Обьект - Щербинин Дмитрий Владимирович - Страница 17

— Что, ещё не решил, где будешь работать? — видя замешательство Эвана, спросил шофёр.

— Ну, некоторое время придётся… То есть — поработаю… — молвил Эван. — Найду какую-нибудь подработку, пока буду искать её… — и тут же добавил. — Мне же вознаграждение выдали. Вот на вознагражденье и поживу.

— И сколько тебе выдали.

— Двадцать тысяч этих… как их…

— Эзкудо? — насмешливо осведомился шофёр.

— Ага. Эзкудо.

— Так вот. Я за поездку в этот мерзкий 127 райончик меньше трёх тысяч эзкудо не беру.

— Я вам отдам. Вы не волнуйтесь.

— Конечно, отдашь. Ещё бы ты не отдал. Ведь мне семью кормить надо…

— А большая у вас семья.

— Не твоё дело, — буркнул шофёр и снова стал мрачным и неразговорчивым.

Невыносимо долго продолжался этот путь. Эван и подумать не мог, что город, к которому он так долго стремился — оставит в его душе такое тягостное впечатление…

Ничего не делая, просто дыша тяжёлым воздухом и глядя на напряжённые, злые люди людей, Эван утомился, и всё же он ещё пытался сохранить в себе праздничное настроение — надеялся, что это пройдёт, как недоразумение.

Постепенно меньше становилось машин, тёмные же громады домов становились более старыми, гнилыми, мрачными. Эван знал, что они въезжают на окраины Аркополиса, или попросту — в трущобы. Эти трущобы находились ближе к тёмной половине мира Нокта, и, соответственно, были более тёмными. А так как освещение на них было скудным, то и наблюдать за ними через телескоп Эван не мог. Он не хотел — так как верил, что его прекрасная незнакомка находится в центральной части города — там, где он её впервые увидел…

Такси дёргалось на ухабах, разбрызгивало полужидкую грязь и, наконец, остановилось перед мрачным, тёмным подъездом, весьма напоминающим вход в пещеру, в которой обитали людоеды. Тёмно-багровый, слегка мерцающий свет исходящий из глубин подъезда ещё усиливал такие невесёлые ассоциации.

Шофёр резко обернулся к Эвану и сказал:

— Приехали.

— Ага, — кивнул Эван, и беспомощно начал дёргать дверную ручку.

— Деньги, — потребовал шофёр.

— Ага, — кивнул Эван, достал из кармана вручённую ему в больнице тонкую пачку, и протянул её шофёру.

Тот быстро выхватил пачку, и сказал:

— Сейчас, сам отсчитаю. А то ты что-нибудь напутаешь…

И он быстро начал пересчитывать бумажки:

— Знаю я вас, перебежчиков — арифметике не учены, ничему не учены…

И он не ошибся — отсчитал себе пять тысяч эзкудо, хотя ему ещё заранее было заранее заплачено двести эзкудо, полагающиеся за эту поездку. Оставшиеся пятнадцать тысяч, он отдал Эвану, открыл ему дверцу, и хмыкнул:

— Счастливо пожить в 127-ом районе.

— И вам всего хорошо, — ответил Эван, и вышел из машины.

Такси резко развернулось и, напоследок обдав Эвана грязью, укатило. Юноша остановился посреди улицы. Вдохнул прохладный, сильно влажный, нездоровый воздух, кашлянул, и почему-то подумал, что в таком месте долго не живут.

Вот он пошарил в кармане, и достал из кармана ключ с биркой. Припомнил, что этот ключ ему вручили в больнице, и сказали на прощанье какие-то торжественные слова. На бирке значилось: "Квартира N397, 19 этаж".

Эван вошёл в подъезд, и там обнаружил, что возле тёмной, покрытой трещинами лестнице, сидят почти съеденные тенью люди в грязной, изодранной одежде. В руках люди держали сигарки, и медленно дымили, выпуская густые клубы зеленоватого дыма. От этого дыма у Эвана сразу закружилась голова, он покачнулся, судорожно схватился рукой за периллу. Раздался скрип, и несколько пар мутных глаз уставились на Эвана.

Один из присутствующих затянул страшным, протяжный скрипом:

— Э-э-э-э-э-й-й-й-э-э-э-й-й… — и всё никак не мог закончить, всё тянул этот, обращённый к незнакомцу стон-вопрос.

