Чары кинжала - Керр Катарина - Страница 47

Как Ловиан и предполагала, Родри так и не присоединился к ним во время ужина. Как только они поели, она провела Слигина наверх, в свою приемную. Ей было уже известно, что руководил восстанием против ее правления лорд Корбин из Браслина и что он посылал гонцов, дабы выяснить, сколько лордов поддержат его в восстании.

— Ко мне они не сунутся, — сказал Слигин, — но мне кое-что удалось узнать из моих источников. Сейчас Новек переметнулся к ним, и это меня очень беспокоит. Я думал, он не такой мерзавец.

— И я тоже.

— Удивительно! Эти болваны думают, будто все сойдет им с рук. Они что, забыли, что гвербрет, имеющий власть над всеми тиринами, приходится вам сыном?

— У них, наверное, есть причины полагать, что Райс может не использовать свое право вмешательства. Я предполагаю, что дело в деньгах. Вопросы преданности очень часто сводятся к налогам и пошлинам.

— Это циничное замечание, ваша милость.

— Ладно, — сказала Ловиан, подняв голову, — я знаю, что приняла трудное решение, когда сделала Родри своим наследником. Лорды платят один налог клану Майлвадов, потому что Райс — гвербрет. Затем они платят второй круг налогов через меня. Когда я умру, они решат, что платят и те и другие налоги Майлвадам, потому что они всегда смотрели на Родри как на Майлвада, независимо от того, сколько моих кузенов поручится за то, что он принадлежит к нашему клану. Я не сомневаюсь в том, что это их и мучает.

Слигин зафыркал как рассерженный мул.

— Верно. А если они, участвуя в этом мятеже, добьются милости Райса, то он присоединит ваши земли к своему поместью гвербрета, и следовательно, они будут платить только один налог. Но неужели Райс в самом деле лишит собственности родную мать только из-за этих проклятых денег?

— Я сомневаюсь в этом, но он с радостью лишил бы владений меня. — Это был Родри, непрошенно вторгшийся в разговор. — Ее милость, конечно, права, говоря о деньгах. Все эти разговоры о том, будто мятежникам не по душе правление женщины — гнусная ложь.

— Паршивец! — сердито воскликнула Ловиан. — И давно ты подслушиваешь под дверью?

— Довольно давно, — ухмыльнулся Родри, глядя на мать с вызовом. — Я хотел послушать, что ты будешь говорить о моем позоре.

— Мы обсудили это за обедом.

— За обедом? — Родри снова уселся на стул. — У моей госпожи крепкий желудок.

— А ну-ка послушай, дерзкий щенок! — Слигин занимал с Родри равное положение в обществе, поэтому и не выбирал выражений. — Как ты смеешь так обращаться к матери, да еще в моем присутствии?

— Прошу прощения, я просто пошутил, — попытался оправдаться Родри. — Правда, матушка, мне ясно, что ты имеешь в виду. Райс, должно быть, уже заранее облизывается, полагая, что у него есть шанс отобрать то, что по праву принадлежит мне.

— У меня нет никаких иллюзий относительно братской любви, котирую вы испытываете друг к другу, — это правда, — проговорила Ловиан. — Но если начнется открытая война, я думаю, что Райс вмешается.

— Конечно, если ты его об этом попросишь. — Родри сердито взглянул на мать. — Но я хочу сперва получить возможность доказать, чего я стою, перед твоими вассалами.

Он сказал это так беззаботно, что у Ловиан заболело сердце. Если дело дойдет до открытой войны, Родри будет вместо нее возглавлять армию. Она слишком хорошо его знала и не питала иллюзий, что он будет руководить своими людьми из тыла.

— Я слышал, как вы говорили матери, что Новек присоединился к бунтовщикам, — проговорил Родри, обращаясь к Слигину, — никогда бы о нем этого не подумал.

— Да и кто бы мог подумать, — ответил Слигин. — Очень странные слухи ходят в наших краях.

— Опять двеомер? — сказал Родри, смеясь.

— Вот именно. — Слигин помолчал, жуя кончик своего уса. — Поневоле задумаешься, с чего это Новек так переметнулся.

— Бред! О, извини, мам. Но я не верю ни слову из всего этого.

