Эхо драконьих крыл - Кернер Элизабет - Страница 17

Словно прочтя мои мысли, Джеми спросил:

— Ты отправишься вскоре после ярмарки?

— Думаю, да, — ответила я, смущенная оттого, что самые разнообразные переживания так и кипели во мне.

Мои мечты простирались прямо передо мной, озаренные отблесками огня от незнакомого мне очага; но огонь освещал и лицо человека, столь мною любимого. Мы были вместе последнюю ночь — а ведь раньше никогда не расставались дольше, чем на месяц, когда Джеми уезжал на ярмарку. И ему лучше любого другого были ведомы мои чувства.

— Я собираюсь осуществить это, Джеми. Я намерена отправиться к Драконьему острову, если только это возможно. Завтра я пойду к реке и выясню, не слышно ли там о каком-нибудь корабле; может статься, лодочникам известно о ком-нибудь, кто осмелился затеять такое путешествие в нынешнем году. В любом случае, я намерена отправиться в Корли как можно скорее. Ты не знаешь, долог ли туда путь? Я как-то никогда этим не интересовалась.

Он опять посмотрел на меня, словно оценивая, и негромко сказал:

— До Корли немногим меньше двух месяцев, если путешествовать посуху. Дороги там неважные — я, правда, давно по ним не ездил, однако не думаю, что с тех пор наш старый король хоть как-то о них позаботился. В последнее время до меня не доходило слухов о каких бы то ни было распрях между мелкими вельможами, и это явно к лучшему: обычно они к зиме стараются не затевать громких свар. И все же наиболее подходящий и самый безопасный путь — ехать вдоль берега реки. Если воспользоваться этой дорогой, то можно в три недели, не торопясь, достичь Кайбара, где сливаются реки, а оттуда лишь немного дальше до Корли.

Почти два месяца!

— А нельзя ли как-нибудь побыстрее, Джеми? Год-то идет на убыль. Если они там и собираются в плаванье, то в моем распоряжении самое большее — недели четыре или, может быть, пять. Да я и не думаю, что путь туда настолько долог…

— Уж мне-то поверь. А если еще зарядят дожди, то дорога получится чуть ли не вдвое дольше, а дожди непременно будут, — он покачал головой и криво усмехнулся.

— Наверное, это у тебя в крови: твоя мать тоже всегда стремилась во что бы то не стало отправиться в дорогу непременно до начала зимы. Однако есть и другой путь, — он немного помолчал. — Если воспользуешься речным баркасом и поплывешь по реке, то доберешься до места вдвое быстрее. Правда, тебе придется оставить свою лошадь.

— Оставить Тень? — переспросила я, хотя сама уже поняла, что этого не избежать.

— Или продать, — продолжал Джеми. — Если ты собралась отправиться из Корли на корабле, тебе все равно придется продать ее или снять для нее отдельную конюшню на время твоего отсутствия.

Так далеко я еще не загадывала, и это меня опечалило.

Не могла я продать Тень. Она была тем последним, что связывало меня с прошлым, и я никак не могла обречь ее на подобную участь.

— Джеми, ты заберешь ее назад с собой? Она может везти твою поклажу, и… — Джеми заулыбался. — Ну да ладно. Я не смогу перенести, если она останется здесь, в Илларе, — у нее ведь тоже есть свой дом. Когда я вернусь назад, я приеду за ней и расскажу тебе о всех моих приключениях. Идет? — я протянула Джеми руку.

Джеми пожал ее, а я дважды ответила на его рукопожатие. Он рассмеялся.

— Ты делаешь успехи, девочка моя. Будь и впредь такой же наблюдательной, и тогда никто не сумеет тебе противостоять, — он допил содержимое своей кружки и, зевнув, поднялся из-за стола. — Я пойду. Нам завтра спозаранок нужно приступать к делу. Смотри, не забудь прийти засветло: поможешь нам подготовить лошадей для продажи.

Я кивнула. Он нагнулся ко мне и поцеловал в лоб.

— Ладно, спи спокойно, Ланен Кайлар. Я усмехнулась, посмотрев на него.

— И тебе покойного сна, старый разбойник.

— Не такой уж и старый, — ответил он, делая вид, будто собирается дать мне затрещину. Я притворилась, словно уклоняюсь, после чего он покинул залу.

Я сидела молча и допивала свое пиво, уставившись в огонь. Что происходило вокруг, я не слышала, пока сзади меня вдруг не прозвучал чей-то голос:

— Вечер добрый, госпожа. Я вижу, ваш сотрапезник покинул вас, а меня покинул мой. Не люблю пить в одиночестве. Не могу ли я присесть к вам?

