Чары тьмы - Керр Катарина - Страница 2

— Вестей? Почему бы тебе не спросить прямо, не занимался ли я дальновидением? Тебе, капитан, рано или поздно придется привыкнуть к колдовству. А теперь пошли.

Они отправились к камину в той части зала, где располагались слуги и жарилась целая кабанья туша на таком огромном вертеле, — что требовались двое поварят, чтобы переворачивать его. Мгновение Невин напряженно смотрел в огонь.

— Я вижу, что у Джилл и Родри приподнятое настроение, — наконец сказал он. — Они гуляют по какому-то городу в ясный солнечный день, направляются в лавку. Погоди! Я знаю это место. Это лавка Отто, серебряных дел мастера, в дане Маннаннан. Кажется, его сейчас нет на месте.

— Предполагаю, вы не можете сказать, беременна она или нет.

— Если и да, то это незаметно. Я понимаю твое беспокойство.

— Ну, это когда-нибудь произойдет. Я просто надеюсь, что у нее хватит ума приехать домой, когда она забеременеет.

— Она никогда не страдала недостатком ума.

Хотя на словах Каллин соглашался с Невином, втайне его снедало беспокойство. В конце концов Джилл была его единственным ребенком.

— Надеюсь, у них хватит денег, чтобы пережить зиму, — заметил капитан.

— Ну, мы дали им достаточно. Конечно, только если Родри все не пропьет.

— О, Джилл ему этого не позволит. Моя девочка относится к деньгам, как старая фермерша. Она крепко держит в кулачке любой проклятый медяк. — Каллин позволил себе слабо улыбнуться. — Она хорошо знает, что такое долгая дорога.

Матрас кишел постельными клопами, поэтому Родри Майлвад, бывший наследник дана Гвербин, сидел в крошечном гостиничном номере прямо на полу. Рядом находилась Джилл, одетая в грязные голубые бригги и простую полотняную рубаху навыпуск, как носят мужчины. Несмотря на коротко подстриженные, как у парня, золотистые волосы, она выглядела очень красивой. Родри нравилось разглядывать ее лицо — большие голубые глаза, нежные черты, мягкие губы. Порой ему было довольно просто смотреть на любимую. Она хмурилась, зашивая его единственную рубаху.

— А-а, клянусь демонами! — рявкнула Джилл. — Сойдет и так. Ненавижу шить.

— Униженно благодарю тебя за то, что опустилась до зашивания моей разорванной одежды.

Она бросила рубашку ему в лицо. Родри рассмеялся и расправил рубашку — когда-то белую, а теперь с пятнами пота и ржавчины от кольчуги. На ней выделялись вышитые гербы — красные львы, и это было все, что у него осталось от прошлой жизни. Всего месяц назад его брат, гвербрет Аберуина Райс, отправил его в ссылку, прочь от родных и клана.

Родри надел рубашку, застегнул поверх нее ремень с ножнами. Красивый меч из лучшей стали, с рукояткой в форме дракона, висел слева. А справа на ремне — серебряный кинжал, клеймивший его как обесчещенного человека. Серебряный кинжал являлся знаком наемников, которые бродили по дорогам по одному или парами и сражались только за деньги, но не из родственных чувств, Долга или чести. Именно серебряный кинжал привел Родри в дан Маннаннан.

— Как ты думаешь, тот серебряных дел мастер уже на месте? — спросил он.

— Несомненно. Отто не станет надолго оставлять свою лавку, — отозвалась Джилл.

Они вместе отправились в город. Здесь не было даже внешней стены. Круглые домики с соломенными крышами и магазинчики беспорядочно раскинулись вдоль реки. На поросшем травой берегу сушились рыбацкие лодки — судя по потрескавшимся килям и пробоинам в обшивках едва ли годные для выхода в море.

— Не понимаю, как эти люди ухитряются существовать дарами моря, — заметил Родри. — Ты только посмотри на эту мачту! Все держится только при помощи веревки и смолы.

Родри хотел уже было подойти поближе, чтобы получше рассмотреть лодку, когда Джилл схватила его за руку и потянула назад. За ними наблюдали двое местных мужчин, одетых в грязные лохмотья.

— Не стоит совать свой нос в чужие дела, парень! — крикнул один из них.

— В особенности такому отребью, как ты, серебряный кинжал, — добавил второй.

Оба сплюнули и засмеялись. Родри попытался стряхнуть руку Джилл, но она крепко держала его.

