Обьект - Щербинин Дмитрий Владимирович - Страница 13

Изображение человека в сером ответило:

— Ты пересек границу воздушных рубежей Нокта без соответствующего разрешения. Тем самым ты нарушил закон и являешься преступником. Полученные от тебя показания будут самым тщательным образом проверены, и по результатам этой проверки будет вынесено решение о степени твоей вины, и, в соответствии с этим решением — и окончательный приговор.

— Вот увидите — я ни в чём не виновен…

Зевая, Эван опустился на пол, и свернулся калачиком. Сил на то, чтобы говорить что-либо или двигаться уже не было. Это действовало введенное в его палец сначала взбодрившее его наркотическое вещество. А теперь Эван просто закрыл глаза и заснул, но никаких снов ему не снилось.

Очнулся Эван в помещении с ровными металлическими стенами. Никаких окон в этом помещении не было; так же не заметил Эван и двери. Так что испугался, что его замуровали. Юноша вскочил с жёсткой подстилки, на которой до этого лежал, и, забарабанив кулаками в первую попавшуюся стену, закричал:

— Выпустите меня отсюда! Немедленно!

Над его головой прозвучал сердитый, но вместе с тем и усталый голос:

— Заключённый, успокойся.

Эван поднял голову, и, глядя в маленькие, покрывавшие потолок отверстия, спросил громко:

— Но долго ещё будете проверять правдивость моих слов? Я не могу сидеть здесь дольше…

— Считаю до трёх. На счёт три пускай усыпляющий газ…

Эван посчитал за лучшее успокоиться, и уселся на низкой, жёсткой лежанке…

Как и следовало ожидать — время тянулось невыносимо медленно. Юноша чувствовал, что за ним наблюдают, и ничего не мог поделать. Он гадал: вращается ли он вокруг Нокта, или же его спустили на поверхность.

Тот же усталый голос произнёс:

— Время приёма пищи.

Из стены выдвинулся тонкий поднос, а на нём — тарелка с безвкусной, липкой кашей, и стакан с водой. Тут Эван почувствовал, что он голоден, и не стал отказываться от предложенного. Когда поел и поставил посуду — поднос задвинулся обратно в стену. А в противоположной стене открылся крохотно писсуар, в котором Эвану предстояло справить свои естественные потребности. И он, чувствуя, что за ним наблюдают, справил эти потребности…

Настроение ещё ухудшилось. Он упал на лежак. Сжатые кулаки держал под затылком, а тёмными глазами буравил покрытый отверстиями потолок. В голове билась мысль: "Кто они такие, чтобы держать меня здесь? Здесь так душно, тесно. Мне-то на своём мире было тесно, а в этой железной комнатушке совсем несносно… Ну когда же закончится эта мука?.."

Эта мука закончилась нескоро. Целых пять дней Эван провёл в крохотном помещении. Распорядок дня проходил всегда одинаково: приём пищи для поддержания жизнедеятельности, затем — выделение этой переработанной пищи, и всё остальное время — безделье, которые было тяжелее любой работы.

Только вера в то, что это мученье когда-нибудь закончится, и он найдёт прекрасную незнакомку в широкополой шляпе, поддерживало Эвана. Иначе бы он сошёл с ума — бросился бы на стену, и бил в неё руками и ногами до тех пор, пока его не усыпили.

Но, наконец, одна из стен раскрылась. И Эван увидел коридор, в котором стояли несколько дюжих охранников. В руках охранники сжимали огнестрельное оружие, которое Эван прежде видел только на картинках. На Эвана охранники глядели с презрительно-безразличным выражением, и чувствовалось, что в случае его они могут его пристрелить, а потом вовсе жалеть не будут.

Тем ни менее, Эван был рад. Он улыбнулся, поднялся на слабых от долгого бездействия ногах и произнёс:

— Ну, наконец-то.

Голос над головой проговорил:

— Иди прямо по коридору.

И Эван повиновался. Вскоре он оказался в просторном прямоугольном помещении. Помещение было ярко освещенным, и юноша вынужден был сощуриться. И всё же он разглядел стол за которым сидели несколько скучающих, толстых типчиков: четыре мужчины и одна женщины.

Все они переговаривались между собой, и только один мужчина обратился к Эвану:

— Твоё дело рассмотрено. Твои показания полностью подтвердились.

