Чары кинжала - Керр Катарина - Страница 24

— Ох, проклятье! — очнулся Геррант. — Прости меня.

Бранвен сама долила ему пива, а потом отправилась в конюшню, где, как и предполагала, нашла мальчика, рыдающего на сеновале. Она повесила фонарь на торчавший в стене гвоздь и мягко положила руку ему на плечо. Ему было только двенадцать, и для своего возраста он был очень худым и слабым.

— Ну, перестань плакать, — успокаивала она. — Давай я посмотрю.

Он вытер рукавом слезы и повернул к ней лицо. На виске красовалась безобразная шишка, но глаз был цел.

— Лорд Геррант уже сожалеет обо всем, — сказала Бранвен. — Такое больше не повторится.

— Благодарю, госпожа, — заикаясь, ответил паж. — Что случилось с лордом Геррантом в последнее время?

— Он все еще не пришел в себя после смерти отца.

Мальчик задумался, щупая шишку.

— Он убил бы меня, если бы не вы. Если я вам понадоблюсь — можете рассчитывать на меня, клянусь!

Поздно ночью, когда в доме уже спали, Бранвен тихонько выскользнула из своей комнаты и отправилась к Герранту, который жил теперь в комнате отца. Большая резная кровать была накрыта покрывалом, на котором были вышиты ястребы, предназначавшиеся только для главы клана. Она тихонько приблизилась к нему, поцеловала и предложила ему себя, полагая, что таким образом поддерживает мир в доме. Потом он дремал, лежа в ее объятиях, будто удовлетворенное дитя, и каждый мускул его тела был расслаблен. Она в первый раз ощутила в себе ту силу, которой владеет она, женщина, использующая свою красоту и тело не только во имя любви. С принцем все было бы иначе. Слезы текли по ее щекам, и темнота помогала скрыть их от брата.

Хотя Бранвен была очень осторожна, путешествуя ночью из комнаты в комнату, на следующее же утро у нее возникло подозрение, что некоторые домочадцы кое о чем догадываются. Временами Бранвен ловила на себе удивленный и испуганный взгляд Луды. Однажды Бранвен отвела Герранта в сторону и попросила оставить ее одну, уехать куда-нибудь, хотя бы на охоту. В течение следующих нескольких дней он будто не замечал ее, — увлекся охотой, объезжал поместье и даже начал поговаривать о том, чтобы навестить Мэдока или Блайна. Но всегда, когда она находилась с ним в одной комнате, она чувствовала на себе его взгляд: он будто оберегал ее как свое сокровище. Она старалась избегать Герранта, но он все же настоял на том, чтобы она поехала с ним в горы. В этот день они открыли новую рощицу, устроив в ней ложе для любви. Она никогда не видела его таким пылким и нетерпеливым. Потом он спал в ее объятиях, а она, гладя его волосы, чувствовала себя такой уставшей, что ей захотелось слиться с землей и никогда больше не видеть неба. Геррант проснулся, потянулся и сел, счастливо улыбаясь. Рядом с ним лежал его кинжал.

— Герро, убей меня сегодня!

— Нет. Не сейчас.

Но Бранвен не могла освободиться от наваждения: пришло время умереть, они должны умереть сегодня, немедленно. Она села и схватила брата за руку:

— Я умоляю — убей меня.

Геррант ударил ее по лицу, первый раз в жизни. Бранвен вскрикнула. Он тут же обнял ее, поцеловал и умолял простить. Она простила, но только потому, что не могла поступить иначе. Он был больше, чем ее жизнь, — он был ее смертью. Все время, пока они ехали домой, Бранвен не покидала эта безумная мысль: они скоро умрут.

Вернувшись домой, они застали гостей. Лорд Блайн приехал с визитом.

Он пробыл у них три дня, развлекаясь охотой. Бранвен содрогалась от страха и избегала обоих мужчин. Только один раз она говорила с Блайном наедине, при этом он сдержал свое обещание и ни разу не заговорил о женитьбе. Перед отъездом, вечером последнего дня, он попросил Бранвен посидеть с ними. Геррант застыл перед камином и неотрывно смотрел на огонь. Он пил в этот вечер слишком много, и ему было не до гостя. Блайн рассказывал Бранвен о своей матери. Она слушала невнимательно и отвечала невпопад. «Что сказала бы Рода, если бы узнала правду?». Очевидно, Блайн неверно истолковал ее молчание.

