Вороний парламент - Кертис Джек - Страница 11

Когда Герни позвонил Паскини, Кэролайн вертелась около него. Разговаривать с бывшим мужем она не хотела, и Герни постарался быть кратким. Он рассказал Паскини, как развиваются события, и обещал позвонить, как только все прояснится с деньгами.

Прежде чем повесить трубку, Паскини сказал:

– Мне не нравится, что они знают о вас.

– Я и сам от этого не в восторге, – ответил Герни.

– Как это случилось?

«Странный вопрос», – подумал Герни и ответил:

– Не знаю. Хотелось бы выяснить. Раз они сами выбрали отель для вашей жены, значит, имеют возможность за ним наблюдать. – Он знал, что не следует произносить слово «жена», но другого не смог подобрать и продолжал: – Да, мне это очень не нравится, как и вам. Впрочем, ничего страшного нет. Они сказали, что переговоры будут вести со мной, так что моя маскировка – это отсутствие маскировки.

– Не потребуют ли они, чтобы вы поехали к Дэвиду?

– Не знаю, – раздраженно ответил Герни, – но не исключаю такого варианта.

– Конечно, конечно. – Паскини не сразу положил трубку.

«Уж не хочет ли он поговорить с Кэролайн?» – подумал Герни. Он подождал немного, сказал:

– До свидания, синьор Паскини, – и нажал на рычаг.

Кэролайн набросилась на него:

– Почему он не приехал?

Герни понял, что ей просто хотелось излить на кого-то свое горе.

– В этом нет никакой надобности. Дэвида увезли, по крайней мере, так они говорят. А может, он в Италии?

Эта перспектива, видимо, испугала Кэролайн, и она пристально посмотрела на Герни. В то же время ей было обидно, что он не осуждает Паскини и не поддерживает ее.

– Если, конечно, – продолжал Герни, – вы не хотите, чтобы Паскини приехал сюда ради вас.

– Не-ет! – произнесла она, растягивая слово и пристально глядя на Герни, оскорбленная подобным предположением. Потом взяла сигарету, зажгла и, покачав головой, повторила «нет», теперь уже резко.

Поскольку ответ Герни спровоцировал, он приготовился услышать подробности, но она успокоилась, чему он был несказанно рад. Она принялась ходить по комнате, то и дело присаживаясь на стул или диван, постояла у окна. Время от времени она открывала бутылку и наливала себе виски. Наконец Кэролайн улеглась спать, в это время над городом стал подниматься туман. Спала она долго, пока где-то в половине одиннадцатого ее не разбудил телефон.

Прежде чем поднять трубку, Герни дал ей время подойти к другому аппарату.

– Вы Герни? – спросил мужской голос.

– Да.

«Человек деловой, – решил Герни, – твердый и практичный».

– Буду краток, о'кей? Дэвид Паскини в Британии. С ним все в порядке, но он тоскует по дому. Вам надо поехать в Лондон, хотя Дэвид в другом месте. Поняли?

– Понял.

– Устройтесь в отеле «Коннот». Если у вас нет денег, пусть за номер заплатит Паскини. Зарегистрируйтесь под своим именем и ждите звонка. Мы хотим совершить сделку без неприятностей и как можно скорее. Уверен, вы хотите того же. Не стоит повторять, чтобы вы держали язык за зубами.

– Само собой разумеется.

– Ведь вы, Герни, кажется, только друг?

– Да.

– Впрочем, нас не волнует, кто вы такой, главное, чтобы вы не наследили и не запутали дело. Помните: в ваших руках жизнь мальчишки.

– Не беспокойтесь.

– Поезжайте в Лондон и ждите в «Конноте» нашего звонка.

– Нет, – отрезал Герни.

Воцарилось молчание, потом тот же голос спросил:

– Вы сказали «нет»?

– Мне нужны доказательства, что Дэвид жив.

– Не лепите мне дерьмо, он жив.

Прежде чем ответить, Герни медленно сосчитал до пяти. Ничто не говорило о том, что дела пойдут так, как ему хотелось бы. Он подумал о Кэролайн, которая сидела в спальне, прижав трубку к уху, и молил Бога, чтобы она молчала.

– Вы можете говорить что угодно, мне нужны доказательства.

– Какого черта вам надо, Герни?

