Дни знамений - Керр Катарина - Страница 21

– Удивительная история! Но, знаете ли, дети вообще-то рождаются и в Самхейн, бывает, и, как правило, они совершенно обычные люди.

– Ну, я себя всегда считала совершенно обычной! – она ущипнула себя за запястье. – Вполне материальна, как вам кажется?

– Именно так, ваше высочество.

Пажи и служанки уже вносили в зал корзинки с хлебом, блюда с холодным мясом, сыр и мед для благородных гостей и пиво для их солдат, не обделяя, конечно, и наемников Карадока. Беллира взяла кусок ветчины и принялась жевать, поглядывая на регента и капитана; они так глубоко погрузились в воспоминания о прежних временах, словно избегали говорить о нынешних. То и дело они хлопали друг друга по плечу или по руке, что, видимо, свидетельствовало о взаимной приязни. Невин вежливо кашлянул, чтобы привлечь ее внимание.

– Замечали здесь какие-либо знамения, предвещающие приход истинного короля, или нет, а, ваше высочество?

– Еще как замечали, добрый господин! Элик про них всем уши прожужжал, так что я все помню. Во-первых, его следует ждать до последнего полнолуния перед Белтейном, так что я бы на его месте поторопилась, потому как этот срок наступит завтра. Во-вторых, он явится с запада, но не из Элдиса. И еще всякую чушь болтают жеребец-де будет то ли нести его, то ли бежать перед ним, да что за жеребец, не ведомо. И придет он, мужчина и в то же время не мужчина, с войском, которое не войско…

– Как-как? Объясните, ваше высочество!

– Глупо, правда? Или ты мужчина, или женщина, промежуточных вариантов, по-моему, немного, да? Но знамения толкуют именно так. Ну, что дальше? Кое-кто утверждает, что он явится, словно нищий, к воротам своей столицы, то есть Дан Кермора… – она умолкла, пораженная странными сопоставлениями. – А, и ему не будут предшествовать герольды…

– Вот это да!

– Ага… А ведь отряд наемников и есть войско, которое не войско. И полнолуние наступит завтра…

Она обвела взглядом зал, присматриваясь к каждому наемнику, и сердце ее забилось сильнее. Она знала, что Невин улыбается, но боялась оглянуться на старика, чтобы он снова не развеял ее надежды.

– Мужчина и в то же время не мужчина… А может, это мальчик, который ездит вместе со взрослыми мужчинами и сражается наравне с ними? Совсем молодой, безбородый, а?

– Кто, ваше высочество?

– Посмотрите, вон там, за последним столом – светловолосый мальчик, с ним рядом здоровяк со шрамом на лице, молча сидит. Вы знаете, кто это?

– Этот здоровяк?

– Да нет же! Не дразните меня, Невин. Кто этот мальчик?

– Его зовут Маррин. Распространенное имя в Пирдоне, откуда он родом.

– А ведь герб Пирдона – жеребец!

– Верно…

Сердце Беллиры бешено заколотилось, у нее перехватило дыхание. Старик наклонился к ней и спросил шепотом:

– Что заставило вас выделить из ряда этого юношу?

– Не знаю… Похоже, он смотрел на меня…

– Так и есть. Вы ведь такая красивая!

– Ах, не льстите! Я знаю, что некрасива…

– Ни в малейшей степени. Допускаю, что год назад вы были голенастой, неуклюжей, с худым лицом и впалыми щеками, но ведь год прошел, ваше высочество! Вам надо заглянуть в хорошее зеркало!

– Зеркал у меня нет, но так хотелось бы, чтоб ваши уверения оказались правдой…

– О, бывают моменты, когда желания исполняются, – он сделал многозначительную паузу. – Или не исполняются.

– Ох, вы просто дразните меня, вот и все!

– Погодите, дитя мое. Погодите и потерпите еще чуть-чуть. Я не могу обещать вам, что все сразу станет прекрасно и замечательно раз и навсегда, но обстоятельства непременно примут благоприятный оборот, и очень скоро!

Она все еще колебалась, не понимая, почему так безоговорочно верит его словам, но, по сути, он единственный отнесся к ней по-доброму.

– Замечательно, Невин! Откровенно говоря, хорошо уже и то, что хуже не станет!

