Слава - Кертис Джек - Страница 9

– Это действительно так?

Мэйхью нахмурил брови.

– Дай мне передохнуть. Его дни сочтены, но он еще сослужит мне службу, пока дружки не найдут его. – Он бросил быстрый взгляд на человека, сидевшего теперь на табурете за стойкой бара над кружкой с элем, потом снова посмотрел на Дикона. – С чего она решила, что это не случайная смерть?

– Ты будешь смеяться, если я скажу.

– Тогда не говори. Я думал, ты больше не занимаешься детективной работой.

– Вообще-то нет. Она позвонила мне потому, что ей был нужен кто-нибудь, с кем можно было бы поделиться, и еще потому, что вспомнила, что я служил в полиции. Позвонила потому, что знала Мэгги.

– И тебя.

– Не совсем так. Мы встречались всего пару раз. Она была подругой Мэгги.

– О'кей. Она позвонила и сказала: «Я считаю, что мою подружку прикончила мафия, а полиция не хочет этим заниматься», и ты ответил...

– Для нее это вполне реально. Фил. – В голосе Дикона проскользнуло раздражение.

– Ты же сам сказал, что я буду смеяться над ее версиями. – Мэйхью замолчал. – Но все же тут что-то есть... ведь так? Надо искать ключ к разгадке, – сказал он с мрачным видом, копируя Шерлока Холмса.

Дикон рассмеялся и сделал шутливый жест почтения.

– Что-то есть, – сказал он. – Но мало.

– Тогда из-за чего ты хлопочешь?

Правда вертелась у Дикона на кончике языка, ему хотелось сказать, что так он будет ближе к Мэгги, что ему хочется поговорить с Лаурой Скотт о той Мэгги, которую он не знал, о Мэгги, которая была подростком, студенткой, молодой женщиной, ходившей на вечеринки, игравшей на ипподроме в Червелле, получавшей звание бакалавра искусств в смешной шапочке и мантии. Дикону хотелось знать о ее амбициях, ее стремлениях, даже о ее любовниках. Целый мир до их встречи... Прошлое потеряно для него, так же как и будущее. Но, может быть, он сумеет узнать хотя бы немного, совсем чуть-чуть из прошлого. Вернуть себе чуточку Мэгги.

Наконец Джон сказал:

– Может, мне удастся убедить ее, что нет никаких причин беспокоиться. Разве это будет так уж плохо?

На сей раз уважительно кивнул Мэйхью.

– Ты прав. И все-таки, что-то в этом есть? Даже если это и смехотворно, я должен знать, если мне придется копаться в этом. Ты ведь этого хотел от меня.

Аккуратно сложенная одежда, ощущение насилия в квартире, плавающего зловещими потоками воздуха, – вряд ли полицейский поверил бы этому, тем более такой, как Фил Мэйхью.

Дикон спросил:

– Насколько легко утонуть в ванне?

– Кокаин, спид[2], маленький «косячок» после трудного рабочего дня, – полувопросительно произнес Мэйхью.

– Ничего не было.

– Выпивка?

– Нет.

– Кто это установил?

– Вскрытие.

Мэйхью немного подумал.

– Я не знаю. Это вполне могло иметь место. Несчастные случаи часто происходят дома. Вы входите или выходите из ванны, ваша нога скользит, вы падаете, ударяетесь головой о бортик. Через минуту вы уже захлебнулись, для этого может оказаться достаточно чайной ложки воды. Мне кажется, что этой девчонке просто не повезло. Одни попадают в переделку, другие выкарабкиваются. Метаболизм[3]– знаешь, что это такое? У нее был слабый череп. Один может пройти через побои, пытки, годы кошмарных концлагерей и выжить, а другой умрет от разрыва сердца, не выдержав громкого выхлопа автомобиля на улице.

– Согласен, – сказал Дикон, – но из квартиры Кэтрин Лоример кое-что пропало. Деревянная африканская статуэтка примерно вот такой высоты. – Дикон поднял ладонь дюймов на двадцать над столом.

– Это тебе сказала сама Скотт?

– Да.

– Статуэтка принадлежала ей?

– Нет, ее подруге.

– И когда Скотт видела эту штучку в последний раз?

– Я знал, что ты это спросишь.

Мэйхью посмотрел на Дикона с неудовольствием.

– Ради Бога, Джон!

