Чары дракона - Керр Катарина - Страница 47

– Ты понимаешь, что это означает? – прошипел Пирралло.

– А ты думаешь, что я так же слеп, как это вонючее стадо ротозеев? Я в состоянии видеть духов так же, как и ты. Можешь забыть об использовании своей жалкой магии против этого человека. Оставь его мне и холодной стали.

– Не смей оскорблять мою силу, ты, рождённая рабом собака! Мы ничего не станем предпринимать, пока я не свяжусь с хозяином. Как только мы вернёмся в лагерь, я вызову его через чёрное зеркало и отчитаюсь в увиденном. Он может захотеть приехать сам.

Гвин ничего не сказал, но подумал, что трусливая жаба права. Криселло тем временем, заливаясь смехом и танцуя, вернулся в центр сцены. Он взмахнул руками – и во все стороны полетел дождь из серебряных искр. Толпа визжала от радости и подбадривала его. А он наполнил воздух клубами оранжевого и голубого дыма, которые светились изнутри. Гвин огляделся и увидел, что Родри сидит рядом с красным занавесом в дальнем конце террасы. Хотя в меняющемся свете трудно было разобрать выражение его лица, Родри, казалось, слегка улыбался, наблюдая за девушкой. Внезапно Гвин понял, кто она – вероятно, это женщина Родри из Дэверри, вроде бы, её звали Джилл. Значит, она отправилась сюда на поиски своего мужчины, только ради того, чтобы умереть, когда Ястребы потребуют назад свою добычу.

Гвин не хотел думать о том, что случится с Родри после того, как до него доберётся Главный Ястреб. Но, конечно, невозможно было не думать об этом. Гвин предполагал, что часть пыток ему придётся проводить лично, чтобы доказать свою преданность хозяину и гильдии. На какое-то мгновение его парализовало от отвращения, а затем он внезапно почувствовал, что стоит рядом с самим собой и наблюдает, как его нога слегка приподнялась, рука совсем незаметно опустилась вниз, и длинный кинжал оказался у него в ладони. На сцене Криселло устроил тройную радугу, которая неожиданно превратилась в фигуру дракона. Пока все неотрывно следили за драконом, Гвин поднял кинжал и вонзил между рёбер Пирралло, попав прямо в сердце. Он быстро вытащил оружие и убрал обратно в голенище до того, как капля крови успела просочиться сквозь тунику его жертвы.

В плотно стоящей толпе Пирралло остался стоять, его голова слегка закинулась назад, словно он наблюдал за сворачивающимся на небе драконом. Гвин слегка шевельнул бёдрами и отошёл чуть назад, толстяк автоматически переместился в сторону, чтобы занять освободившееся место, не осознавая, что станет теперь поддерживать труп. Бормоча извинения и вежливо кивая, Гвин пробирался сквозь толпу, пока наконец не высвободился и не оказался на пустой рыночной площади. Вначале он спокойно пошёл прочь, а затем, когда оказался на тёмных улицах, побежал, но не слишком быстро, словно был рабом, посланным с каким-то поручением. Основная дорога к площадке для караванов ровно поднималась вверх, поэтому к тому времени, как он преодолел ворота, светящиеся огненные цветы Криселло остались далеко позади.

На открытой дороге Гвин перешёл на шаг. Шагая, он не думал абсолютно ни о чем, пока не увидел перед собой их костёр. Только тогда он по-настоящему понял, что сделал. Почему он это сделал – это все ещё оставалось для него глубокой тайной, более глубокой, чем любой двеомер, но знал он также и то, что должен быстро представить какие-то объяснения.

– А, вот и ты! – крикнул Вандар. – А где Пирралло?

– Мёртв. Я его убил.

– Что? – Бринонно вскочил на ноги.

– Убил его. Просто убил. Ножом, – Гвин замолчал и потёр лицо обеими руками. – Собака напилась вина во время представления, и у него развязался язык. Клянусь вонючими лапами Когтистых! На рыночной площади было полно людей архонта! А если бы они услышали, как он насмехается и хвастается? Он, кстати, говорил, что после того, как выполнит свою работу, мы трое будем у него под ножом. Он собирался сегодня ночью отправить отчёт Главному Ястребу, и я знал, что отчёт будет плохой, поэтому убил его.

Они уставились на него. Просто смотрели, потрясённые.