— Я, конечно, тоже не верю, — заметил Слигин, — но это действует на людей. На состояние духа и все такое… Если воин начал думать о колдовстве, то дальше уже некуда.

Ловиан кивнула головой в знак согласия. Никто не знал силы этого таинственного искусства. На самом деле, только немногим было известно, что оно вообще существует. Но если однажды человек начал размышлять на такие темы, то этого не остановить.

— Говорят, что это советник Корбина, — сообщил Слигин, — его зовут Лослейн. Его все считают мастером двеомера.

— Неужели? — Родри усмехнулся. — Ну, я встречал этого человека и нахожу, что трудно поверить, будто у этого хлыща есть вообще хоть какие-то силенки. Будь я проклят, если знаю, почему Корбин терпит советника, от которого воняет духами.

— Конечно, странное дело, — заметил Слигин, — но вопрос разве в этом?

Усмешка Родри погасла.

— Вы знаете, — сказала Ловиан, — я думаю послать за Невином.

— Не понял, — уточнил Родри. — Как это можно послать за «никем»?

— Невин — это тот старый травник, — пояснила Ловиан. — Не паясничай и не прикидывайся дурачком.

— Прошу прощения, матушка. Посылай за ним, если тебе хочется. Я знаю, что тебя забавляет этот старик, и тебе нужна будет достойная компания, если я поеду на войну.

— Вопрос в том, смогу ли я передать ему послание. Скорее всего, что он бродит где-то по дорогам в поисках трав, но он может быть и у себя дома.

— Знаете, ваша милость, — сказал Слигин, — я никогда не мог понять, почему вы так высоко цените этого старика. Он хорошо говорит — вот и все, но на самом деле он всего лишь один из ваших крестьян.

— Родри правильно заметил. Он развлекает меня.

Ловиан не была настроена что-либо объяснять. Если недалекий Слигин и ее распутный сын так глупы, что не рассмотрели в человеке, который был перед ними, мастера двеомера, она не собиралась тратить силы на то, чтобы просвещать их.

Караван купца Дрегиса через три дня после того, как он покинул Кернметон, добрался до реки с необычным названием Делондериэль.

Река была глубокой и быстро несла свои воды между поросшими травой берегами. Недалеко от деревни Браслин через реку был построен каменный мост, принадлежащий местному лорду.

Караван остановился, впереди было еще достаточно времени, чтобы дать возможность лошадям и мулам попастись на лугу. Дрегис решил разбить лагерь на ночь около деревни и купить рыбы, чтобы приготовить еду. У него было немного дешевых товаров именно для такого обмена, и, как он любил повторять Джилл, крестьяне всегда были согласны отдать цыплят и хлеб в обмен на кружева и медные брошки.

— И кроме того, — добавил Дрегис, — лорд Корбин получит возможность прийти и купить что-нибудь, если у него будет такое желание. Всегда будь вежливой с тем, чье поместье ты проезжаешь.

Хотя сам лорд так и не появился, зато приехал один из его советников. Джилл слонялась по лагерю, наблюдая за тем, как Дрегис торговался с женой фермера из-за бочки эля, когда к лагерю подъехал человек на красивом серебристо-сером коне. Он был высоким и стройным, с темными глазами. У него были самые светлые волосы, какие Джилл когда-либо встречала раньше — почти как лунный свет. Они длинными прядями обрамляли его лицо. Всадник спешился и не торопясь пошел к Дрегису, который только что обменял железную сковороду на бочку эля. Увидев приближавшегося всадника, жена фермера побледнела и отвернулась. Джилл заметила, что она сделала знак, уберегающий от колдовства, и поспешила побыстрее уйти.

— Меня зовут Лослейн, — произнес незнакомец мягким и мелодичным голосом. — У вас есть какое-нибудь хорошее оружие?

— Несколько мечей из каминуэйрской стали, — ответил Дрегис.

Пока Лослейн рассматривал меч, он не обращал на Джилл никакого внимания, и она была рада этому. Хотя он и казался довольно вежливым, было в нем что-то такое, что вызвало в Джилл волну страха. Кроме того, от него сильно пахло розовой водой. Наконец он выбрал себе меч.

— Отличный выбор, советник, — сказал Дрегис. — Это для вас?

— Нет, для моего лорда. Подарок в знак моего уважения.