Каббалист - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 26

Итак: что они видят, слышат, ощущают?

И еще: почему — во втором поколении?

Чтобы ответить на первый вопрос, данных недостаточно, методика подсказывает возврат от шага 2б к шагу 1е: к морфологическому анализу экспериментальных фактов. Значит, без разговора с Тамарой и другими не обойтись, что бы там ни говорил товарищ следователь.

Чтобы ответить на второй вопрос, нужно основательно поработать на шаге 2д: ослабление психологической инерции. Он ведь убежден сейчас, что внушением невозможно что-либо изменить в аппарате наследственности, но знает и то, что после его тестирования ведьмы во втором поколении появились! Типичное противоречие «этого нет, но это есть». Конечно, он, физик Петрашевский, профан в генетике, у него есть методика, но будет ли она действовать без знания всех тонкостей работы генетического кода?

Шаг 1к. Сам попался в ловушку. Я же знаю, — думал Р.М., — что нельзя отступать от решения задачи только потому, что, как кажется решателю, недостает профессиональных знаний. Методика должна вывести на ответ.

Ну хорошо, пошли еще раз. С шага 1з. Да, ко всему прочему исторический опыт тоже против него: Лысенко со своими завиральными идеями. Метод, отвергнутый генетикой и почти забытый, разве что пару лет назад, в год столетия Вавилова, об этом вновь вспомнили, и тон статей был еще более разоблачительным, чем прежде, потому что стало возможно не только опровергать сам так называемый метод, но и показывать истинное лицо его авторов — бездарей и приспособленцев.

Но до чего противоречивая вещь — наука, и все, что вокруг нее! И все, что зовется лженаукой, а на самом деле является пока чем-то для науки новым, непривычным и даже вроде бы неприличным. И все, что действительно является лженаукой, и с чем нужно бороться. Приблизительность, верхоглядство, все, что даже и зовется наукой, но на самом деле ею не является и выбывает из науки по прошествии времени и жизней, а то, что полагалось ненаучным вдруг становится частью настоящей науки, и многие думают, что так было всегда.

Расфилософствовался, — подумал Р.М. Вернемся к шагу 1в. Пожалуй, именно здесь и произошел первый сбой в анализе. Действительно, он прошел этот шаг быстро, не обратив внимание на подвох: ведь и работа с тестами, и проявление ведовства во втором поколении — это не предсказания открытий, это и есть сами открытия, сделанные совершенно независимо от методики. И речь-то на самом деле идет сейчас не об открытиях, а об интерпретации того, что сделано. И нужен иной подход, вовсе не этот. Значит, вернуться к самому началу. Все — с нуля…

Тамара жила неподалеку от станции электрички, на первом этаже старого двухэтажного дома с садиком, где под тремя раскидистыми айлантами стояла врытая в землю скамья. На скамье сидели мрачного вида мужчина лет шестидесяти, весь какой-то скрюченный, и женщины: совсем молодая и старушка. Вошедшего в калитку Романа Михайловича встретили настороженными взглядами и дальше скамьи не пустили.

— Вы к ей? — тоненьким голоском спросила старушка. — Садитесь тогда вот за ним.

— Простите, — сказал Р.М., — к ней — это к кому?

Все трое посмотрели на него как на пришельца с другой планеты.

— К Елене Анатольевне, — сказала старушка и отвернулась.

Еленой звали дочь Тамары, и нетрудно было догадаться, что имел в виду Родиков, когда писал о противозаконной деятельности Мухиной. Что делала Лена? Впадала в транс при клиентах? Вызывала духов? Предсказывала судьбу? Нужно было поинтересоваться у Родикова прежде, чем идти сюда. Самостоятельности хотел. Скорее всего, разговора не получится. Интересно, сколько они берут за сеанс?

Открылась дверь, и во двор вышла пара — девушка лет семнадцати, которую вел под руку пожилой мужчина, вероятно, отец. Оба были сосредоточены, будто вышли из кинозала после окончания душещипательной индийской мелодрамы. Пара быстро прошла к калитке, мужчина гулким басом повторял:

— Видишь, как хорошо, а ты думала… Видишь, как хорошо, а ты…

Старушка, сидевшая в очереди первой, суетливо засеменила к входной двери. На пороге появилась Тамара — ее Р.М. узнал сразу. За двадцать лет Томка сильно изменилась — погрузнела, фигура потеряла прежнюю гибкость, — но черты лица, во всяком случае, при взгляде издалека, остались прежними.