— Вот видите, госпожа, — произнес Блайн. — Я обещал вам, что не буду говорить о женитьбе до весны, и я держу свое слово.

— Что такое? — очнулся Геррант.

— Я о свадьбе, — пояснил Блайн. — Я говорил тебе, что пообещал твоей сестре потерпеть.

— Да, помню, — улыбнулся Геррант. — Видишь ли, я тоже кое-что обещал ей. Я сказал ей, что не выдам ее замуж до тех пор, пока она сама этого не захочет.

— Даже если она останется в этом доме до конца своих дней?

— А почему бы нет?

Блайн колебался.

— Ну что ж, госпожа, — Он потемневшими глазами смотрел на Бранвен. — Вам повезло с братом, не так ли?

— О, да, — ответила Бранвен. — Я почитаю его.

Блайн слегка улыбнулся, но в этот момент Бранвен стало страшно. Языки пламени бросали зловещие отблески, и ей казалось, что пламя будто исходило от Герранта и своими огненными языками касалось Блайна, и никто не мог этому противостоять.

Была середина лета. Пыльная дорога раскалилась от палящих лучей солнца. Степь была залита золотистым светом. Невин, когда-то именовавшийся принцем Галрион, вел за собой мула, нагруженного тюками с травами. Он пересек границу, за которой начинались земли Ястреба Приходилось быть постоянно настороже: Геррант в любой момент мог встретиться на пути. Невин сомневался, что кто-нибудь сможет узнать в нем принца: пыльный торговец с всклокоченными волосами, в поношенной старой одеждой, со дряхлым мулом, ничем не напоминал юношу из королевской семьи. Он знал, что человек может стать невидимым и без вмешательства колдовства — просто появившись неожиданно в непредвиденном месте. Никому в голову не придет, что принц отважится появиться во владениях Ястреба.

Придя в деревню, он даже рискнул заглянуть в таверну, чтобы выпить кружку пива, хотя хозяин пристально посмотрел ему вслед, когда он расплатился. Он сел в углу зала возле какой-то старухи и стал расспрашивать ее обо всем, как будто он был чужестранцем. Когда он покинул зал, никто даже не заметил, его исчезновения.

Приближался вечер, когда он достиг своей цели — жалкой деревянной лачуги на опушке дремучего леса. Перед ней в невысокой траве паслись два козла, а на крыльце сидела старая Ина и наблюдала за ними. Ина была худая, как палка, с длинными крючковатыми пальцами, искривленными долгой жизнью и тяжелой работой. Ее белые волосы были небрежно подвязаны грязным шарфом. Травница и повивальная бабка, она, по мнению деревенских, была ведьмой, но на самом деле она просто любила одиночество.

— Добрый день, мальчик, — сказала Ина. — Похоже, старый Регор прислал мне кое-что хорошее.

— Скорее всего, это последние травы до зимы, — ответил Невин.

Он разгрузил мула, свалив тюки поближе к лачуге, потом напоил животное и отправил пастись на луг вместе с козлами. В хижине Невина ожидала скромная трапеза: черный хлеб с козьим сыром. Ина протянула ему деревянную чашку с водой. Поблагодарив Ину, он налег на еду. Старуха понемножку откусывала хлеб и рассматривала Невина с таким любопытством, что ему показалось — ей известно, что раньше он был принцем.

— Жаль, что старик Регор ушел из этого леса, — заговорила Ина. — И так неожиданно… Просто явился однажды и сказал, что уезжает. Он тебе не объяснил, в чем дело?

— Ну, добрая госпожа, я делаю все, что велит хозяин и держу язык за зубами.

— С такими как Регор никогда не знаешь, чего ждать. Ну, если он будет посылать тебя ко мне с травами время от времени, то я справлюсь. — Ина отрезала еще несколько ломтиков хлеба и положила их на тарелку Невина. — Я все-таки скучаю по Регору. Я всегда обращалась к нему за советом, особенно когда случались какие-то хлопотные дела.

Невин ощутил пророческое предостережение.

— А как поживает лорд Геррант? — спросил он.

— Ты почти такой же проницательный, как твой учитель, не так ли, парень? Тогда передай Регору вот что. Он ведь всегда приглядывал за бедняжкой Бранвен.

— Вот как? Я и не подозревал об этом.