Дни изгнания - Керр Катарина - Страница 47

– Я так и думала, что это ты, – спокойно сказала Далландра. – Чтобы не потерять дочь, тебе придется пойти вместе с ней.

– Вонючая сука! Я убью тебя!

– Не сможешь. Во всяком случае не здесь, не в этом мире. – Далландра положила руку на аметистовую фигурку. – Что ты собиралась сделать? Разорвать меня когтями?

В утреннем воздухе повис пронзительный крик. Альшандра исчезла. Сквозь лиловый туман поднималось солнце.

Далландра спускалась по склону холма при бледном свете зари, а в Дэверри и Элдисе подходил к концу 854 год.

Прошли косые осенние дожди, и этот год должен был стать черным для Элдиса, потому что Марин, теперь не юноша, а взрослый мужчина и Верховный Король объединенного Дэверри, расположился лагерем на севере Элдиса и вел осаду его северных городов самой большой армией, когда либо вступавшей в это государство. Адерин перебирался со своим аларом в зимний лагерь, когда Невин сообщил ему сквозь огонь эту новость. К этому времени Невин стал главным советником Верховного Короля, но, вместо того, чтобы сидеть в продуваемых сквозняками руинах разрушенного во время войны дана Дэверри, он путешествовал вместе со своим правителем.

– К счастью, не так уж много у меня дел, – сказал он этой ночью с заметным облегчением. Мы отсиживаемся в Кернметоне, и здесь хорошо и уютно, потому что город сдался, не дожидаясь осады.

– Я рад слышать это. Ты думаешь, война еще долго продлится?

– Нет. Куда бы король ни пришел, сопротивление там прекращается. Весной, когда в городах кончится провизия и они не смогут больше выдерживать осаду, войско отправится на юг, возьмет Аберуин и Абернас, и на этом все кончится. Дэверри и Элдис станут одним королевством. Что-то не так? Почему твой образ так испуган?

– Я действительно испуган. Когда война кончится, не двинутся ли жители Элдиса назад на запад, чтобы отобрать земли у моего народа?

– Я так старался закончить гражданскую войну, что совсем забыл, как на это смотришь ты. Но не терзай свое сердце. – Даже мысленное прикосновение к сознанию Невина позволяло ощутить его печаль. – Ты просто не понимаешь, как ужасна была эта война, сколько людей погибло. В новом королевстве будет достаточно земли, чтобы удовлетворить всех в течение долгих лет.

Адерин удержался и не стал втайне торжествовать.

– Дай-ка подумать, – сказал он вместо этого. – Мой алар не так далеко от Кернметона, и мы будем проезжать мимо по дороге к зимнему лагерю. Может быть, мы сможем встретиться?

– Это было бы прекрасно, но тебе не стоит въезжать в город. Интенданты короля сейчас стараются рекрутировать любого, кто в состоянии сражаться, так что мне кажется, Народу сейчас лучше держаться от нас подальше. Вот летом, когда война кончится, будет лучше. – Образ Невина неожиданно улыбнулся. – Со мной есть кое-кто, кого тебе необходимо увидеть. Эта душа была когда-то твоим отцом. Сейчас он снова бард, но долгие годы был наемным солдатом, и он – мой друг. Его зовут Мэдин.

К этому времени мысль об отце уже не волновала Адерина, и он отнесся к этой встрече, как к знакомству с любым иным другом Невина. Но, встретившись с Мэдином, он почувствовал в нем родственную душу. Предсказания Невина о войне были точны. Весной Марин со своим войском направился на юг, и жители Элдиса были счастливы сдаться и прекратить ужасы войны.

В Абернасе открыли городские ворота, едва завидев армию. Аберуин устроил целое представление, полдня удерживая город и сдался на закате. Марин и его люди преследовали последнего короля Элдиса Эйникира (для тех, кого интересует историческая точность, сообщаем, что он был законным правнуком принца Аберуина Майла, известного как Майл-Предсказатель), а Невин в обществе одного только Мэдина отправился на запад навестить Адерина.