– Представьте мне доказательства хоть какие-нибудь, не надо только отрезать от парня кусочки. Уверен, вы знаете, как это делается. А не хотите, значит, ясно, что Дэвид убит, и я немедленно предам дело огласке. Поставлю в известность полицию, газеты, в общем, всех. – Он замолчал.

Наконец на другом конце провода сказали:

– Я вам представлю их в Лондоне.

– Хорошо, – ответил Герни, – договорились. – Он положил трубку.

Из спальни появилась побледневшая Кэролайн. Дрожащей рукой она проводила по волосам.

«Совсем плоха, – подумал Герни. – Выдержит ли она предстоящие испытания?»

– Вы играли с огнем.

В ней боролись страх и гнев, и гнев победил. Она подошла к Герни и стала колотить его в плечо кулаком.

– Ведь они шантажировали вас!

Он схватил ее руку, с силой сжал и сказал, делая ударение на каждом слове:

– Это не шантаж, просто торговля. Они дали понять, что Дэвид скорее всего жив.

Герни выпустил руку Кэролайн, и она чуть не упала, словно была невесомой.

– Вы... вы в этом сомневались?

– Временами – да.

Она села, тихо охнула, а потом спросила:

– Скорее всего жив?

Он не ответил и стал собирать свои вещи, разбросанные по комнате, их было немного. Потом сказал:

– Вам надо ехать в Новую Англию. Всем говорите, что Дэвид отправился с отцом на каникулы.

Она взглянула на него.

– А мне нельзя поехать с вами? – спросила она, заранее зная ответ. Герни взял было свое пальто с вешалки, но снова повесил его.

– Если хотите, останусь с вами до своего самолета.

Она молча кивнула.

– Или до вашего... До завтрашнего утра.

Ему совсем не хотелось этого. Он налил виски, и Кэролайн, обеими руками держа стакан, словно тарелку с супом, потягивала его. Герни по телефону заказал билеты.

С самолетом Кэролайн все было в порядке, а на свой рейс Герни с большим трудом удалось взять билет первого класса. Он должен был вылететь в семь вечера на следующий день на самолете британской компании, а Кэролайн – еще до полудня, из аэропорта Ла-Гуардиа. После второго стакана она принялась «репетировать» свой отъезд, входя в роль. Он одобрил ее план и обещал по мере возможности сообщать о дальнейших событиях. Но в то время, как она что-то лепетала, вдруг понял, что действовал неправильно.

Он вдруг осознал всю нелепость ситуации и уязвимость плана Кэролайн, не имевшего ничего общего с делами по выкупу заложников. Его самой большой ошибкой было пребывание с Кэролайн в одном номере. Особенно нелепыми были последние два дня. Об этом говорила сама ситуация – эта женщина, гостиничный номер, жалкий вид ее болтавшихся грудей, когда он забирал у нее телефонную трубку, ее маниакальная страсть к покупкам, обеды в номере, избитый рисунок ситцевой обивки. Он попытался найти во всем этом хоть каплю здравого смысла, но не смог: остались только эмоции.

Это ощущение не покидало его и утром. Кэролайн каждые два часа просыпалась, зажигала свет, ворочалась в постели, чиркала спичкой или шла в ванную. А однажды даже включила в своей комнате на десять-пятнадцать минут телевизор, правда приглушив звук до минимума. Направляясь из своей комнаты к холодильнику за минеральной водой, она наткнулась на его диван, задела стулья и пробормотала: «Извините, извините».

Он подождал, пока она получила свои вещи из камеры хранения гостиницы, и подозвал такси. Прежде чем она села в машину, Герни дал ей клочок бумаги с номером телефона и комнаты в «Конноте», которую он накануне забронировал. А она отдала ему фотографии сына. Герни и Кэролайн сейчас можно было принять за любовников, которые завели роман во время морского путешествия и, прежде чем расстаться, обмениваются адресами.

Герни смотрел, как такси повернуло на Пятую авеню. Оно еще не исчезло из виду, когда появился коридорный, неся сумку Кэролайн с подарками. Он растерянно посмотрел по сторонам, не зная, что делать: то ли кричать, то ли махать руками вдогонку. Он поднял было руку, но тут же опустил ее и с шумом вздохнул, поняв, что опоздал. Направившись к двери, он увидел Герни. Глаза их встретились. Что-то промелькнуло во взгляде коридорного. Он вопросительно посмотрел на Герни и показал сумку, но Герни, даже не взглянув на нее, ушел.