Игра в зеркала - Шумилова Ольга Александровна "Solali" - Страница 1

Игра в зеркала

Предисловие

Игра в зеркала.

Одна из древнейших забав, дошедших до наших дней практически в первозданном виде — так называемая игра «в зеркала». Правила ее, как у любой игры наших предков, крайне просты. Шесть ростовых зеркал образуют шестигранник. Ведомый помещается в центр шестигранника, ведущие же ходят за его пределами, по очереди заглядывая в специально оставляемые зазоры между торцами зеркал. Задача ведомого — «поймать» ведущего, определить, какое отражение отражением не является, и коснуться его.

Ведомый и ведущий могут меняться местами, если того требуют интересы игры.

Главная же хитрость этой забавы заключается в том, что в зеркальных отражениях мир перевернут, но лишь опытные игроки умеют этой хитростью пользоваться.

«Малый забавный справочник древних времен», библиотека ордена Рух, Станайя.

…Я стою перед закрытой дверью и не решаюсь коснуться ее. Не решаюсь даже поднять руку, не решаюсь вдохнуть. В легких заканчивается воздух, старый камень стен плывет перед глазами, но вдох могут услышать…они. Призраки.

Слава Бездне и Небесам, все случилось так, как случилось, богиня судьбы раздала подарки и пощечины. Ничего уже не изменить, у призраков не вымолить прощенья. Хоть бы простили живые… Мы много лет играли в зеркала, обманывая друг друга и весь мир заодно. Кое-что нашли, потеряли больше, но главного сделать так и не сумели: за десятками отражений не нашли того, кто прятался. Себя. И потому — победителей нет.

И потому рука моя тянется к двери… Двери, которая вот уже сама открывается навстречу, будто предвидя касание пальцев. Будто…

Отражение первое

Пятью годами ранее.

Пробирка выскользнула из пальцев и с тихим стуком упала на мягкое ковровое покрытие. Я замерла и медленно поставила лоток с уже обработанными образцами на стол. В содержимое этого крохотного контейнера было вложено более двадцати часов утомительной и крайне кропотливой работы, не говоря уже о уникальности самих образцов. Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Если сейчас по банальной неловкости загублю плод усилий всей лаборатории, спасибо мне никто не скажет.

Я опустилась на колени и нашарила упавшую пробирку, закатившуюся в щель между двумя автоклавами.

— Что, ноги уже не держат? — послышалось за спиной.

— Скорее — руки, — я улыбнулась и встала. Верона прыснула и кивнула на мой стол:

— Седьмой проект?

— Он самый. Только я сегодня работаю максимум на двадцатый, — я водрузила пробирку на стол и села, сложив руки на коленях. Проекты нумеровались по важности, и седьмой номер — это всегда седьмой номер. Ответственность превышает все разумные пределы, а результат никогда не совпадает с тем, что предполагалось получить. Считалась бы я гением — может, было бы по-другому… Хотя тогда корпела бы ваша покорная слуга над проектами первой пятерки. Так что первая десятка — даже больше, чем мне сейчас необходимо, особенно учитывая мою более чем специфическую специализацию.

— Ты — и на двадцатку?… — Верона засмеялась и села рядом, откинувшись на спинку стула. — С твоей ответственностью тебе нужно служить в Корпусе, а не в лаборатории с пробирками возиться — ты, по-моему, просто физически не способна сделать что-то плохо. И вообще, Ким, я же говорила, что тебя задвигают…

— Прекрати, — я поморщилась, но про себя улыбнулась — предположение по поводу Корпуса меня позабавило.

— Ничего я не прекращу. Об этом все знают — вплоть до самого распоследнего лаборанта. В нашей бесом проклятой Академии ты лучший специалист в своей области, а тебя держат на рутине и второсортных проектах. Сама вспомни, когда тебе в последний раз давали проект по специализации?