Эван усмехнулся и проговорил:

— Ну, наконец-то. Неужели для этого нужно было столько времени?.. — и уже заинтересовано спросил. — Вы нашли телескопы, робота «Богатырушку» и корабль?

— Да. Всё перевезено на Нокт. Рассмотрена и твоя личная история. Ты признан безопасным для правительства.

— Конечно! Это же с самого начала было понятно. Так могу я идти.

— Да, всё уже подготовлено для твоей отправки.

— Наверное, для начала моей жизни в Аркополисе мне потребуется хоть какое-нибудь жильё. Ведь я не сразу смогу найти её…

Мужчина посмотрел на Эвана с лёгким, скучающим удивлением (остальные на Эвана не глядели, и продолжали медленно друг с другом переговариваться).

Разговаривавший же с Эваном мужчина произнёс:

— Тебе же уже сообщалось, что для таких как ты путь в Аркополис закрыт. К твоему сведению: ежегодно отлавливается до двухсот нелегальных переселенцев с других миров. Используя свои примитивные средства для полёта, они пытаются незамеченными проскользнуть к нам. Конечно, мы их отлавливаем. Закон гуманен: несмотря на их потенциально бунтарский дух они не уничтожаются, а отправляются на работу. В наших рудниках нужны умелые руки. Давно доказано, что человеческие руки и мозги способны на то, на что не способны никакие роботы… Понимаешь?

Эван неуверенно кивнул, и тут же спросил:

— Так вы хотите отправиться меня на рудники?

— Ну, естественно. Это же стандартная процедура. Неужели тебе никто об этом не сообщал? — продолжал удивляться человек.

— А на сколько?

— Что "на сколько"? — мужчина смотрел на Эвана уже с раздражением.

— На какое время вы меня туда отправляете?

— Как это — "на какое время"? Естественно, до конца твоей жизни…

— То есть… но как же… я не могу…

— Сможешь, голубчик. Привыкнешь. Там созданы приемлемые условия для таких голодранцев, как ты. Уж, во всяком случае, там тебе лучше заживётся, чем в том захолустье, из которого ты сбежал…

Эван ещё пытался что-то возражать, но, видно, мужчине уже надоела эта беседа. Он махнул рукой. Подошли охранники, крепко сжали Эвана за локти и потащили к выходу.

Впрочем, он не сопротивлялся.

Глава 8

"Шахты"

Оказывается, ещё в то время, когда Эван пребывал в бессознательном состоянии, специалисты изучили свойства его тела и мозга. И уже назначили подходящую именно для него работу на рудниках.

Когда его с группой заключённых везли в ржавом и душном кузове скрипучего грузовика, сидевший напротив Эвана охранник, оскалил свой щербатый рот, и, густо дыхнув густым сигарным дымом, произнёс:

— А ты счастливчик — в пилоты тебя назначили…

Эван, который всё ещё не мог поверить, что его не выпустят в Аркополис, спросил:

— Пилотом чего я буду?

— Корабля-разведчика дальнего следования! — вскрикнул надсмотрщик, и тут же расхохотался над этой своей шуткой. Затем добавил. — А на самом деле — будешь на погрузчике вкалывать. Руду к чанам подносить. Понял? Работка-то не особенно пыльная. Так что повезло тебе. На привилегированном положении находишься. Понял?

— Да… То есть, нет. Ведь я не умею управлять никаким погрузчиком.

— Ну и что ж из того, что не умеешь? Тебя научат. А если окажешься нерадивым учеником или в чём провинишься — так пойдёшь вниз, в забой. А там долго не продержишься. Ибо хиловат будешь. Ты по сторонам погляди. Вот это бойцы…

Эван посмотрел на угрюмые лица других заключенных. Некоторые из этих заключенных отличались прямо-таки богатырскими фигурами, а некоторые казались замученными, высушенными. И у одного из таких, болезненных на вид людей, Эван спросил:

— Скажите, а вы тоже с другого мира прилетели?

Человек посмотрел на Эвана совершенно затравленным взглядом, и прошептал:

— Нет. Я в Аркополисе родился…

— Ух, вот здорово! — обрадовался Эван. — Расскажите побольше об этом городе.