Чары дракона - Керр Катарина - Страница 60

– Отпускайте верёвки! – заорал Элейно. – Отпускайте их, или мы потащим эти проклятые буксиры с собой в Бардек!

Люди подняли верёвки, и корабль пронёсся между двух галер, потом вылетел из гавани. За исключением Элейно, все на борту сохраняли полное молчание и смотрели на прямой как стрела канал, шириной не более тридцати футов, в котором задувал попутный ветер, или украдкой оглядывались, словно боялись смотреть друг другу в глаза. Выдав поток ужасных ругательств, Элейно выкрикнул команды и заставил людей двигаться. Некоторые занялись парусами, другие пошли вниз, чтобы перераспределить груз и балласт. Невин немного откорректировал направление ветра и его скорость, затем встал и потянулся. Далеко за спиной Элдис уже пропадал из виду, становясь точкой на горизонте.

– Клянусь самими Священными Звёздами, я никогда не видел подобного ветра, – присвистнул первый помощник.

– Наслаждайся, – ответил Элейно. – Несомненно, ты никогда больше такого и не увидишь.

На протяжении многих дней штормовые облака бежали подобно стриженым барашкам над возвышенностями Суртинны. Даже когда не шёл настоящий дождь, густой туман окутывал все вокруг, будто саваном, и прилипал к влажным плащам Великого и Мрачного Криселло и чихающей компании варваров. Постоянно дул ветер, такой холодный, что Джилл предположила: наверху в горах идёт снег. О погоде она могла сказать только одну хорошую вещь: поскольку девушка чувствовала себя такой несчастной, то постоянно не думала о ястребах. Путники вели непрерывную борьбу за существование, пытаясь сохранить тепло в постоянной сырости и холоде. Они свернули с дороги. Идти пешком здесь было бы вообще невозможно – тропы превратились в грязевые потоки, а покрытые травой склоны так пропитались влагой, что когда на них наступали копыта лошадей, влага брызгала, словно из переспелого фрукта. Временами лошади падали и паника одной передавалась длинной веренице остальных. Успокаивать их всех было потерей драгоценного времени. Джилл уже хотела отпустить весь табун, чтобы кони сами о себе позаботились. Странно, думала она, почему Саламандр настаивает, чтобы они удерживали лошадей при себе как можно дольше?

Ночью они разбивали лагерь, но им не удавалась толком отдохнуть. Приходилось искать приличную траву для лошадей, пытаться сохранить сухими жалкие припасы. О том, чтобы развести костёр, не могло быть и речи, даже при помощи двеомера Саламандра. Свет объявил бы об их присутствии возможным врагам. А кроме того, не находилось сухого хвороста. По ночам никто не мог толком выспаться в сырых одеялах, никаких естественных укрытий не было, если не считать спутавшихся колючих кустарников и валунов. Путники все меньше и меньше разговаривали друг с другом, поскольку казалось, что каждое слово вылетает, как лай, в результате чего начинается спор.

На протяжении всего пути Джилл постоянно следила за Гвином, хотя его преданность Родри казалась собачьей, и Джилл от неё просто воротило. Однажды поздно вечером, когда они с Саламандром стреноживали лошадей и находились вне пределов слышимости остальных, Джилл поделилась с ним своими подозрениями.

– Если он и не собирается нас предавать, как я могу знать, что ястребы все ещё не используют его? Разве они не способны установить связь с его сознанием и следовать за ним, как за маяком?

– Они могут, но не делают этого, моя сомневающаяся голубка. Я очень тщательно его проверил и ничего не нашёл.

– Ты уверен?

– Уверен, не сомневаюсь, убеждён и очень-очень определённо. – Саламандр прекратил работу и внимательным взглядом осмотрел Джилл. – Ты ревнуешь?

– Что ты имеешь в виду, мерзкий эльф?

– Как раз то, что сказал. Куда бы ни пошёл наш Родри, там находится Гвин. Он с любовью смотрит на него, ловит каждое его слово и улыбается ему, как влюблённый. И есть Родри, которому это может льстить, но может и не льстить. Тем не менее, он не просит Гвина прекратить все это.

На мгновение у Джилл возникло желание врезать Саламандру как следует, поскольку он указал как раз на то, чего она пыталась не видеть.

