Нам не страшен Хуливуд - Кемпбелл Роберт - Страница 21

У всей троицы – у Тиллмэна, Лаббока и Джексона – было в руке по бокалу. Они сидели в отдельной нише в баре на Голливудском бульваре.

– Мы попросили тебя прийти, чтобы поговорить о машине.

– О моем «БМВ»? 635-ой модели?

– С автоматическим управлением, – поддакнул Джексон.

– Серебристого цвета, – сказал Лаббок. – Господи, что за машина. – Он раскинул руки, делая вид, будто держит руль, ведя машину на большой скорости по длинной прямой дороге. – Имея такую машину, любую бабу имеешь. Даже хер не понадобится.

– Хорошая машина, что верно, то верно, – сказал Тиллмэн. – Ну, и что про нее?

– Она на полицейской стоянке. Необходим кое-какой ремонт.

– Я жду сигнала.

– Сигнала? Какого еще сигнала?

– Сигнала о том, что могу забрать ее. Все документы на нее у меня при себе, как вы и велели.

– Однако над этим стоит хорошенько подумать.

– Над чем?

– Над тем, чтобы забрать «БМВ» с полицейской стоянки.

– А что, что-нибудь не так?

– Да, дело, понимаешь ли, вот в чем. – В связке Лаббок-Джексон Джексону отводилась роль трезвого делового партнера. – Мы утаили кое-какие факты, поэтому нам не хотелось бы выдавать тебя с головой, обвиняя в наезде, повлекшем за собою человеческую жертву.

– Что мы, согласно присяге, обязаны сделать, столкнувшись с аварией, повлекшей за собой травмы, не говоря уж о летальном исходе. Понимаешь, о чем я? – добавил Лаббок.

– Прошу прощения, Эрни, мне бы хотелось ввести нашего друга Эммета в курс дела. А я просто не смогу сделать этого, если ты будешь перебивать.

– Извини, Марти, мне только хотелось подчеркнуть серьезностью нарушения процедурного порядка, если не самого закона, на которое мы пошли в данном случае, чтобы помочь другу.

– Я понял, да и Эммет это, я думаю, понимает. Он играет роль полицейского в сериале и прекрасно разбирается, что к чему. Да и как ему не знать этого, играя полицейского по пять съемочных дней в неделю, по двадцать шесть эпизодов в год? – Повернувшись к Тиллмэну, Джексон усмехнулся. – Для того, чтобы вывести тебя из игры, твой "БМВ"– 633…

– 635, – поправил Тиллмэн.

– Отлично, 635. Мы должны держать его на полицейской автостоянке в качестве оставленного автомобиля. Ты понимаешь, что это значит?

Тиллмэн покачал головой.

– Это значит… Хочешь еще выпить?

– Нет, спасибо, хватит.

– Это значит, что машина останется на полицейской автостоянке, пока не будет проведена проверка всего регистра похищенных автомобилей. Девяносто дней, если в течение этого срока никто не предъявит на нее претензий. Ну, а если ты отправишься на стоянку и предъявишь свои права на машину, кто-нибудь непременно поинтересуется, почему ты не объявил о пропаже машины ценой в сорок тысяч долларов в первую же минуту, когда ты ее хватился.

– И как знать, в каком направлении будет развиваться это любопытство, – вмешался Лаббок. – Прошу прощения, Марти, ты еще не кончил?

– Я кончил, Эрни. И ты это замечательно сформулировал.

– Я хочу сказать, мы скрываем твое участие в этой аварии со смертельным исходом. Но ведь одно с другим связано…

Лаббок посмотрел на напарника. Джексон кивнул.

– Связано, – сказал он.

– Все связано одно с другим. Я хочу сказать, забудь на минуту об этом паршивце по имени Вилли Забадно. Но остается, на хер, обезглавленный труп. Представительницы национального меньшинства, если ты понимаешь, о чем я. И вдруг – откуда ни возьмись – какие-нибудь злоебучие борцы за права меньшинств, какие-нибудь крючкотворы. Союз гражданских свобод, допустим. У нас в стране чертовски странные порядки.

– И тогда возникнут осложнения, – зловеще произнес Джексон.

– Ну, так что же мне делать? – спросил Тиллмэн.

– Ты можешь подписать доверенность на машину на имя одного из нас, ясно? И тогда, если кто-нибудь на стоянке полезет к нам с вопросами о том, куда это мы забираем машину, мы просто пошлем его подальше. И посоветуем там, в стороне, и держаться, если собственные яйца дороги. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Я передаю вам доверенность. Вы забираете машину с полицейской стоянки. Ну, и что дальше?

