Волшебник Хуливуда - Кемпбелл Роберт - Страница 22

В ходе разговора они и любовались городом, казавшимся еще ослепительней и прекрасней, чем он есть на самом деле. Они – это сам Уолтер Кейп в черных брюках, белой шелковой рубашке и элегантном пуловере (он казался человеком, любящим мрачные ночные часы, да так оно на самом деле и было) и Бенну Рааб, по-прежнему во всем черном.

Рааб смотрел на собственное отражение в оконном стекле: это отражение ему льстило, скрывая все мелкие изъяны во внешности.

А Кейп смотрел на любующегося собой Рааба. Он прекрасно понимал чувства этого куда более молодого, чем он сам, человека, хотя бы потому, что и сам порой поддавался (да и поддается по сей день) подобному самообольщению.

– Не хотите ли со мной отужинать? – спросил Кейп.

– Договорились.

– А что вам будет угодно?

– Да то же самое, что и вам.

Раабу страшно польстило, что этот богач, платящий ему за его услуги такие деньги, приглашает его, вдобавок ко всему, отужинать в своем обществе.

Вошел и остановился в шести шагах за спиной у них слуга, больше похожий на спортивного тренера или на санитара из психиатрической лечебницы. Рааб даже не заметил и, соответственно, не понял, каким образом Кейп вызвал его.

– Шатобриан на двоих, Малькольм. Свежую спаржу. Картофель под паром. Дюжину устриц для начала. Пальмовые листья с клубничным джемом. Вино на ваше усмотрение. А сперва два мартини. Благодарю вас, Малькольм.

Слуга удалился.

Кейп, прочистив горло, отпихнул ногой стоящую на полу продуктовую сумку.

– И это все его пожитки? – спросил он голосом, похожим на крик больших черных птиц, вьющих гнезда на линиях за неприступной стеной особняка.

Рааб положил сумку себе на колени и принялся Доставать по одной и раскладывать на журнальном столике находящиеся в ней вещи: полупустой спичечный коробок, записную книжку, блокнот с отрывными листками, чековую книжку, шариковую ручку, брелок с тремя ключами, бумажник, тридцать два доллара в серебряной монетнице и восемнадцать центов мелочью.

Кейп окинул эти предметы взглядом, затем подался вперед и всмотрелся попристальней, как будто ожидая того, что один из этих предметов вдруг оживет или шевельнется. Положил руки на стол. Руки были в резиновых хирургических перчатках.

Рааб позволил себе едва заметно улыбнуться. Забавно было, что этот практически уже старик испытывает такой ужас, соприкасаясь с вещами, хотя бы отдаленно связанными со СПИДом. В его возрасте болезнь, наверное, даже не успела бы развиться до летальной стадии, – он умер бы раньше и по другой причине.

– Его крови ни на чем из этого нет, – успокаивающе сказал Рааб.

Кейп ничего не ответил. Кончиком пальца отодвинул монетницу с купюрами и горку мелочи, придвинул их к Раабу.

– Уберите это.

Рааб сгреб все в одну кучу и убрал. Ему не понравилось, что ему как бы давали на чай деньгами мертвеца.

Двумя кончиками пальцев Кейп приподнял каждый из носовых платков, подержал его на весу, пока тот не раскрылся, осмотрел с обеих сторон, а затем уронил в продуктовую сумку, услужливо придвинутую к нему Раабом.

Вернулся слуга с мартини в двух высоких бокалах. Ободок каждого венчала ледяная дорожка. Рааб предоставил Кейпу выпить первым. Кейп пригубил, улыбнулся и кивнул.

Теперь попробовал мартини и Рааб. Это была чистая вода – ледяная и с ничтожной добавкой лимонного сока. Он предпочел на этот счет промолчать. У богачей свои привычки и свои шутки. Кейп взял со столика авторучку.

– Она вам пригодится?

– Нет, спасибо, – сказал Рааб.

Кейп бросил ее в сумку. Быстро пролистал страницы грошового блокнота.

– Стихи, – сказал он. – Судя по всему, наш Кении сочинял стихи. Вот уж никогда не подумал бы. – Он подержал блокнот над сумкой, чуть было не бросил его туда, затем замешкался. – Не заразно? Вы говорите, что все эти вещи не заразны?