– Хорошо, хорошо. – Дикон вытащил еще одну сигарету из пачки. – Она говорила это очень уверенно.

– Ты думаешь, нечистый на руку полицейский?

– Возможно.

Мэйхью рассмеялся.

– Не думаю. Ребята из моей бригады не слишком увлекаются предметами искусства. Пара бесхозных видеокассет или, может быть, содержимое бара – еще туда-сюда. Она продала или подарила ее...

– Я говорил ей все это, – прервал его Джон.

Мэйхью вздохнул.

– О'кей. Я посмотрю, куда дует ветер. Вряд ли я найду что-нибудь, кроме вонючего собачьего дерьма.

Дикон хмыкнул, потом громко рассмеялся.

– Хороший ты парень, Мэйхью!

Друг улыбнулся ему в ответ.

– Ты выглядишь гораздо лучше, чем в последние полгода. Жизнь продолжается, Джон.

– Похоже на то, – согласился Дикон.

Мэйхью заерзал на стуле, это был тактичный намек.

– Я позвоню тебе.

– Ладно.

– Я рад, что мы встретились. Не пропадай.

Дикон смял в пепельнице сигарету и встал. Уже выходя, он заметил быстрый взгляд человека, сидевшего за стойкой. Высокий тощий мужчина с редкими рыжеватыми волосами и давно не бритой щетиной. Дикон прошел мимо него, направляясь к выходу. Мэйхью был прав: его одеколон отдавал какой-то дрянью.

Все старались раздеться, насколько это допускали приличия. Разогретый воздух был сухим и легким, словно искрящееся шипучее вино. При такой жаре волосы пересыхали и становились ломкими. Гайд-парк выглядел, как после прямого попадания нейтронной бомбы. Трава пестрела неподвижными полуголыми телами, а в горячем воздухе была разлита музыка из десятков радиоприемников и магнитофонов. Едва вы переставали слышать одну мелодию, как вас тут же настигала другая.

Однако никто из лежащих на траве людей не давал себе труда пошевелить рукой или ногой, отбивая такт. Эти люди добровольно принесли себя в жертву солнцу и теперь распластались на земле, будто спасаясь от мерцающей над ними туманной жары. Обычно бледная, кожа англичан сейчас приобрела коричневатый оттенок и блестела от кремов для загара. Девушки были изысканны и привлекательны. Дикон подумал, что обратил на это внимание впервые за долгое время.

Он вышел на огибающую парк дорожку для верховой езды. Здесь ему пришлось остановиться, чтобы пропустить наездницу. Девушка была одета довольно нелепо – на ней были брюки для верховой езды, тяжелый цилиндр и бюстгальтер. Она выглядела удивительно эротично, словно только что начала раздеваться. Она гарцевала на большой и резвой гнедой лошади, ладоней шестнадцати в холке[4]. Мощные вены вздувались на шее и загривке коня, и было видно, что ему не терпится пуститься вскачь, ощущая каждой жилкой скорость и глядя далеко за пределы парка. И всадница и конь сгорали от избытка энергии, которая искала выхода. Девушка сидела очень уверенно, низко опустив руки и выпрямившись в седле. Она придержала гнедого еще секунду, потом слегка укоротила повод и ткнула скакуна сапогом в бок, за подпругой. Лошадь взвилась на дыбы, а потом перешла на быстрый аллюр, который вряд ли бы одобрила администрация парка.

~~

Мэгги, скачущая верхом по пляжу. Мэгги, отправляющаяся на конную прогулку в Бодмин-Мур. Мэгги в черном жакете, цилиндре и с сеточкой для волос среди других всадников, собравшихся на местную встречу ранним утром, когда от холода заходятся зубы. Будучи американкой, она ездила верхом не иначе как по-английски – даже дома, в Массачусетсе. Особенно дома,в Массачусетсе. Хендерсоны не принадлежали к нуворишам, и потому их взгляды всегда были обращены на восток, к их английским корням. Все, что находилось за границей первых поселений, было, по их мнению, территорией беглецов и вульгарных джентльменов удачи.

Дикон снова подумал о похоронах Мэгги. Ее отец и брат выглядели чужаками на маленьком кладбище в Корнише – их семисотдолларовые костюмы, клубные галстуки и аккуратные прически бросались в глаза. Жена Питера Хендерсона умерла в прошлом году, а теперь он стоял здесь и с каменным лицом смотрел на могилу дочери.