— Нет, Родри, — прошептала она. — Они — только крестьяне. Они слишком низки, чтобы с ними сражаться.

Родри тряхнул головой и отвернулся. Затем они под руку с Джилл отправились по петляющей улице прочь от городского «центра».

— А что касается этих лодок, то они вовсе не такие жалкие, как выглядят, — сказала Джилл. — Владельцы держат их в таком состоянии специально — чтобы прятать то, что требуется. Под горами скумбрии каких только грузов не перевозят.

— Боги! Ты хочешь сказать, что мы остановились в логове контрабандистов?

— Говори потише! Именно это.

Лавка Отто находилась на самом краю города — точнее на другой стороне грунтовой дороги, пересекающей капустное поле. Деревянная дверь под навесом из черной от дыма соломы была закрыта, но больше не заперта. Когда Джилл открыла ее, над головой зазвенели серебряные колокольчики.

— Кто там? — прокричал сильный голос.

— Джилл, дочь Каллина из Кермора, и еще один серебряный кинжал.

Родри последовал за ней в пустое помещение, отделенное от остальных комнат круглого домика грязными плетеными перегородками. В центре одной висело поношенное зеленое одеяло, которое служило дверью. Отто отодвинул его в сторону и вышел к посетителям. Хотя его рост составлял всего четыре с половиной фута, фигура серебряных дел мастера была мускулистой и идеально пропорциональной, а руки — как у миниатюрного кузнеца. У него были густая, аккуратно подстриженная седая борода и пронзительные черные глаза.

— Да, это Джилл, — сказал он. — Рад снова увидеть тебя. Где твой отец и кто этот парень?

— Папа в Элдисе. Он получил место капитана боевого отряда тьерины.

— Правда? — Отто улыбнулся с искренним удовольствием. — Я всегда думал, что он слишком хорош для того, чтобы носить серебряный кинжал. Но что ты сделала? Сбежала с этим симпатягой?

— Эй, послушай! — рявкнул Родри. — Каллин позволил ей уехать.

Отто фыркнул, выказывая глубочайшее недоверие.

— Это правда, — вставила Джилл. — Папа даже поручился за него, как за серебряного кинжала.

— Правда? — мастер явно не поверил услышанному окончательно, но решил оставить вопрос без дальнейшего обсуждения. — Что привело тебя ко мне, парень? Нужно продать что-то из боевых трофеев?

— Нет. Я пришел из-за своего серебряного кинжала.

— Что ты с ним сделал? На нем осталась зазубрина или что-то в этом роде? Не представляю, как кто-либо мог оставить зазубрину на этом металле.

— Он хочет, чтобы с него сняли двеомер, — пояснила Джилл. — Ты можешь это сделать, Отто? Снять заговор с лезвия?

Мастер повернулся и открыл от удивления рот.

— Я знаю, черт побери, что на него наложен заговор, — продолжала Джилл. — Родри, достань кинжал и покажи ему.

Родри нехотя вынул кинжал из потертых ножен. Лезвие было красивым, блестящим, как обычное серебряное, но тверже стали — его сделали из сплава, который умели получать только несколько мастеров. Гравировка — разящий сокол (старая метка Каллина, потому что кинжал когда-то принадлежал ему) — в руке Родри оставалась почти невидимой из-за мерцания двеомерного света, который лился из лезвия, подобно воде.

— В твоих венах течет эльфийская кровь! — рявкнул Отто. — Причем ее немало.

— Ну… немного, — признал Родри. — Видишь ли, я родом с запада. Есть старая поговорка о том, что в венах Элдиса течет эльфийская кровь. Она, вероятно, правдива.

Когда Отто схватился за кинжал, то свет значительно потускнел. Теперь кинжал едва мерцал.

— Я не пущу тебя в свою мастерскую, — объявил он. — Вы все воры. Предполагаю, что просто не можете устоять. Вероятно, вас так воспитывают.

— Клянусь всеми богами в Других Землях, я не вор! Я рожден и воспитывался, как Майлвад, и не моя вина, черт побери, что в мой клан затекла дикая кровь.

— Ха! А я все равно не пущу тебя в мою мастерскую, — Отто отвернулся и демонстративно обратился к одной Джилл: — Ты просишь о сложной вещи, девушка. Я не обладаю настоящим двеомером. Я могу только заговаривать кинжалы. И даже толком не понимаю, что делаю. Мы просто передаем заговор от отца к сыну.