– Я бы тоже ревновал на твоём месте, – продолжал Саламандр несколько поспешно. – Учти: я тебя не умаляю и не принижаю. Но, моя мудрая ласточка, подумай вот о чем. Гвин не влюбился в Родри, он влюбился в своё спасение. Боги, ты только подумай, как он себя чувствует! Впервые в жизни у него появилась надежда, у него есть будущее, у него есть честь… Конечно, он очарован. Но сам Гвин этого не может понять – в конце концов, ведь ястребов не учат разбираться в тонкостях души – поэтому он все приписывает Родри и поклоняется ему.

– На самом деле я вижу, что ты имеешь в виду. Но…

– Тем не менее, это действует тебе на нервы? Пожалуйста, не надо бросать в меня этот колышек, моя дикая голубка. От него останется некрасивый синяк.

На шестое утро солнце, наконец, прорвалось сквозь тучи. Когда туман рассеялся, путники увидели, что тропа, по которой они следуют, прекращается в овраге, а дорога архонта проходит только в полумиле внизу и к западу от их лагеря. После короткого спора Джилл согласилась, что им лучше ехать по дороге, и ехать побыстрее. Как раз в полдень небо разъяснилось под южным ветром. Хотя настроение у всех стало улучшаться вместе с просветлением неба, и Джилл, как и все, радовалась перспективе просохнуть, она все равно чувствовала себя неуютно. Водный щит, закрывавший их от чужих глаз, рассеялся. Когда девушка проехала вперёд к Саламандру, то обнаружила, что и он тоже нервничает.

– Я надеялся, мы сможем прятаться в дожде, пока не доберёмся до Пастедиона, моя дикая голубка, но, к сожалению, этого не получилось.

– Как близко находятся наши враги, как ты думаешь?

Вместо ответа Саламандр просто пожал плечами. Горы круто поднимались слева от них, дорога здесь шла ровно и заворачивала вдоль каньона справа. Примерно в пятидесяти ярдах внизу среди деревьев неслась белая от пены вода.

– Мы доберёмся до Пастедиона завтра, – резко сказал Саламандр. – Если доберёмся. Я чувствую опасность вокруг нас, как вонь.

– И я тоже. А что если поработать с Гвином? Может, тогда при помощи дальновидения мы сможем увидеть наших врагов?

– Мне очень нравится это «мы», моя магическая сорока. Ну, не исключено, мы и смогли бы это сделать, но, по правде говоря, я с ужасом думаю об этой идее. Установление связи со славным и гостеприимным разумом Гвина будет не самым приятным опытом.

– А смерть от рук ястребов?

– М-м, ну, вероятно, так. Как чётко и кратко ты выражаешься! Посмотрим, удастся ли нам уговорить его на это.

– Нам вскоре предстоит останавливаться на обед. И лошадям надо отдохнуть. Несчастные животные очень устали за последние дни.

– Правильно говоришь, но мне хотелось бы преодолеть ещё милю или около того перед тем, как разбивать лагерь. – У Саламандра был хитрый вид. – Я кое-что хочу тебе показать.

В эти минуты они ехали через огромную долину в форме буквы V, в самом низу неслась река, а дорога придерживалась левой стороны, примерно посередине склона. Через несколько минут Джилл услышала впереди странный звук, подобный гудению огромного роя пчёл, который постепенно становился громче и громче. Рёв водопада! Дорога завернула в последний раз и внезапно долина осталась позади. Она закончилась на плоском участке земли, наверху скалы, в то время как чуть дальше по правую руку обрывался и каньон, рядом с которым шла дорога, так резко, словно гигант рубанул по скале копьём. Пронизанный радугами, водопад грохотал и ревел, падая отвесно вниз с высоты тысячи футов на длинную открытую долину далеко внизу. Издав крик страха и радости, Джилл подняла руку, призывая других остановиться. Фыркая и переминаясь с ноги на ногу, усталый табун выполнил приказ и, наконец, встал спокойно, что позволило Родри с Гвином догнать её. Когда Джилл повернулась в седле, то увидела половину скалы позади себя, купол, пронзённый насквозь. Через долину, частично скрытый туманом, поднимался его двойник, который был разрезан так же чисто, в результате чего получилась ещё одна крутая скала. За ней Джилл видела горы, тянущиеся к небу блестящими белыми вершинами, которые выстроились до самого горизонта.