Путь к Вавилону - Керни Пол - Страница 37

Наконец, появились носилки. Тело убитого стража унесли во Дворец. Кто-то из слуг осторожно приподнял Ривена и уложил на носилки. Те, кто не были заняты переноской раненых, уже волокли трупы Снежных Исполинов с площади прочь или смывали с мостовой кровь.

Пока Ривена несли в дом, он успел еще услышать, как Гвилламон сказал:

— Айса, бери-ка коня и езжай за дозорными. Скажи, пусть немедленно возвращаются. Скажи им о том, что здесь произошло.

Айса задержался еще перед Дворцом, но лишь для того, чтобы ему перебинтовали голову, а потом сразу же ускакал. Ривен закрыл глаза. То была долгая ночь.

К утру дозорные вернулись в Рорим. Ривену выделили новую комнату — с окнами на восток; первые лучи солнца уже струились сквозь оконные стекла. Ключицу ему вправили и туго перевязали; боль в сломанных ребрах не давала ему вздохнуть. Все это очень напоминало Ривену его первые дни в Бичфилде, разве что вид из окна был другой: вместо реки — холмы в голубоватой дымке.

Байклин, Ратаган и Гвилламон были с ним. Лицо Ратагана представляло собой сплошной синяк. В ходе его ночных ратных подвигов рана на ноге, уже начавшая заживать, снова открылась. Так что ногу ему пришлось перебинтовать, и теперь он сидел, поставив ее на скамеечку.

Байклин стоял у окна, глядя вдаль.

— Они, должно быть, притаились где-то за Кругом и дождались, пока мы не проедем, а потом просто перебрались через внешнюю стену, чтобы стражники на воротах не подняли тревогу. — Он покачал головой. — Неужели у Снежных Исполинов появились мозги?

Гвилламон в это время осматривал бинты, что восьмеркой опоясывали плечо Ривена.

— Они знали, что делали, — буркнул он.

Байклин резко повернулся и уставился на него.

— Они знали, где спит Рыцарь с Острова, и один из них разворотил полдворца, пытаясь до него добраться.

— Снова загадки, — сказал Ратаган. Из-за сломанного носа голос его звучал глухо.

— Ты думаешь, кто-то… или что-то… руководит действиями этих тварей? — спросил Ривен. Он с трудом произносил слова, преодолевая боль.

Гвилламон задумался.

— Есть у меня одна теория, Майкл Ривен, — проговорил он, встав спиной к камину. — И вот в чем она заключается: Мингниш — это ты. Это многое объясняет… и перепады погоды, и нападения диких тварей. Но в то же время я думаю, что на самом деле ты не отсюда, ты не принадлежишь Мингнишу. И, мне кажется, это неправильно… то, что ты пребываешь внутри мира своей фантазии. — Тут он слегка улыбнулся. — Ибо здесь все происходит по магии, а не по разуму. Я убежден, что нападение Исполинов… и гогвульфа… это не просто случайность. Тобой все еще движет чувство вины, а отчаяние — разрушительная сила. И ты сам притягиваешь к себе эту силу, которую сам же и высвободил. И теперь, когда ты попал в этот мир, быть может, все здешние силы разрушения сосредоточатся на тебе и тем самым дадут передышку всему остальному Мингнишу. Может быть. Я не знаю. Я всего лишь выдвигаю гипотезу. Может быть, если Мингниш убьет тебя, сам он будет жить. Или, быть может, умрет вместе с тобой, заваленный снегом и осажденный волками. Или же, может быть, с твоей смертью жизнь этой страны мгновенно прервется, мы просто перестанем существовать. — Он пожал плечами. — Хотя вряд ли. Мир этот существовал задолго до твоего рождения. Нет, по моему убеждению, ключ ко всему заключен в твоем сердце. — Гвилламон протянул руки к огню и умолк. Он стоял, легонько покачиваясь на каблуках; взор его ясных голубых глаз был задумчив.

Ривен не нашелся, как ответить на рассуждения Гвилламона. Он лежал и сосредоточенно изучал деревянные балки на потолке. Байклин, похоже, был подавлен; видно было, что он очень устал. Все понимали, что он считает себя виноватым в тех смертях, что случились прошлой ночью.

— Продолжай, Гвилламон, — произнес он усталым голосом. — Тебе есть еще что сказать, — по глазам твоим вижу.

— Мне не хотелось бы утомлять вас. У каждого из нас сейчас полно своих забот. Но я все-таки один из воевод Раларта. — Он, не отрываясь, смотрел на Байклина, пока тот не сел в кресло, хрипло хохотнув:

— Ну что ж, старый козлище, облагодетельствуй нас своей мудростью.