— Верона, ну что ты в самом деле? По врожденным мутациям материала слишком много, сама знаешь, что работников не хватает… Почему бы не заняться, если я все равно сижу без дела? Ты спрашиваешь, когда мне в последний раз давали проект по специализации? А когда для него в последний раз был материал?… В конце-то концов, мутация инопланетного происхождения — это тебе не врожденка. При теперешнем состоянии флота моя специализация отомрет вообще — за ненадобностью. Тоже мне, нашла лучшего специалиста… Лучшая я потому, что единственная. Ну, за исключением одного пенсионера с ярко выраженным маразмом и двух студентов, не добравшихся даже до середины курса обучения.

— КИМ! — рявкнула Верона, — Единственная ты потому, что перевелась в это захолустье. Ну за каким бесом тебя сюда потянуло? Работала же в Центре… Вот что, подруга! Либо ты сейчас же перестаешь себя вести, как нашкодившая школьница, либо я, как координатор отдела, иду к администрации нашей не к ночи помянутой Академии и требую для тебя повышения. И перевода обратно. Уж не знаю, что ты там натворила, но такого наказания, как работа у беса на рогах, ты не заслужила.

— О боги, — я страдальчески вздохнула и отвернулась от подруги, набирая код разблокирования на корпусе портативки, впрочем, безуспешно — замок опять заело. Посему притвориться ужасно занятой, к великому сожалению не получалось. Я развернулась и внимательно посмотрела Вероне в глаза. Бесполезно. Все тот же блеск неистребимого энтузиазма, что и обычно. Вот уже четыре месяца она пытается пробудить мое честолюбие, зачастую — насильно, врываясь в кабинеты сдувающего с нее пылинки начальства и тряся у него под носом списком моих воображаемых заслуг, и, что самое скверное — не уведомив предварительно об этом меня. Все эти четыре месяца я пытаюсь убедить Верону, что мое честолюбие, даже если оно и существует, спит мертвым сном, и просыпаться не собирается. По крайней мере, не в этой жизни.

— Боги здесь совершенно ни при чем. Ты что, на самом деле не хочешь повышения?

— Я тебе уже в сотый раз говорю, что нет. Слушай, если ты в самом деле не хочешь, чтобы мы поссорились…

— Шалли! Вы сюда работать пришли или обсуждать перспективы своего карьерного роста с работниками параллельных отделов? — рявкнули за спиной. Верона подскочила на стуле и резко обернулась. Мне не понадобилось и этого: завлабораторией я могла узнать даже по шагам, а не то что по голосу. Впервые я была благодарна этой на редкость противной личности — мне в руки падал достойный повод прекратить разговор на крайне скользкую тему.

— Нет, магистр. Извините. Больше не повторится, — я встала, незаметно пихнула коллегу ногой и шепнула: — Вер, иди. Иначе у меня будут неприятности.

— Это мы еще посмотрим, у кого будут неприятности, — буркнула она себе под нос и удалилась с поистине королевским видом. Впрочем, она может себе это позволить. Я же под тяжелым взглядом завлабораторией уселась за свой стол и сложила пальцы домиком. Без сомнения, только что стартовал очередной этап великого марафона по кабинетам администрации сего достойного научного заведения, и я искренне жалела несчастных чиновников, которые сегодня попадутся под горячую руку великой Вероны Анелли.

— Шалли, я надеюсь, бессмысленная болтология на сегодня закончена?

— Да, магистр, — раздраженно бросила я. Если бы это зависело от меня, она бы не возобновлялась больше никогда. Ссорится с Вероной не хотелось, но мне на самом деле не нужно повышение.

Я бросила быстрый взгляд исподлобья на нависшего надо мной магистра и вернулась к заклинившему замку портативки. Попытки с третьей крышка распахнулась, я же дала себе слово сменить оргтехнику.

Завлабораторией наконец ушел, убедившись, что работник решила все-таки заняться делом. Таким образом, ничего вроде бы не мешало мыслительному процессу, но…

Пальцы вяло водили световым пером по наборной панели, взгляд настойчиво устремлялся в одну точку, не имеющую ничего общего с трехмерными моделями измененных участков полипептидных цепочек, медленно вращающихся над встроенным мини-голографом. Мысли и вовсе застыли, как сахар в сиропе, далекие как никогда от проблем генных мутаций вообще и естественных врожденных мутаций в частности.