Тот самый голос!

Это были самые волнующие звуки на свете. Голос этот принадлежал мужчине из моих ночных грез — как и из грез любой женщины — негромкий, средний по высоте и до того мелодичный, что им можно было не говорить, а петь; неторопливость и размеренность этого голоса звучали для меня так, будто сулили долгие и медленные ночи, полные наслаждения. Я бы не смогла не откликнуться на него даже во имя спасения своей собственной души.

В изумлении я повернулась. Передо мной стоял высокий худощавый мужчина со светлыми золотисто-рыжими волосами, глазами цвета весенней травы и прекрасным ястребиным носом. Он и по виду был весьма красив, но с голосом его попросту ничто не могло сравниться.

— Конечно, — ответила я, стараясь, чтобы мой собственный голос звучал ровно. — Прошу, — я указала на стул напротив.

Он уселся передо мной; изящные его движения напоминали кошачьи.

— Благодарствую, госпожа. Позвольте, я закажу вам еще выпить, — он сделал знак, подзывая трактирщика. — Вы сюда приехали на ярмарку? — спросил он, улыбнувшись.

— Д-да, да. Я привезла лошадей. На продажу. Это будет завтра, — ответила я, запинаясь.

Я ошиблась: было нечто, что могло сравниться по красоте с его голосом. Это была его улыбка. Она переменила его лицо, и без того достаточно красивое, — теперь же эта красота была просто удивительной: она очаровывала и притягивала. Я была сражена, точно зеленая девчонка. Закрыв глаза, я попыталась собраться с мыслями.

— Завтра мы с товарищем продаем хадронских лошадей, — сказала я, стараясь не произвести впечатление деревенской дуры.

Но я не могла все время сидеть с закрытыми глазами, тем более что его лицо было прямо передо мной.

Хадронских лошадей? Что ж, удача все еще сопутствует мне. Я ищу кобылу для… для легкой езды. Не могли бы вы мне предложить одну?

На этот раз, прежде чем ответить, я тщательно сосредоточилась.

— Есть одна небольшая каурая лошадка с хорошим, ровном шагом. Правда, она годится только для женщины: на вас у нее, пожалуй, не хватит сил.

Он вновь улыбнулся.

— Так ведь мне как раз и надо для женщины. Итак, — произнес он и, опершись на локоть, приблизил ко мне лицо настолько, что почти коснулся меня, — какую же сделку вы позволите мне с вами заключить?

Я едва не лишилась чувств. Только так могла бы я избавиться от желания придвинуться (совсем чуть-чуть) и поцеловать его прямо тут же. Его голос придавал любым его словам такой могучий соблазн, что значение их было совершенно не важно. Сердце мое бешено колотилось. С трудом я заставила себя отвести взгляд от этих насмешливых зеленых глаз.

Мне было нелегко отказать ему в чем бы то ни было, даже просто во взгляде; тем не менее теперь я хоть как-то могла распоряжаться собственными мыслями.

— Мне очень жаль, сударь, но вам придется явиться на ярмарку, как и всем прочим. Однако я дам вам знать, какая из кобыл та самая, о которой я говорю, — я опять повернулась к нему.

Он снова сидел на стуле, выпрямившись, отодвинувшись на безопасное расстояние. Хвала Владычице! Хотя, если бы подобный случай повторился, думаю, я не нашла бы в себе сил устоять. Несмотря на все мое возбуждение, до меня вдруг дошло, что похожие чувства и мысли до этого ни разу меня не посещали — по крайней мере настолько внезапно. И это меня напугало. Я встала: сердце мое колотилось.

— Прошу прощения, сударь, но я сегодня поднялась задолго до рассвета, а завтра мне нужно вставать еще раньше. Надеюсь увидеть вас завтра на ярмарке.

— Тогда позвольте, госпожа, пожелать вам спокойной ночи, ибо завтра я намерен вас вновь увидеть, — ответил он ласково, словно промурлыкал. Он взял мою руку и поцеловал ее.

Мне показалась, что его поцелуй неукротимой молнией промчался по всем моим жилам. Почувствовав такую мощь, я восторженно выдохнула. Он вновь одарил меня своей восхитительной улыбкой, в глазах его я углядела веселые искорки. Мне стоило большого труда высвободиться — я заспешила вверх по лестнице, чувствуя на себе, его неотрывный взгляд.