Чары тьмы - Керр Катарина - Страница 33

— Гвен! — заорал Даннин. — Он твой!

Защищаясь щитом, Даннин развернул коня и позволил ей приблизиться к Буркану. Она услышала, словно со стороны, как ненависть вылетает из ее рта долгим смехом. Гвенивер отразила удар Буркана щитом и сама сделала выпад, но он парировал ее удар своим клинком. На мгновение их мечи словно спутались. Она уставилась ему в лицо и рассмеялась. Гвенивер увидела, как он побледнел от страха и, как и всегда, трусость врага привела ее в ярость. Она высвободила меч и снова ударила — и поняла, что все происходит очень медленно, словно вокруг нее замирает вращение самой Вселенной.

Гвенивер медленно повела мечом, чтобы ударить снизу; меч Буркана так же медленно шел ей навстречу и отклонил ее оружие назад, словно они двигались в танце — учтивом и изысканным. Они кружили с самым серьезным видом, и это делало каждое движение неестественно резким. Они почти любезно обменивались ударами. Подобный ветру шум пронесся над ними, ветер темной ночи завыл и унес куда-то шум битвы. Когда Буркан сделал неловкий выпад, который Гвенивер блокировала щитом. Она вдруг поняла, что враг находится вне времени танца. Его конь очень медленно тряхнул головой и заблокировал удар хозяина. Подгоняя своего коня коленями, Гвенивер склонилась вперед и переместилась на фланговую позицию. До того, как Буркан смог повернуться, она уже нанесла удар. Ее клинок плыл вниз на его руку, державшую щит, так неспешно, так легко, что казалось невероятным, что он покачнулся и выронил щит. Ветер выл и стонал, когда Гвенивер ударила снова. Ее рука и меч были едины, и укол пришелся врагу в бок. Давясь криком боли, Буркан дернул коня, словно пытаясь развернуться и бежать, но снова неправильно просчитал шаги танца.

Гвенивер была уже там, чтобы закрыть ему путь к отступлению. Склонившись в седле, сжимая меч обеими руками, он уставился на нее, в то время, как кровь медленно струилась у него по боку.

— Милости, я прошу милости, — прошептал он. — Я признаю правоту твоих претензий.

Гвенивер заколебалась, но тут она увидела своего отца, который ехал рядом и грустно смотрел на нее. Прямым ударом она резанула главу клана Вепря по глазам, услышала его крик, нанесла удар с другой стороны и увидела, как он падает с коня и с силой ударяется о землю.

Лошади вокруг них вставали на дыбы и взбрыкивали, чтобы не наступить на упавшего человека. Отец поприветствовал Гвенивер туманным мечом, затем исчез. В то же самое мгновение мир вернулся назад, и вселенная завертелась, как обычно, а темный ветер превратился в обычный шум битвы.

— Гвенивер! — это звучал голос Рикина. — К леди Гвенивер!

Внезапно все люди, что сражались вокруг нее, с криком погнали назад Вепрей, которые как раз собирались окружить ее. Когда вражеское построение нарушилось и Вепри бросились наутек, пропели серебряные рожки и люди Даннина понеслись за ними в погоню.

— Отлично сработано, госпожа! — радостно крикнул Рикин. — О, отлично сработано!

Значит, все закончилось. Ее ненависть, которую она несла в себе долгое лето, лежала растоптанная вместе с Бурканом на кровавом поле. В полубессознательном состоянии, словно ей ударили по голове, Гвенивер опустила меч и задумалась, почему не плачет от радости. Рикин определенно плакал. Внезапно Гвенивер поняла, что никогда больше не будет плакать, Богиня заявила на нее все права и она теперь полностью принадлежит ей.

Дав армии отдохнуть после сражения, Даннин оставил пятьдесят человек с Гветмаром, а остальных повел назад в Кермор.

Когда они ехали по серым, залитым дождем улицам города, он погрузился в меланхолию, которая окружала его, как мокрый плащ.

Если только новый глава клана Вепря не сделает какую-нибудь большую глупость, то все сражения на лето закончились. Когда они добрались до дана, Даннин отчитался перед королем, а затем отправился в свои покои, чтобы принять ванну. Он одевался, когда возле двери послышался голос советника Саддара — тот просил разрешения поговорить с лордом.

— Приглашай его, — велел Даннин пажу. — Посмотрим, что хочет сказать скучный старый пердун.