— Поторопитесь, бабуля, — почти не изменился и голос, такой же звонкий, полетный, голос старшей пионервожатой. Она тогда работала в школе, — вспомнил Р.М., — и часто жаловалась на своих подопечных, из-за которых приходится срывать голос и убивать нервные клетки, которые не восстанавливаются.

Пропустив старушку в прихожую, Тамара собралась захлопнуть дверь, но взгляд ее остановился на Романе Михайловиче. Он привстал было со скамьи, но заминка была мгновенной, Тамара повернулась спиной, дверь захлопнулась.

Девушка, оказавшаяся в очереди первой, тихонько всхлипнула и взглянула на ручные часики.

— Сколько времени идет прием? — спросил Р.М., ни к кому конкретно не обращаясь.

Девушка подняла на него припухшие глаза и ответила:

— Да полчаса так, может, чуть больше…

Р.М. задумался. Тамара узнала его, но показала этого. Пожелает ли она узнать его, когда подойдет очередь? Или ему придется играть глупую и нелепую роль пациента?

А ведь Тамара наверняка живет лучше, чем он, лучше, чем многие из их прежней компании. Поступилась ли она чем-то существенным в своей душе, своей совести? Вряд ли. Если есть спрос на такого рода деятельность, неизбежно должно быть и предложение. Знахарство, шаманство всякого рода, предсказания по руке, звездам, картам и просто так — это ведь не компьютерные игры, и администраторам наверняка не докажешь, что и здесь спрос определяет предложение. Рынок неделим, он охватывает все, что может получить человек — как материальное, так и духовное. Запрещают, а они конспирируются, платят дань той же милиции (интересно, сколько дает Тамара своему участковому, наверняка ведь дает), повышают цены, компенсируя риск, и все равно желающий получает свое. Черт возьми, а куда действительно пойти этой девушке, которую бросил ее парень после первой же ночи? Впрочем, может, это студентка, которая панически боится экзамена. Или на работе у нее неприятности. Куда ей с ними? В поликлинику — к психотерапевту, замученному текучкой? А ведь возможно, что почти вся психотерапевтическая служба страны сосредоточена в руках таких вот женщин, и мужчин, впрочем, тоже, потому что вовсе не только ведовство здесь нужно, а главное — милосердие.

Дверь открылась, и давешняя старушка выпорхнула, легко просеменила по ступенькам и чуть ли не побежала к калитке. Что ей сказали? Глаза сияли, будто бабке действительно явилось откровение свыше. Тамара возникла в дверном проеме, сказала, глядя поверх голов:

— Все, товарищи. На сегодня все, извините.

Девушка и мужчина безропотно встали и потянулись к калитке. Девушка только всхлипнула напоследок, предчувствуя еще одну бессонную ночь наедине с нерадостными мыслями.

Р.М. раздумывал, а Тамара стояла в дверях, глядя на какую-то тучку. Унижаться Р.М. не хотел, направился к выходу.

— Ну Рома, ты-то куда? — услышал он.

Обернулся. Тамара смотрела теперь на него, пристально смотрела, изучающе, в точности как в тот вечер, когда он объявил ей, что никакая она не ведьма и не будет ею, потому что на половину вопросов ответила так, что хоть караул кричи и тотчас назначай руководить атеистическим кружком.

— Заходи, Рома, — сказала Тамара и посторонилась.

— Здравствуй, Тома, — сказал Р.М. запоздало и поднялся по ступенькам.

Неожиданно Тамара потянулась и чмокнула его в щеку.

— Мог бы и раньше объявиться, — сказала она, пропуская гостя в темную прихожую, — в одном городе живем.

Минуту спустя Р.М. сидел в огромном кресле под торшером и оглядывался вокруг. Квартира была похожа на музей современной мебели в стиле «ретро». Все было массивно, безвкусно даже на непросвещенный взгляд Романа Михайловича, и главное — просто нелепо в комнате, где, по идее, и обедали, и спали, потому что, судя по всему, вторая комната, куда Р.М. не был допущен, предназначалась для приема страждущих. Оттуда доносились тихие голоса — Тамара разговаривала с дочерью. Поневоле Р.М. сравнивал эту квартиру с уютными, какими-то воздушными комнатками Галки. И поневоле же пришла к голову банальная мысль о несходстве судеб, и о том, что характер человека можно прочитать по обстановке в его квартире.