Гвилламон поджал губы.

— Есть еще одна вещь, о которой я как-то сразу и не подумал: жена Ривена, которая умерла и которую он — и ты тоже, Байклин, — видели снова живой. И, как вы говорите, она сейчас может быть здесь, в Мингнише. Как такое могло случиться? Разве можно воскреснуть из мертвых? Сам я убежден, что нельзя. Никому еще этого не удавалось. Смерть — это конец. Конец земной жизни. Но, с другой стороны, если герои книг Ривена… то есть, все мы… живем в своем мире, то почему бы его жене тоже не жить, ведь образ ее, вероятно, появлялся в фантазиях его и грезах гораздо чаще, чем мы?

— Да это же прямо дурдом какой-то, — перебил его Ривен. — Я не верю, будто я создал что-то такое, что способно жить собственной жизнью. Вы все — мир ваш — старше, чем мои книги, это действительно так. Может быть, я случайно прошел через какую-то своего рода Дверь или, вернее, фантазия моя нашла способ проникать сюда и черпать отсюда образы для моих книг, но я точно уж не Господь Бог, который творит людей и миры.

— И, тем не менее, твоя жена — или двойник ее, тень, — сейчас жива, — мягко проговорил Гвилламон. — Может быть, в момент смерти душа ее… или воображение твое, что тоже вполне вероятно… прошли через Дверь, что открылась из вашего мира в Мингниш. И так она оказалась здесь, — существо из обоих миров, способное без труда переходить из одного в другой, в отличие от нас, для которых Дверь открывается лишь в одну сторону.

— Но она не узнала меня, — возразил Ривен. — Она зашла в наш дом, но не узнала меня.

— Она и не может быть твоею женой, — сказал Гвилламон. — Той, настоящей. Как я сказал уже, смерть — это конец. Но в ней заключена и та женщина, которую ты знал… может быть. Может быть.

— Странный разговор, — пробурчал Ратаган, и Гвилламон улыбнулся.

— Твоя правда. Но бывает, что необходимо поговорить. Мне только жаль, что невольно придется затронуть больные темы. — Тут он поклонился Ривену. — Будет еще не один разговор, достаточно споров и обсуждений, и все они коснутся тем, которые ты полагаешь сугубо личными. За это я заранее прошу извинить нас, Майкл Ривен. Если бы был какой-то иной способ все это разрешить… но так уж вышло, что ты — ключ к разгадке нашей сегодняшней жизни и нашего будущего, так что твои личные переживания касаются всех нас. А пока суть да дело, Рорим Раларта — это твой дом.

Ривен кивнул. Как-то уж так получается, что этим людям всегда удается его приручить. Пару минут все молчали. В лучах света, струящегося сквозь оконные стекла, плясали пылинки. Откуда-то издалека доносилось мычание коров.

Первым нарушил молчание Байклин.

— Если все это так, как ты говоришь, Гвилламон, то нам следует быть начеку. Мингниш будет пытаться убить Сказителя. И не оставит так просто своих попыток.

— Но между ними стоит Рорим, — добавил Ратаган со значением, скребя пятернею бороду. — Предвижу я: хлопотные времена грядут. — Он осклабился. — По крайней мере, для тех из нас, кто не освобожден по инвалидности от ратной службы.

— Может быть, лучше отправить меня домой. В мой мир, — робко предложил Ривен.

Байклин покачал головой.

— Ты не бойся, мы тебя защитим, будешь жив и здоров. И к тому же, в ближайшие пару недель у тебя все равно не получится совершить столь долгое странствие. Но нам пока нужно решить, что делать.

Гвилламон вышел из задумчивости.

— Да уж, действительно, ближайшие несколько дней будут хлопотными, — сказал он, отходя от камина. — Нам предстоит хоронить наших мертвых и восстанавливать то, что разрушено. Но, так или иначе, нам все равно не восполнить потерь, пока Льюб с Друимом не станут довольны своими учениками. — Он повернулся к Байклину. — Я приставил к новобранцам еще и Юниша, чтобы ускорить процесс подготовки. И… — он поглядел на Ривена, — теперь нашего гостя будет денно и нощно охранять кто-то из мирканов. Лиса сказал, что возьмется за это. Мне кажется, Рыцарь с Острова, твои действия прошлой ночью на площади произвели на него впечатление, хотя, будучи мирканом, он никогда не признается в этом. А теперь мне пора. Меня ждут дела. — Он тихо вышел из комнаты.