Чары дракона - Керр Катарина - Страница 27

– Значит, в законе об этом есть какое-то положение?

– Конечно. Разве у крепостных в Дэверри нет прав, которые не смеет нарушать хозяин?

– Но крепостные – это не рабы.

– О, послушай! – Саламандр громко фыркнул. – Их нельзя продавать с их земель или разлучать с семьями. Да, это так, но разве они свободны? Ты шутишь, моя дикая голубка. Конечно, в Дэверри теперь нет такого большого количества крепостных, поэтому, несомненно, ты особо о них не задумывалась.

– Их и впрямь немного. А что, когда-то было много?

– В каждом феодальном поместье – по крайней мере, мне так говорили. Теперь в основном крепостных держит только король. Я не знаю, почему все так изменилось, но очень рад этой перемене. Ты знаешь, почему рабство такая плохая вещь, моя дикая голубка?

– Ну, это очень несправедливо.

– Более того. От этого люди привыкают быть жестокими и учатся оправдывать свою жестокость. Таким путём распространяется зло.

Саламандр говорил так тихо, без обычных шуток и ласковых слов, что Джилл была вынуждена вспомнить о настоящей силе, которая таилась под налётом его смехачества и фанфаронства.

Поскольку отплытие и прибытие всех судов открыто указывалось на доске перед конторой начальника порта, они с лёгкостью выяснили, что корабль под названием «Серая Пустельга» владельцем которого был некий Галейтрано, только что вернулся из плавания в Ронатон на Суртинне. После недолгих поисков они нашли самого Галейтрано, огромного, бронзового от загара человека с копной прямых чёрных волос, который сидел с несколькими членами своего экипажа в кабаке на краю рыночной площади. Он возвращался в Ронатон завтра, и у него было достаточно места для двух пассажиров и пары лошадей, в особенности, если эти пассажиры желали оплатить первый класс. Саламандр купил всем вина, рассказал пару смешных историй, затем заставил всех подолгу говорить о жизни в общем, и торговле морем в частности. Почти наугад или так показалось, капитан сам стал рассказывать им о неком Поммейо, частом пассажире, который в последний раз ехал с редким рабом из варваров.

– Он сказал мне также, что заплатил в два раза больше, чем стоил раб, только чтобы заполучить его для подарка женщине. Насколько я знаю, женщина, за которой он ухаживает, унаследовала очень большое состояние.

– О, значит именно поэтому он так далеко и ездит к ней, – небрежно заметил Саламандр. – Стало быть, она живёт в Ронатоне?

– Нет, – внезапно рассмеялся капитан. – Знаете что? Он никогда мне не говорил, где она живёт. Я только что сейчас сам это понял. Хитрая собака, этот Поммейо. Если знаешь богатую вдову, то её нужно придержать для себя.

– Я его не виню, но для нас это плохо, – Саламандр осторожно посмотрел на Джилл. – Мы могли бы использовать человека из Дэверри у нас в представлении. Он хорошо выглядел бы на сцене, в особенности, если он блондин.

– О, у того раба чёрные волосы, – сообщил Галейтрано. – Но я вижу, что ты имеешь в виду. Знаешь ли, это странно. Ты – второй, кто за последнее время спрашивает меня о рабах-варварах.

– В самом деле?

– Это случилось до моего последнего плавания в Ронатон, но тот парень был с островов. Не думаю, чтобы он упоминал своё имя. Странно, если об этом поразмыслить. Но в любом случае его интересовала покупка для перепродажи. Вроде бы он направлялся в Тондио. В любом случае, он не поплыл на моем судне, поэтому я о нем больше ничего не знаю.

После того, как все взяли ещё по кубку вина, на этот раз за счёт капитана, Саламандр сообщил, что они с помощницей должны готовить вечернее представление, пригласил всех приходить и ушёл, провожаемый весёлыми криками. Джилл продолжала улыбаться, пока они не добрались до улицы, но там её улыбка мгновенно исчезла.

– Пусть этот Поммейо замёрзнет в аду!

– Признаю, что я раздражён, рассержен и в плохом настроении из-за нашего дамского угодника. Однако вторая новость капитана ещё хуже.

– О так называемом работорговце, который спрашивал о варварах?

– Мне нравится это «так называемый», дикая голубка. Показывает, что ты слушала очень внимательно. Мне это совсем не нравится. Конечно, может быть и совпадением.

– Точно таким же совпадением, как отравление Бриндемо за день до нашего появления в Милетоне.

