Слава - Кертис Джек - Страница 1

Джек Кертис

Слава

Часть первая

Глава 1

Женщина вошла в спальню босая, в расстегнутом до пояса открытом платье. Она стянула с плеч бретельки, сбросила платье и подошла к небольшому письменному столу, чтобы сделать пометку в календаре. Положив ручку, женщина немного помедлила и перечитала написанное, будто усомнившись в чем-то. Минуту спустя она вернулась на середину комнаты и медленно завела руки назад, к лопаткам.

Этот ее жест привел мужчину в крайнее замешательство. Вид женщины, расстегивающей бюстгальтер, – слегка вогнутая спина, разведенные локти, проворные пальцы, привычно бегающие по застежкам, – всегда вызывал в нем жгучее желание. Впервые он увидел это в пятнадцать лет, и сейчас ему припомнились испытанные тогда изумление и возбуждение. Он лежал на своей узкой кровати, а девушка шла к нему в одном лифчике, закинув руки за спину, тая в глазах улыбку, вроде бы равнодушную, но не без лукавства. Та девушка была его сестра.

Женщина сняла бюстгальтер, трусики и прошла мимо окна к ванной комнате. Сквозь полосатое жалюзи падали мощные потоки солнечного света, в лучах которого ее волосы отливали медью. Когда она открывала дверь ванной, мужчине, который стоял слишком близко, пришлось посторониться. Он переместился на середину спальни, но женщина сразу же возвратилась с купальным халатом в руках, направляясь к туалетному столику. Мужчина снова оказался у нее на пути, и, если бы не поспешил отступить назад, они бы неизбежно столкнулись. Она прошла так близко, что он ощутил запах ее разгоряченного тела, – на него будто пахнуло крепким свежезаваренным чаем; он даже разглядел крошечные капельки пота, повисшие на еле заметных волосках у верхней губы.

Женщина бросила халат на кровать и присела перед зеркалом. Откинув со лба волосы и заведя их за уши, она открыла флакон с лосьоном, взяла из стеклянного стакана ватный шарик и принялась удалять косметику. Сняв светлые тени с век, она слегка наклонилась вперед, будто беседуя с собственным отражением; ее груди, выступившие из впадин грудной клетки, приняли идеально круглую форму. На ее упругом животе обозначились две узенькие складки – чуть выше аккуратного треугольника волос на лобке.

Женщина была на редкость смазливая и хорошо сложена. Мужчина приблизился к ней сзади, чтобы взглянуть на стройную талию и окинуть горящими глазами бедра, – теперь, в сидячей позе, они обозначились полнее и круче. Потом он слегка наклонил голову, чтобы поймать свое собственное отражение: его лицо оказалось в зеркале как раз над ее плечом. Им овладело нестерпимое желание, однако оно было невыполнимо.

Она встала и прошла мимо него. На этот раз он отступил к кровати, споткнулся об нее и сел, наблюдая, как женщина выходит из комнаты. «Я так и думал, – пришло ему в голову, – что она будет чертовски привлекательна без одежды».

Спустя несколько минут он пошел вслед за ней и зацепился ногой за туфли, сброшенные ею в коридоре. Она была в ванной. Краны были открыты, и ванна уже наполнилась почти до краев. Поверхность воды покрывала пушистая белая пена. Женщина закрутила краны. Как и все предыдущие дни в этом месяце, день был жарким, и она решила освежиться в прохладной воде, которая почти не давала пара. Запотели – и то немного – лишь некоторые из зеркальных плиток, целиком покрывавших одну стену.

Женщина наклонилась, чтобы потрогать воду, и ее тело показалось вошедшему в ванную мужчине нескладным и угловатым; но стоило ей встать на цыпочки, как ее формы вновь обрели изящество и округлость. Мужчина оглядел себя в зеркале. Он тоже был стройным, как и она, но гораздо смуглее ее. В его черных волосах и голубых глазах было что-то от кельтов. Он перевел взгляд на отражение женщины, садящейся в ванну, и некоторое время смотрел на него, одновременно стараясь видеть в зеркале и себя.

