Чары тьмы - Керр Катарина - Страница 10

— Госпожа! — донесся голос Рикина. — О, клянусь демонами!

Яростный смех оборвался, Гвенивер ощутила холод. Когда она взглянула на труп, лежавший в луже крови у ее ног, то ее затошнило. Гвенивер смутно видела, как Рикин спешивается и бежит к ней навстречу.

— Госпожа! Госпожа Гвенивер! Вы меня узнаете?

— Что? — она в удивлении подняла голову. — Конечно, узнаю, Рикко. Разве я не знала тебя половину своей жизни?

— Госпожа, очень опасно впадать в неистовство, как только что произошло с вами.

Гвенивер почувствовала себя так, словно Рикин неожиданно плеснул ледяной воды ей в лицо. Мгновение она глупо смотрела на него, в то время как он рассматривал ее с беспокойством и вместе с тем ошеломленно. Рикину, светловолосому парню с широким загорелым лицом, было девятнадцать — как и ей. Он, по словам ее братьев, являлся одним из самых надежных людей в боевом отряде, а может, и во всем королевстве. Странно, что он смотрит на нее так, словно она вдруг стала опасна.

— Да, это как раз оно и было, госпожа. Боги, у меня кровь застыла в венах, когда я услышал этот ваш смех.

— Моя застыла в два раза сильнее. Неистовство. Клянусь самой Богиней, это оно и было.

Второй боец, Дагвин, — темноволосый, стройный, постоянно улыбающийся — подвел к ним коня и поклонился Гвенивер:

— Жаль, они оставили только четверых, госпожа. Вы сами могли бы справиться по крайней мере с двумя.

— Может, даже с тремя, — сказал Рикин. — А где Кам?

— У него беда с лошадью. Один из этих ублюдков сумел махнуть мечом в нужном направлении.

— Ну, теперь у нас есть их лошади и вся их провизия, — Рикин бросил взгляд на Гвенивер. — Мы скрывались в лесу, госпожа. Ждали момента, чтобы нанести удар. Мы решили, что сам глава клана Вепря не может сидеть здесь все чертово лето, и оказались правы. Кстати, дан разрушен до основания. Мы проехали назад и нашли одно пепелище.

— Я предполагала, что так и будет. А что с Блейддбиром?

— Все еще стоит. Там нас накормили, дали с собой припасов, — Рикин отвернулся, явно стараясь скрыть навернувшиеся слезы. — Видите ли, Вепри поймали наш боевой отряд на дороге. Едва рассвело, и мы едва успели одеться, когда ублюдки ринулись вниз с возвышенности, даже не бросив вызов и ни разу не протрубив в рог. У них было в два раза больше людей, чем у нас, поэтому лорд Авоик закричал, чтобы мы бежали, спасая свою жизнь. Наши не смогли сделать этого достаточно быстро. Простите меня, госпожа. Я должен был умереть там с ним, но затем я подумал о вас — то есть, о вас и всех прочих женщинах клана, — поэтому решил, что лучше погибну, охраняя вас.

— И мы тоже, — вставил Дагвин. — Но мы опоздали. Нам приходилось быть, черт побери, очень осторожными. По всем дорогам Впери. К тому времени, как мы добрались до дана, он уже горел. Мы все чуть не сошли с ума, думая, что вас убили, но Рикко сказал, что вы могли добраться до храма.

— Поэтому мы направились сюда, — подхватил Рикин. — А когда обнаружили вонючих Вепрей, стоящих лагерем у ворот, то поняли, что вы внутри.

— Так и оказалось, — кивнула Гвенивер. — А теперь поступим так. Вы, ребята, берите этих лошадей и телегу с припасами и ступайте вверх по склону. Позади храма находится несколько хижин для мужей тех паломниц, которые приезжают сюда на день или два. Вы сможете остановиться там, пока я решаю, что мы будем делать дальше.

Дагвин поспешил исполнить приказ, а Рикин заколебался, потирая грязное лицо тыльной стороной еще более грязной ладони.

— Нам лучше похоронить этих Вепрей, госпожа, — выговорил он. — Мы не можем оставить это занятие святым женщинам.

— Ты прав, — кивнула Гвенивер. — Ха! Интересно, что верховная жрица скажет по этому поводу. Но об этом беспокоиться мне, не тебе. Спасибо за то, что спасли меня.

В ответ он улыбнулся, слегка растянув губы, а затем поспешил вслед за остальными.

Ардду отнюдь не обрадовало известие о том, что возле ее ворот убили четверых человек. Тем не менее она смирилась со случившимся и даже заметила, что, возможно, это Богиня наказала Вепрей за их нечестивость.