– Ты абсолютно права, к сожалению. Знаешь ли, когда мы вернёмся в гостиницу, я думаю, мне лучше осмотреться.

– Что? Если ты хочешь осмотреть город, зачем возвращаться в гостиницу?

– Временами бывают лучшие способы попутешествовать, чем топтать ноги, мой милый кулик. Ты никогда не видела, как Невин входит в транс?

– Ну, видела. Ты хочешь сказать, что тоже можешь это сделать?

– Могу и вскоре, несомненно, ты сама станешь этому учиться. Это одна из основных техник.

Джилл вся похолодела, от страха и возбуждения. Она предполагала, что способность Невина работать в состоянии транса является знаком высококвалифицированного мастера, а не простого ремесленника. Тем не менее, транс Саламандра не показался ничем выдающимся, когда она за ним наблюдала. Джилл стояла на коленях с одной стороны, а толпа любопытных Диких – с другой. Саламандр лёг на диван у них в гостиничном номере и скрестил руки на груди. Через мгновение, казалось, он заснул, веки были плотно сомкнуты, рот чуть-чуть приоткрыт, дышал он ровно и спокойно. Некоторое время Джилл наблюдала за ним, затем позволила своему сознанию блуждать, да так, что вскрикнула, когда Саламандр вдруг резко сел и заговорил.

– Мне это не нравится, Джилл. Мне это совсем не нравится.

– Что произошло?

– Ничего. Но там были… о, как мне их описать? Называй их следы следов. И ещё я видел одного особенного духа, который может ассоциироваться только с мастером чёрной магии, жалкую искажённую сущность. – Лицо Саламандра потемнело от злости. – Я хотел помочь этой сущности, но она была так испугана, что мне не удалось подобраться к ней близко. Она, очевидно, ассоциирует человеческие и получеловеческие души с болью и ничем больше. О, боги, как я ненавижу этих свиней! – Тряхнув головой, Саламандр встал, потянулся, затем улыбнулся и проскользнул под свою обычную маску радостного идиота. – А есть ли у нас вино, о, красивая служанка? Волшебник столько работал, что его сильно мучает жажда.

– Я принесу вино, но неужели ты хочешь сказать, что мастера чёрного двеомера находятся здесь, в Дарадионе?

– Ничего подобного, дикая голубка. Только один или два слабых слизня проскользнули сюда несколько дней назад. Хотя думаю, нам с этой минуты следует быть очень хитрыми. Очень-очень.

Когда Джилл легла спать, то долго не могла заснуть, её разум качался на грани сна. Она вспомнила Чёрное Солнце, эльфийскую богиню, которую они с Саламандром призвали, чтобы она стала свидетельницей их клятвы отомстить мучителям Родри. Казалось, это было много лет назад. Дома в Керрморе они торжественно поклялись смертью, держа в руках кубки с мёдом. Богине служили волки смерти, по крайней мере, так сказал Саламандр, и клятва пробуждала этих животных, заставляя бежать впереди них, участвуя в кровавой охоте. Джилл понравилась эта клятва, понравился образ высокой богини, которая стояла прямо, держа в руках эльфийский лук, с колчаном со стрелами у бедра. У её ног примостились два чёрных волка.

В сознании Джилл, вспоминавшей богиню и клятву, один из волков повернул голову и посмотрел прямо на неё. Легко вскрикнув, девушка полностью проснулась, раздражённая сама на себя за то, что позволила сознанию играть с ней такие шутки. Тем не менее, она прекрасно помнила картинку, а когда пришло время выполнять упражнения с ментальными образами, выбрала волка – но, к сожалению, не сказала Саламандру, что делает. Поскольку это были древние силы на астральной плоскости, образ построился поразительно быстро. С ним оказалось так легко работать, и Джилл решила продолжать использование его в своих тренировках.

Сразу после рассвета прохладным влажным днём «Серая пустельга» оставила причал в Дарадионе и вышла в море. Поскольку дул попутный ветер, примерно через час торгующая лесом баржа-паром отошла достаточно далеко, и берег скрылся из виду. Началась скука морского путешествия, которая всегда охватывала Джилл. В то время как Саламандр развлекал экипаж и других пассажиров своими рассказами, песнями и шутками, Джилл провела большую часть путешествия, во время которого ничего не происходило, работая с образом волка. Наконец в последнюю ночь на борту она на мгновение ощутила, что огромный волк лежит рядом с ней на койке и, казалось, она почти его видит. Хотя в конце практики Джилл провела обычный изгоняющий ритуал, волк явно не желал уходить.