Они встретились на северо-западе от Каннобайна на берегу небольшой речки, впадающей в И Брог, где алар остановился, чтобы дать отдых коням, на пути в первый летний алардан. К тому времени Мэдину исполнилось сорок пять, что считалось очень почтенным возрастом для воина; он был совершенно седым, с усталыми глазами – слишком много его друзей погибло за короткое время. И все же он оказался приятным собеседником, готовым пошутить, и Народу он очень понравился, потому что относился к дикому народцу с такой же любовью, как и сами эльфы. Одна маленькая фея с длинными голубыми волосами и зубами, острыми, как иголки, была ему необычайно преданна, не отходила от него ни на шаг днем и спала рядом ночью.

– Боюсь, это я виноват, – уныло сказал Невин, когда Адерин спросил его о фее. – Много лет назад, будучи тяжело ранен, Мэдин провел со мной целую зиму. Тогда он и познакомился с диким народцем, потому что они постоянно были рядом. Это как-то связано с его музыкой, ведь он очень талантливый арфист.

– Дикий народец любит красивые мелодии, это правда. Вообще большого вреда в этом нет, жалко только фею. Когда Мэдин умрет, она не сумеет этого понять и будет очень страдать.

– О, скорее всего, она его быстро забудет. Конечно, он не должен был встречаться с диким народцем, но никто не заставлял ее влюбляться в него.

Обычно Адерин спал всего несколько часов, но тем вечером он так устал, что рано ушел в свою палатку и заснул моментально. Во сне к нему явилась маленькая голубая фея и повела его на пастбища – то есть это он сначала решил, что это пастбище, а потом увидел над горизонтом полную фиолетовую луну. В сонном сознании прозвучал таинственный голос, сказавший:

– Это Врата.

Адерин огляделся и увидел двух молодых женщин, бегущих к нему, держась за руки и улыбаясь. В одной из них он узнал Далландру. Он так часто видел ее во сне за последние сто лет, что не почувствовал ни радости, ни печали, только подумал, что да, он по-прежнему любит ее, раз время от времени призывает к себе ее образ.

Далландра подошла поближе, и он увидел у нее на шее маленькую аметистовую фигурку. Это так не соответствовало его прежним снам, что Адерин почувствовал – это что-то другое, и вдруг понял, что в этом сне он присутствует в виде своего светового тела: бледно-голубого образа, своей формой слегка напоминающего человека. В этом образе он путешествовал по эфирным уровням.

– Адо, я так рада видеть тебя, несмотря на такой образ, – сказала Лалландра. – Но у меня мало времени. Нам нелегко приходить к Вратам, понимаешь?

– Не понимаю. Далла, во имя любви богов, когда ты вернешься домой? – Скоро, скоро. Ну, не дуйся – в конце концов, меня нет всего пару дней. Слушай внимательно. Ты же знаешь своего гостя, друга Невина, ну, этого, которого любит фея?

– Его зовут Мэдин. И тебя нет не пару дней.

– Ну, хорошо, пять дней. Ну, пожалуйста, слушай! Я чувствую, что меня уже уносит назад. У этого Мэдина есть драгоценность, сделанная из серебра гномов. Она нужна Стражам. Адо, мне столько надо тебе рассказать! Иногда Стражи видят будущее. Только отрывками и кусочками, но все равно видят. И один из них увидела что этот парень, Мэдин, станет очень важной персоной. В общем, им нужно это кольцо с розами. – Она еще продолжала говорить, но при этом становилась тоньше, бледнее, ее уже трудно было разглядеть. – У меня в сумах полно всякой всячины, на которую ты можешь обменять это кольцо. Дай ему все, что он захочет, хоть завали его с головой, мне все равно, только заполучи кольцо и оставь его у дерева возле лагеря.

– Для чего я должен это делать? Да почему я вообще должен помогать этим поганым созданиям?

– Ну, пожалуйста, Адо, будь благоразумным! Не хочешь сделать это ради них – сделай ради меня. – Она уже превратилась в тень, в цветное пятно. – Самый большой дуб возле лагеря.

И она исчезла вместе со своей спутницей. Адерин огляделся и увидел серебристую нить, соединяющую его световое тело с физическим, лежавшим на одеяле прямо под ним. Так что же – он не спал?! И встреча была реальной? Он скользнул вниз по нити, возвратился в свое тело и сел, хлопая руками по земле, чтобы скорее вернуться в земную реальность. Голубая фея, свернувшись в клубочек в ногах его постели, внимательно наблюдала за ним.