– Я возьму лошадь и поеду один. Попытаетесь остановить меня? Попробуйте! Можете последовать за мной, если посмеете. Найдёте меня, сдадите и получите небольшую награду от гильдии – если сможете.

– Не неси чушь! – рявкнул Вандар. – Ты один способен убить нас в полусонном состоянии, и мы все это знаем.

– Вопрос в том, почему мы ещё не мертвы, – сказал Бринонно. – У тебя ведь два кинжала.

Гвин рассмеялся, но оставался настороже.

– Если вы согласны поучаствовать со мной в выполнении одного плана, то я воспользуюсь вашей помощью. Мы втроём можем взять Родри в пути и заключить сделку в нашу пользу.

– Как? – спросил Вандар. – Я не могу представить себе, чтобы Главный Ястреб опустился до разговора с предателями.

– Кто говорит о Главном Ястребе? Ведь в Братстве не одна фракция, не так ли?

– Да, – Бринонно выдал один резкий смешок, сам он в эти минуты напоминал испуганную лису. – Хорошо, я присоединяюсь к тебе.

– И я тоже, – сказал Вандар. – Знаешь, почему ты можешь нам доверять? Потому что у нас нет выбора, не так ли? Если мы не найдём кого-то, кто примет нас к себе, то мы медленно умрём по приказу гильдии, независимо от того, что сделаем.

– Ты абсолютно прав, – Гвин почувствовал, как улыбается. В голове у него была лёгкость, как у пьяного. – И давайте молиться всем демонам ада, чтобы я сумел придумать хитрый способ связаться с врагами Главного Ястреба, иначе Когтистые вскоре получат наши души на ужин.

Они очень быстро собрали пожитки и той же ночью покинули Албару – до того, как люди архонта опознали труп Пирралло и явились к его так называемым слугам задавать вопросы. Поскольку единственная дорога через город шла на запад и восток, а Криселло приехал с востока, Гвин знал, в какую сторону поедет волшебник. Хотя Гвин оказался в этой части острова впервые, он был уверен, что рано или поздно найдёт хорошее место для засады. Конечно, теперь, когда он знал, что Криселло – именно тот, за кого себя выдаёт – истинный маг – ему придётся придумать особенно хитроумный план. Поскольку у Гвина было только два помощника, он не мог просто броситься на середину дороги и закричать мастеру двеомера: «Стоять!»

Что он сделает с Родри после того, как заполучит его… Гвин придумает какую-то сделку, которая защитит как пленника, так и тех, кто взял его в плен. Гвину также пришло в голову, что им, не исключено, и не придётся разыскивать другие фракции Тёмного Братства. Вполне может оказаться, что такие фракции уже сами их ищут.

Высоко в горах, на севере, Старец определил, что некий случайный фактор изменил его планы. В ту ночь он работал в своём Храме Времени, изучая символы, которые построил на двенадцатом этаже, самом последнем добавлении к структуре, отражающей его план разрушения Невина. Храм был любопытной штукой. Хотя совокупность изображений на протяжении лет приобрела определённый двеомер, в основе храм являлся только ментальной структурой, созданной сознательными усилиями разума, сродни физическим дворцам памяти, обычным для купцов и чиновников на всех островах. Наверху воображаемой горы, которую Старец простроил у себя в сознании, находилась высокая квадратная башня из белого камня. Одна её сторона полностью освещалась солнечным светом, чтобы представлять известные прошлое и настоящее; другая – лунным светом, чтобы представлять менее известное будущее.

После многих лет работы ментальные образы были разработаны так хорошо, что Старцу требовалось только подумать о башне, чтобы увидеть её целиком и полностью. После стольких лет практики ментальной концентрации он мог зайти туда и оглядеться, словно находился в реальном здании.

Имелось четыре входа, в центре находилась спиральная лестница из пятидесяти двух ступенек, которая вела на двенадцать уровней, где на каждой стене зияло по семь окон. На двенадцатом этаже Старец расположил символические статуи и предметы, которые покажут, как ветры Судьбы и будущего влияют на его сложную схему, точно так же, как флюгер на крыше сарая крестьянина показывает направление ветра и изменение погоды. Поскольку его отдалённой целью было уничтожение эльфийской расы, Старец поставил четыре статуи эльфов вокруг лестницы, двух мужчин и двух женщин. Он надеялся увидеть, как они начинают стареть или болеть, но пока что они упрямо оставались здоровыми и молодыми. Случалось, он находил их смеющимися над ним.