Улыбаясь, парень повиновался. Саддар приказал ему оставаться в коридоре, пока они разговаривают с капитаном.

— Эй, послушай, — рассердился Даннин. — Почему ты отослал моего человека?

— Потому что я хочу сказать очень серьезную вещь, которую нельзя доверять молодым ушам, — советник без приглашения уселся в кресло и расправил черные одежды. — Я, конечно, знаю, что могу положиться на благоразумие лорда Даннина. Сказать по правде, я пришел сюда в надежде, что вы развеете мои подозрения, и скажете, что я очень сильно ошибаюсь.

«Если старикашка не врет, то это первый раз в его бесполезной жизни, когда он хочет услышать, что не прав», — подумал Даннин.

— Какие еще подозрения? — спросил он вслух.

— Ах, дело такое гнусное и отвратительное, что я едва ли могу заставить себя говорить о нем, — Саддар на самом деле выглядел так, словно разговор причиняет ему страдание. — Дело о святотатстве или мне следует сказать — возможном святотатстве. Я, конечно, не хочу оскорблять госпожу, которая вполне может оказаться невинной…

Он посмотрел на Даннина так, словно ожидал, что тот сразу все поймет.

— Какую госпожу? — спросил Даннин.

— Леди Гвенивер, конечно. Вижу, мне лучше говорить прямо, независимо от того, какую боль мне это приносит. Вы много дней провели в ее обществе, лорд. Обратили ли вы внимание… на то… в каких интимных отношениях она находится со своим капитаном? Ужасно, если она нарушила свои священные клятвы. И это очень серьезно. Я уверен, что в таком случае разгневается Черная Богиня и злой рок будет преследовать нас всех. Пожалуйста, умоляю, скажите мне, что их отношения — это только обычная дружба, которую воины часто поддерживают с товарищем по отряду.

— Насколько я знаю, так оно и есть. Черт побери, старик, готов поспорить: ее люди убили бы ее, если бы подумали, что она совершает святотатство. Они знают, что их жизни зависят от леди Гвенивер.

— В таком случае, я воистину чувствую облегчение, — Саддар показательно вздохнул. — Просто после клятвы кровью, видите ли…

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Леди Гвенивер с молодым Рикином дали клятву кровью. Несомненно, вы знали об этом.

Даннин почувствовал, как ярость разгорается внутри него, словно в огонь плеснули масла.

— Нет, не знал.

— О-о. Я сомневался в том, что вы это знаете, видя, как вас, лорд, часто отвлекают военные вопросы. Но вы, естественно, понимаете мое беспокойство.

Бессловесно застонав, Даннин прошел к окну, схватился за подоконник обеими руками и слепо уставился наружу. Его трясло от ярости. Неважно, что он сказал советнику. Внезапно Даннин поверил в то, что Гвенивер нарушила клятву целомудрия, и они с Рикином осквернили себя. Даннин даже не заметил, как советник ушел. Жаль, что он не видел лица клеветника, — потому что Саддар улыбался с чрезвычайно довольным видом.

И только позднее, снова успокоившись, Даннин пошел в своих размышлениях дальше. Если Гвенивер уже нарушила клятву, то почему бы, боги, ему, Даннину, тоже не воспользоваться этим случаем?

Несколько дней спустя Невин встретил Гвенивер, когда та собирала свой боевой отряд у ворот. Он остановился, чтобы исподтишка понаблюдать за ней и Рикином. Они как раз садились на лошадей. Из них получалась красивая пара, оба — с золотистыми волосами, привлекательные, молодые. «И обреченные, — подумал старик. — О боги, сколько я еще смогу выдержать, оставаясь здесь и наблюдая за их вирдом?» Когда Невин пошел дальше по двору, на его сердце было так тяжело и он так погрузился в свои мысли, что чуть не столкнулся с Даннина.

— Простите, лорд, — извинился Невин. — Я слишком задумался.

Глаза Даннина расширились.

— Не о сильных заговорах или чем-то подобном, лорд, — добавил Невин.

— В таком случае — ничего страшного. — Молодой человек выдавил из себя улыбку. Так скалился бы плохо прирученный волк, выклянчивая кусочек со стола человека, подумал Невин. Хотя сам Даннин явно хотел просто мило улыбнуться. — Вы не знаете, куда отправляется леди Гвенивер?