Она погрузилась до подбородка в благоухающую пену. Облачко пены поднялось при этом белой подушкой над задними бортиками ванны. Некоторое время она лежала неподвижно, чтобы хорошенько намокнуть. Мужчина взглянул на отражение женщины, потом на свое, потом опять на ее; его охватила дрожь. Когда он повернулся к ней, она изменила позу, выпрямив колени и приподняв ноги, из-за чего сплошной слой пены распался на отдельные островки. В просвете зеленоватой воды стало видно, как она гладит себя рукой между бедер. Однако в этом жесте не было ничего нарочитого, и она скоро оставила это занятие.

Мужчина опять подумал о своей сестре и о том, как, бывало, их семья сидела вдоль стен похожей на пещеру гостиной: отец в «папином» кресле сосредоточенно, не пропуская ни одного слова читает газету, из-за которой видны только его руки и ноги; мать прилежно занимается починкой белья в углу дивана, рядом с торшером. В другом кресле, поджав ноги и закрыв складками юбки сиденье, устроилась его сестра. Расположившись на полу у ее ног, он время от времени бросает на нее взгляд в надежде встретиться с ней глазами. В ответ она может взглянуть строго, почти сердито, и тогда он возвращается к своей книжке или слегка улыбается. В этом последнем случае он знал, что на ней под юбкой ничего нет; рука девушки медленно забирается под подол со спины, чтобы никто этого не увидел, пальцы скользят вокруг бедра. Когда палец находит то самое место, ее тело слегка приподнимается, она смотрит на брата неподвижными глазами на закаменелом лице; наконец рот сестры приоткрывается в обнажающей зубы улыбке и на шее выступают красные пятна. Он сидит на полу, не спуская с нее глаз, в то время как отец шелестит страницами газеты, а матушкина игла снует в проворных пальцах, подшивая ткань.

Женщина высунула из воды руку и слегка потерла ее мыльной пеной. Мужчина приблизился и встал над ней. Похоже, она передумала мыться и теперь просто лежала, глядя в потолок. Она моргнула, потом ненадолго закрыла глаза. У нее был трудный день. Она любила свою работу, хотя спокойной ее не назовешь. К тому же последняя неделя выдалась особенно напряженной – череда мелких нелепиц завершилась крупной неприятностью. При мысли об этом на ее лице вновь появилось сосредоточенное выражение.

«Ну все, довольно», – мужчина нагнулся и взял женщину за горло. На ее лице появилось выражение недоумения и растерянности, как у людей, которые просыпаются в незнакомом месте и не могут понять, где они. Потом мужчина выпрямил руку и надавил на голову женщины, погружая ее под воду. Ее длинные ноги поднялись высоко вверх и отчаянно заколотили по воздуху; руками она пыталась отбиваться от убийцы, но безуспешно: она не могла ни оттолкнуться от скользких стенок ванны, ни найти другую точку опоры. Она боролась изо всех сил. Один раз ее лицо слегка приподнялось над поверхностью воды, на миг вынырнув из губительной зеленоватой толщи, но он снова погрузил ее под воду, и ее рот принял безнадежное и несчастное выражение.

Женщина била ногами по стенкам ванны. Она ударилась лодыжкой об раковину и разбила пяткой одну из зеркальных плиток, но не почувствовала боли. Ей не удавалось освободиться: он держал ее, с силой нажимая рукой на ее голову. Ее одеревенело выпрямленные ноги начали конвульсивно дергаться: они то погружались в воду, то поднимались, чтобы снова бессильно упасть. Мужчина ощущал вибрацию, как рыболов, чувствующий бьющуюся на крючке большую рыбину, но еще не видящий ее. Потом женщина затихла.

Мужчина не спешил. Он выждал немного, глядя прямо перед собой на рифленое окно в двери ванной. На улице перед домом слышался шум автомобилей. В гостиной зазвонил телефон. Он удерживал женщину под водой, по-прежнему глядя на окно. Мужчина ждал конца, и на его лице появилось отсутствующее выражение, как у человека, меряющего температуру. Наконец он убрал руки и, не взглянув на свою жертву, прошел в спальню. Через десять минут он был на улице.

Теперь квартира стала неестественно тихой и спокойной. Воздух как бы застыл в неподвижности, а мебель казалась более громоздкой и тяжеловесной, чем раньше. Бытовые устройства – стереосистема, посудомоечная машина, кухонный комбайн – будто все разом сломались, казалось, они больше никогда не будут работать. В квартире воцарились тишина и спокойствие смерти.