Легкое покашливание у нее за спиной заставило ее обернуться: Эмрик, двенадцати лет от роду, главный паж, стоял перед нею, – рыжий, с раскосыми зелеными глазами, и, как всегда, пялился на нее с жалостью. За это Беллире уже не раз хотелось приказать, чтобы его выпороли.

– Повар просил узнать, не пора ли подавать на стол?

– Послушай, малыш, – сказал Невин, наклонившись к пажу, – изволь прибавлять почетное обращение, когда говоришь с особой королевской крови, как в начале разговора, так и на протяжении его!

– А вы кто такой, старичок?

Невин взглянул на мальчишку в упор и не отводил своих ледяных синих глаз, пока тот не смутился.

– Извините, сударь, – пробормотал он. – Извините, ваше высочество…

– Прощаю – на этот раз, – сказала Беллира. – А повару скажи, что у нас тут полон дом гостей, которых следует накормить. Да, и передай лорду Таммаэлю, что пора зажигать факелы!

Эмрик умчался с такой скоростью, что Беллира задумалась, не был ли все-таки дедушка Невина волшебником и не передалась ли внуку частица его способностей? Но старик в этот момент вовсе не выглядел носителем магической силы: он ел сыр, запивал элем и время от времени позевывал.

– А здесь и впрямь темнеет, ваше высочество, – заметил он. – Видимо солнце уже заходит.

– Наверно…

– Вот и хорошо.

– А что должно случиться на закате?

– Ждите, ваше высочество. Больше ничего не скажу.

Ей ничего больше и не оставалось, как ждать и, сгорая от нетерпения, следить за неспешным передвижением лорда Таммаэля по залу; он зажигал тростниковые факелы, вставленные в железные крепления, а слуги между тем по его приказанию убирали пласты дерна из очага и взбадривали огонь, тлевший под спудом весь этот теплый день. Когда пламя поднялось высоко, расчертив зал полосами длинных теней, люди отчего-то притихли, и Кара-док, прервав беседу с тьерином Эликом, повернулся к Невину. Старик же просто улыбнулся, чрезвычайно сладко, и взял себе еще кусок сыру.

– Ворота замка на ночь запирают, ваше высочество?

– Запирают только в полночь, после смены стражи, потому что в замке работает немало горожан, и они уходят со службы поздно.

– Ага. Очень хорошо.

Факелы внезапно перестали чадить и вспыхнули ярче. Хотя в зале не было сквозняка, языки пламени вытянулись вверх и затрепетали. Откуда-то издалека, из-за стен замка, донеслись голоса… нет, то было размеренное пение и глухие удары барабана. В ту же минуту заиграли и запели бронзовые трубы.

– Жрецы! – прошептал Элик. – Что, ради всех демонов преисподней, тут происходит?

Он едва успел вскочить с места, как огромные резные двери зала распахнулись настежь. Трубы вновь взыграли; ухали барабаны, пение нарастало. Жрецы Бэла вошли в зал по четыре в ряд. Их было так много, что Беллира подумала, что здесь, наверно, собрались служители из всех храмов на многие мили вокруг Кермора. Все они были бритоголовые, в длинных прямых туниках из некрашеного льна, как им и полагалось, и у каждого на шее сверкал золотой торк, а на груди – золотой серп. Подчиняясь ритму барабанов, под звуки протяжных песнопений Давнего времени процессия продвигалась по залу, и толпа расступалась перед ними. Впереди шел Никед, главенствующий над храмом; он был так стар, что давно никуда не показывался, но сейчас твердым шагом, будто молодость к нему вернулась, взошел на возвышение. Тьерин Элик, слегка дрожа, встал, чтобы приветствовать его:

– Святой отец, чему мы обязаны честью видеть вас?

– Оставь лишние слова, регент! Где истинный король?

– Что вы имеете в виду, святой отец? Я не знаю! Хотел бы знать, о да, но…

– Ты лжешь! Все знаки указывают на то, что в сей момент единственный истинный король Дэверри находится в этом замке. Где он?

Трубы вскрикнули в третий раз; барабаны умолкли. Все, кто был в зале, обратили свои взоры на Элика, словно обвиняя его в черной измене. Регент же смотрел на них широко раскрытыми глазами, устрашенный и озадаченный.

– Бэл назвал нам этот самый день. Бэл ниспослал нам знаки. Бэл благословил нас знанием истины!

– Благословенно будь имя его, – тихо произнесли жрецы за его спиной. – Благословен будь свет небесный!