– Мы буксируем ее в мастерскую. Сколько, по-твоему, это стоит – отремонтировать радиатор и капот?

– Я не автослесарь.

– Я тоже.

– Да и я тоже, – вмешался Джексон.

– Автослесарь на полицейской стоянке говорит, минимум шесть тысяч. Плюс-минус двадцать долларов.

– Нужны новые крылья. И, может быть, новая ось.

– Если… – Лаббок посмотрел на напарника. – Если в порядке ходовая часть.

– Да уж, если ходовая часть не в порядке, то машина никуда не годится, – сказал Джексон.

На мгновение показалось, будто он сейчас заплачет.

– Если ходовая часть сломалась, тогда уж прямо на свалку, – добавил он.

– Тут есть над чем поразмыслить, – признал Тиллмэн.

– Что верно, то верно. Есть» над чем поломать голову. Но у нас имеется одно предложение.

Тиллмэн улыбнулся с вымученной благодарностью.

– Машина у тебя застрахована?

– Разумеется, застрахована.

– Разве Эммет похож на идиота, который не застрахует такую шикарную машину? Да еще – будучи знаменитостью, – вскинулся Джексон. – Разумеется, она у него застрахована.

– Ну вот, ты заявляешь о том, что машину у тебя украли. Мы пишем за тебя заявление и вручаем тебе копию для твоего страхового агента. А другую копию кладем в досье, на случай, если кто-нибудь поинтересуется. Ты все улавливаешь?

– Я получаю страховку.

– Вот именно! И на всех кладешь!

– А что происходит с машиной?

– Это изумительная машина. Хотел бы я, чтобы у меня была такая изумительная машина.

– Я бы тоже хотел, – поддакнул Джексон.

– Так что нам надо будет договориться со знакомым автослесарем. Для нас он поработает сверхурочно – и возьмет полцены. А инструменты, гараж, отопление, электричество – все хозяйство, понимаешь? Никакой накрутки. Хозяин мастерской делает нам любезность. Автослесарь работает сверхурочно. Он даже перекрашивает машину. Мне нравятся серебристые, но Джексон говорит, что она должна быть черной. Нам с Джексоном это обойдется в три тысячи.

– Если не повреждена ходовая часть.

– Это само собой. Но на такой риск мы закладываться не будем. И так рискуем. Потом мы ездим на ней этак с недельку. Ловим кайф. Воображаем, каково это – и на самом деле быть хозяином такой шикарной машины. Затем продаем ее знакомому дилеру. Может, нам удастся в итоге заработать пару тысчонок. А почему бы и нет? Ты ведь не будешь нас упрекать?

– Нет, не буду.

– Потому что мы пользуемся подвернувшимся шансом, не правда ли? Мы ведь воспользовались столькими шансами, чтобы вытянуть тебя из этой истории. И ни в чем тебя не упрекаем. В конце концов, для чего человеку друзья, если не для того, чтобы время от времени оказывать ему ту или иную услугу?.. Идти ради этого на любой риск… Зато и радоваться всем вместе!

Тиллмэн передал им документы на машину.

– Еще стаканчик? – спросил Джексон.

– Нет, у меня свидание. Тиллмэн потянулся за счетом.

– Да ты что! – Лаббок одной рукой перехватил руку Тиллмэна, в другой – счет. – Угощаем сегодня мы!

Проезжая по ночной улице, Оборн искоса поглядел на Гарри Шуновера. И подумал о том, как становятся напарниками полицейские. Как друг с другом срабатываются. Как сживаются. Эти узы во многих отношениях прочнее супружеских.

Начать хотя бы с того, что сам он темнокожий, а Шуновер – белый. Гарри не из расистов, но его воспитали, советуя держаться от негров подальше, точно так же, как самому Оборну старшие не велели якшаться с белыми. Да и могло ли быть иначе? Негры просачивались и прорывались в кварталы, в которых они были непрошеными гостями, потому что жизнь в гетто была просто невыносимой – оттуда, казалось, норовили удрать даже крысы. А где, кроме как в пограничных с негритянскими гетто кварталах, прикажете обитать трудовому люду из белых?

На это накладывались и внешние различия. Оборн был высок, жилист, отлично бегал, когда входил в студенческую сборную штата по баскетболу. И хорош собой, как он не уставал подчеркивать и сам. Гарри был склонен к полноте и вдобавок начал лысеть. Нос у него был как куриная гузка, зубы кривые и порченые; к тому же он постоянно сосал леденцы – и зубная боль одолевала его чуть ли не каждый день.