– При бытовом контакте СПИДом не заразишься.

– Да, правильно, именно это и утверждают, но ведь никогда не знаешь наверняка, правильно? И каждый день совершаются новые открытия. Сперва говорили, будто первоначальный период длится год. Помните? Потом – от трех до пяти. Теперь уже десять. И никто не может дать насчет этой заразы никаких гарантий.

Рааб пожал плечами.

– У вас молодая удаль, – с некоторой язвительностью заметил Кейп.

Он положил блокнот в карман пуловера и принялся за чековую книжку.

– Да он ею практически не пользовался!

– За его услуги расплачивались обычно наличными, – сказал Рааб.

Чековая книжка полетела в сумку. Записную книж-ку Кейп, даже не проглядев, положил себе в кардан. Достал из коробка спичку, чиркнул ею, вывалил все спички в пепельницу и поджег.

На столе остались деньги, бумажник и брелок с ключами.

– А вы случайно не знаете, к каким замкам подходят эти ключи? – спросил Кейп.

Рааб прикоснулся к одному из ключей.

– Этот – от квартиры. – Он прикоснулся к другому ключу. – Этот от висячего замка. Водительских прав у него не было и машины тоже, так что он, должно быть, ездил на велосипеде и запирал его на этот замок. А вот насчет третьего не знаю.

– Старый ключ. Самый старый изо всех.

– Должно быть, ключ от того дома, в котором он жил раньше. Пока не сбежал.

– Я помню этот ключ, – сказал Кейп. – Он носил его на шее, когда мы с ним только познакомились. Носил на тонкой изящной шейке, нацепив на проволочку.

В том, как он произнес это, можно было расслышать ноты нежности.

Кейп взял бумажник, раскрыл его, вынул из кармашка с пластиковым окошечком удостоверение личности. В другом кармашке хранились карточки – визитные и членские. Кейп вывернул из бумажника две членские карточки видеоклубов и три обрывка какой-то рекламы.

Теперь бумажник был пуст. Кейп закрыл его и убрал в карман.

– Ну, а на квартире ничего не нашлось?

– Ничего, что могло бы хоть в какой-то мере послужить уликой против кого бы то ни было. Как и среди этих вещей тоже.

Ему хотелось добавить, что рыться во всем этом хламе для такого специалиста, как он, – досадная и бессмысленная трата времени.

Кейп кивнул, словно воздавая должное его заслугам.

– Если бы он оставил нечто вроде завещания, то естественно было бы предположить, что он держал его при себе. Любая предсмертная записка и тому подобное находилась бы сейчас среди этих вещей.

Кейп снял резиновые перчатки и улыбнулся, услышав, как подкатывают сервировочный столик.

Слуга (или телохранитель) расставил блюда: две чашки жидкого бульона, сухие тосты, по крошечному кусочку вареной курятины и по небольшой порции морковного пюре.

– Приятного аппетита, – ухмыльнувшись, сказал Кейп. Так ухмыляются мальчишки, подстроив друг дружке какую-нибудь каверзу.

Зал "У Милорда" был заполнен примерно наполовину, главным образом, постоянными посетителями, которые пили кофе. Боско, сидя за кассой, читал рассказы Фланнери О'Коннор. Когда вошли Свистун и Мэри, он взглянул на них и, увидев сиделку, широко улыбнулся. Боско считал себя великим физиономистом, способным с первого взгляда разобраться в характере каждого, кому случится завернуть в кофейню. Особенно если неофит или неофитка появлялись с кем-нибудь из завсегдатаев, особенно – если не просто с завсегдатаем, а с одним из его друзей, особенно если речь шла об особе противоположного по сравнению с другом и завсегдатаем пола.

Улыбка Боско подсказала Свистуну, что его спутница однорукому бармену приглянулась. Боско нравились хорошенькие девушки или те, кого можно было назвать милашками, и только подлинные красавицы его настораживали, чтобы не сказать пугали. С женщинами, разбивающими мужские сердца, он примирялся лишь в ходе длительного знакомства.

Свистун познакомил их. Мэри взглянула на пустой рукав буфетчика.

– Давно вы потеряли руку?

– Лет девять-десять назад.

– Привыкли?

– Бывают фантомные боли.

– Есть несколько способов от них избавиться. Боско кивнул.

– И парочка из них мне известна.