— Несомненно, — сказала Гвенивер. — Потому что это Она убила одного из них. Я была только мечом в Ее руках.

Ардда резко взглянула на Гвенивер. Они сидели у нее в кабинете, пустой комнате с голыми каменными стенами. Из мебели здесь имелись только полка, где стояли шесть священных книг, и стол, заваленный счетами храма. Даже теперь, когда решение было уже принято, Гвенивер продолжала все обдумывать и взвешивать. Когда-то верхом ее честолюбивых мечтаний было сделаться верховной жрицей и получить этот кабинет в свое распоряжение.

— Я молилась Ей всю вторую половину дня, — продолжала Гвенивер. — Я собираюсь покинуть вас, госпожа. Я собираюсь дать клятву Луне и передать мой клан Макле. Затем я возьму своих людей и отправлюсь в Кермор, чтобы представить королю петицию от клана Волка. После того, как у меня на щеке появится татуировка, у Вепрей не будет оснований причинять мне зло.

— Так-то оно так, но это все равно опасно. Мне не хочется отпускать тебя на большие дороги в эти дни всего с тремя всадниками в качестве эскорта. Кто знает, на что способны сейчас мужчины — даже когда перед ними жрица?

— Не просто трое всадников, госпожа. Четыре воина. Я — четвертая.

Ардда замерла, начав понимать, что имеет в виду Гвенивер.

— Разве вы не помните, как рассказывали мне о четвертом лике Богини? — продолжала Гвенивер. — Ее темной стороне, когда Луна становится кровавой и черной? Мать, которая поедает своих детей.

— Гвен. Только не это.

— Это. — Тряхнув головой, Гвенивер встала и принялась вышагивать по комнате. — Я собираюсь взять своих людей и вступить в войну. Слишком много времени прошло с тех пор, как воительница, давшая клятву Луне, сражалась в Дэверри.

— Тебя убьют, — Ардда тоже поднялась на ноги. — Я не имею права допустить это.

— Разве кто-то из нас имеет право позволять или не позволять что-то, если меня призывает Богиня? Сегодня я почувствовала на себе Ее руки.

Их взгляды встретились. Это был поединок двух воль. Когда Ардда отвернулась первой, Гвенивер поняла, что она больше не ребенок, а женщина.

— Есть способ проверить вдохновение, которое посетило тебя, — наконец сказала Ардда. — Приходи ночью в храм. Если Богиня дарует тебе видение, я не посмею больше запрещать тебе это. Но если Она этого не сделает…

— В этом вопросе да будет мне ваша мудрость руководством.

— Договорились. А что, если Она дарует тебе видение, но не то, которого ты ожидаешь?

— Тогда я в любом случае дам Ей клятву. Время пришло, госпожа. Я хочу услышать тайное имя Богини и принять постриг.

Готовясь к церемонии, Гвенивер постилась. Пока остальные трапезничали, она набрала воды из колодца и разогрела себе ванну у очага в кухне. Одеваясь после ванны, девушка замерла, разглядывая рубашку своего брата, которую в прошлом году сама украсила вышивкой. Рубашку украшали красные волки ее клана, шагающие широкими шагами. Каждого волка окружала переплетающаяся тесьма. Узор так хитро вился вокруг, что представлял собой сплошное сплетение полос, нигде не прерывавшихся. «Мой вирд — такая же путаница, кругом схваченная цепями», — сказала она себе.

При этой мысли по телу Гвенивер пробежал холодок и пришло ощущение, что она выразила суть лучше, чем могла знать.

Ей вдруг стало страшно. Не из-за того, что она, возможно, погибнет в битве; Гвенивер знала, что ее убьют, может быть, вскоре, может — через много лет. Черная Богиня всегда призывает своих жриц принести последнюю жертву, когда Она решит, что время пришло. А предупреждения Богини — это как раз пробежавший по телу холодок. Гвенивер взяла пояс с ножнами, но помедлила, испытывая искушение бросить его на пол, затем все-таки пристегнула его и вышла из комнаты.

Круглый деревянный храм стоял в центре территории. По обеим сторонам двери росли искривленные кипарисы, напоминающие языки пламени. Их привезли из далекого Бардека. На протяжении многих холодных зим за ними очень тщательно ухаживали. Когда Гвенивер прошла мимо, то почувствовала прилив силы, словно через эти двери входила в другой мир. Девять раз она постучала в дубовую дверь и подождала, пока девять приглушенных стуков не ответили ей изнутри. Затем Гвенивер открыла дверь и вошла в слабо освещенное помещение. Там горела всего одна свеча. Ее ожидала жрица, одетая в черное.