилу, дорогая моя, вы с Салом сразу же ступайте в гостиницу и ждите, пока я на вас не выйду утром, как только у меня все определится с Камиллой, и еще я позвоню Французу по поводу своей вахты на дороге, а вы с Салом первым же делом купите местную газету, посмотрите объявления о найме и придумайте, где будете работать. – И он въехал в мост через Окленд-Бэй, внеся туда с собою и нас. Учреждения в центре только-только наинали мигать огоньками; это напомнило мне про Сэма Спейда.[13] Когда мы, пошатываясь, вылезли из машины на О'Фаррелл-стрит, чихая и потягиваясь, то это было совсем как сход на берег после долгого рейса; наклонная улица покачивалась у нас под ногами; запахи китайского рагу из Чайнатауна витали в воздухе. Мы вытащили все наши пожитки из машины и сгрузили их на тротуар.

Дин неожиданно стал прощаться. Он рвался увидеть Камиллу и узнать, что тут происходило. Мы с Мэрилу тупо стояли посреди улицы и смотрели, как он уезжает.

– Вот видишь, какой он мерзавец? – сказала Мэрилу. – Дин бросит тебя на холоде в любой момент, если ему это выгодно.

– Я знаю, – ответил я, оглянулся на восток и вздохнул. Денег у нас не было. Дин не вспомнил про деньги. – Где остановимся? – Мы немного побродили по узким романтичным улочкам, таща за собою узлы со шмутками. Все вокруг были похожи на побитую массовку, на усохших звездочек кино: разочарованные дублеры, карликовые автогонщики, язвительные калифорнийские типы с их краесветной печалью, симпатичные декадентские казановы, блондинки из мотелей с припухшими глазами, фарцовщики, сутенеры, шлюхи, массажисты, шестерки – чертова куча, ну как человеку жить с такой бандой?

10

Однако, Мэрилу уже знала, что это за люди, она бывала здесь, неподалеку от «Вырезки»,[14] – и серолицый клерк в гостинице разрешил нам снять комнату в кредит. Это был первый шаг. Затем нам следовало поесть, но мы не смогли этого сделать до самой полуночи, пока не нашли какую-то певичку из ночного клуба, которая у себя в комнате на перевернутом утюге, положенном на вешалку и засунутом в мусорную урну, разогрела нам банку свинины с фасолью. Я смотрел в окно на мигавший неон и спрашивал себя: где Дин и почему его не беспокоит наше благополучие? В тот год я утратил свою веру в него. Я просидел в Сан-Франциско неделю – это было самое битовое время в моей жизни. Мы с Мэрилу вышагивали по городу целые мили, пытаясь раздобыть денег на пропитание. Мы даже ходили к каким-то пьяным морякам в бич-холл на Мишн-стрит, про который она знала; те предлагали нам виски.

В гостинице мы прожили вместе два дня. Я понял, что теперь, когда Дин вышел из кадра, Мэрилу я, на самом деле, не интересую, она лишь пыталась дотянуться до Дина через меня, его кореша. Мы ссорились в номере. Еще мы проводили целые ночи в постели, и я рассказывал ей свои сны. Я рассказывал ей о большом всесветном змее, который лежит, свернувшись, в земле, как червяк в яблоке, но однаждн он вспучит на земле холм, который с того времени станет называться Змеиным Холмом, и расстелется по всей равнине во всю свою длину в сотни миль, и будет пожирать все у себя на пути. Я сказал ей, что имя этому змею – Сатана.

– Ой, что же будет? – скулила она; а тем временем прижималась ко мне крепче.

– Святой по имени Доктор Сакс уничтожит его тайными травами, которые вот в этот самый момент сейчас готовит в своем подземном прибежище где-то посреди Америки. Но точно так же может быть явлено, что змей этот – всего лишь оболочка голубок: когда он умрет, громадные облака голубок серого цвета семени выпорхнут наружу и разнесут с собою вести мира по всему миру. – Я лишился разума от голода и горечи.

Однажды ночью Мэрилу исчезла с владелицей ночного клуба. Как договаривались, я ждал ее в подъезде через дорогу, на углу Ларкин и Гири, голодный – как вдруг она вышла из фойе богатого дома напротив со своей подругой, владелицей этого самого ночного клуба, и с сальным стариком явно при деньгах. Первоначально она собиралась лишь зайти навестить подругу. Я сразу увидел, что она за курва. Она даже побоялась подать мне знак, хотя видела меня в том подъезде. Она процокала своими маленькими ножками мимо, нырнула в «кадиллак» – только ее и видели. Теперь у меня никого не оставалось, ничего.