Эван сорвался с места, бросился по лестнице. Лифтом он не воспользовался, потому что не умел им пользоваться, а только читал, что такое лифт. Казалось Эвану, что за ним погоня. Но когда запыхавшийся, остановился на девятнадцатом этаже и обернулся — никого не увидел. Вниз уходила кривоватая, старая лестница. Освещение было крайне скудным, и Эван едва разглядел полагающуюся ему дверь с табличкой «397». Толкнул эту дверь, но она, конечно, оказалась запертой. Немало провозившись с ключом, он всё же открыл её, и шагнул внутрь.

Эван захлопнул за собой дверь и оказался в совершенно чёрной прихожей. Ему было страшно, ему чудилось, что из темноты к нему тянутся руки тех людей с пустыми глазами.

Он спросил:

— Есть здесь кто-нибудь?

Начал вслушиваться, и ему послышался шорох. Дрожащей рукой повёл Эван по стене, и случайно нажал на кнопку — включился свет.

Эван увидел и прихожую и примыкающую к ней комнату. Из мебели в прихожей была только тумбочка. Эван быстро прошёл в комнату, и там тоже включил свет.

В комнате имелась низкая, старая кровать, и точно такая же тумбочка, как и в прихожей. На полу и на стенах выделялись грязевые пятна. Окно было грязным, но вымывать его не хотелось, так как за ним виднелась стена стоявшего напротив дома — и дом этот напоминал страшного многоглазого великана. Хотелось от этого великана спрятаться.

Эван уселся на кровати, и кровать издала такой отчаянный скрип, будто умирала от незначительного веса Эвана. Юноша смотрел на грязные стены, на такой же потолок, на пол, на окно и ничто его не радовало. Хотелось читать книги, но никаких книг не было — ни хороших, ни плохих.

Эван думал: "Ну, это какое-то недоразумение. Город, показавшийся мне таким мрачным в первый раз не может оказаться настолько уродливым вблизи. Всё как-нибудь разрешиться…"

Глава 10

"Трущобы"

Эван лёг на кровать, закрыл глаза, и попытался заснуть. Однако, этого ему не удалось. Часто, возбуждённо билось сердце, и хотел поскорее взмыть из этого сумрака в лазурное небо. Тот, кто хотя бы раз летал — никогда не будет счастлив на земле.

Вспомнил Эван, что день-то ещё только начался, и, стало быть, ему надо что-то делать. Вот он вскочил, быстро несколько раз прошёлся по комнатушке, потом — шмыгнул в прихожую, а из неё — на лестницу. Сжал кулаки и побежал вниз по ступеням. Вспоминал тех страшных, курящих едким дымом людей, которые сидели внизу, под лестницей. Но теперь он уже не боялся. Тесно, душно было ему в доме. Если бы кто-нибудь попытался заступить ему дорогу — Эван готов был драться.

Но никто не встал на его пути, никто не окрикнул его, и вот Эван выскочил на улицу. Как и следовало ожидать — на улице ничего не изменилось. Здесь всегда царил глубокий сумрак. А к далёкой лазури вздымались изъеденные гниением стены домов. Где-то истошно кричала женщина, и Эван уже подумал, что ей нужна помощь, когда крик перешёл в истеричный, но и вполне счастливый смех…

Эван быстро пошёл по улице, туда, где было посветлее — к центру Аркополиса. Цель юноши была вполне очевидна — искать однажды увиденную им незнакомку в широкополой шляпе.

Долго-долго шёл он. От тяжёлого, смрадного воздуха снова закружилась, заболела его голова. Несколько раз за время этого пути он слышал ругань, крики из подворотен — кажется, там кого-то били…

Эван вспоминал "Быстрого дракона" и, казалось ему, что он готов отдать половину своей жизни за то, чтобы это стремительное средство передвижения оказалось рядом с ним…

На улице стало слегка посветлее, прибавилось света, дома уже не казались такими страшными. Возле дороги, наполовину перегораживая улицу, стояла красная будка с надписью: "Вы покидаете 127 район. Добро пожаловать в 32 район".

Когда Эван подошёл к будке, из неё вышел пузатый мужчин, с неоправданно, едко-злобными глазами.

Указав пухлым, волосатым на Эвана, мужчина потребовал:

— Документы.

Эван вспомнил, что в больнице ему выдали и какие-то документы, в которые он даже не удосужился заглянуть. И вот теперь Эван поспешно достал эти документы из кармана, и протянул их мужчине. Тот начал эти документы ворочать, перелистывать. Спросил, хмурясь, бросая злые взгляды то на документы, то на Эвана: