Алиса в Хуливуде - Кемпбелл Роберт - Страница 7

Оказавшись плоскостопной, она вразвалочку отправилась на кухню: обыкновенная усталая дамочка, блузка у которой сзади выбилась из-под юбки.

Спиннерен развернулся в высшей точке дороги и, выключив мотор, съехал на холостом ходу к нужному ему дому; он затормозил у штабеля дров. Вышел из машины, закрыл дверцу, продолжал давить на нее, пока не услышал щелчок замка. Открыл багажник и переоделся в свою «рабочую униформу»: черные туфли, черные носки, тонкий черный комбинезон с рукавами в три четверти. В таком наряде он казался еще более стройным, чем в маскарадном костюме летчика времен первой мировой.

В доме и вокруг шло строительство, и под подошвами хрустели асфальтовая крошка и гравий. Но он двигался практически бесшумно, забираясь на странное сооружение, казавшееся снаружи всего лишь грубой игрушкой из детского «конструктора», непонятно почему черным силуэтом возвышающейся на фоне залитого вечерними огнями города. Он ориентировался безошибочно, получая удовольствие от слитности и ловкости собственных движений.

В ожидании он уселся на место, уперся локтями в колени, расслабил кисти рук, опустил голову. Его волосы по мере того, как с них сходила краска, приобретали бронзовый оттенок. Прядь, упавшая наискось на лоб, могла бы показаться лезвием, которое занесено над его бледным гладким лицом. Но так продолжалось всего мгновение, пока он не убрал ее под кепку с продолговатым козырьком.

Нелли стояла у железно-хромированной, ресторанного типа плиты, закончив приготовление двух омлетов на двух медных сковородах и сосисок по-английски на третьей. К такому горячему она подала сахарную пудру и чашечки с ягодами в вине. Свистун разлил кофе по чашкам, отхлебнул сваренного на родниковой воде кофе без кофеина. В сахарнице лежал разноцветный сахар, в кувшинчике стояли взбитые сливки прямо из холодильника. Первый же глоток – и его рот расплылся до ушей в блаженной улыбке.

Она сидела напротив него за мраморным кухонным столиком и пожирала свою порцию с жадностью шофера-дальнобойщика. Выглядела она в потрепанном домашнем халате, какой носила когда-то его матушка, просто потрясающе.

– Это мое маскировочное одеяние, – пояснила она, поймав его несколько удивленный взгляд. – А вы что, ожидали, будто я выйду к кухонному столу в мехах?

– Я плохо знаю женщин.

– Вы шутите.

– Я хочу сказать, что кое-что про них мне, конечно, известно, но не все, далеко не все.

– Мы полны таинственного очарования.

– Лично вы полны тактических ходов и стратегических замыслов.

– С вами, Уистлер, надо держать ухо востро. Ужин они завершили в молчании. Тем не менее вдвоем им было вполне недурно. Как какой-нибудь счастливой и многоопытной супружеской парочке, если не считать того, что по кухоньке пробегали сексуальные токи – да такие, что дух захватывало.

– Еще кофе? – спросила Нелли, указав на оставшийся на плите кофейник.

– Если я соглашусь, то всю ночь в туалет бегать придется.

– Вот еще одно преимущество женщины перед мужчиной.

– Какое же?

– Она лучше ладит с мочевым пузырем.

Тридцать секунд они молча глядели друг на друга. Свистун моргнул первым. Сдался и начал составлять в стопку тарелки.

– Оставьте, – сказала она. И поглядела на стенные часы. – О Господи, как я устала. А вы?

– Мне не особенно хочется спать. Но уж как-нибудь я себя пересилю.

– Пойдемте, я покажу вам комнату. Подхватив сумку со своими вещами, он поплелся следом за нею еще по одному длинному коридору. Ее апартаменты оказались в самом конце коридора. Проследовав туда, она зажгла свет и открыла дверь в свою комнату. Из-за ее плеча он увидел спальню, выдержанную в кремовых и пастельных тонах. Когда она, прислонившись к дверному косяку, сложила руки на груди, даже от ее потрепанного халата, казалось, начало исходить некое сияние. Определенно во всех ее движениях было нечто волшебное. Свистун шагнул к ней.

– А ваша комната там.

Она, дернув подбородком, указала ему направление, ее волосы разлетелись при этом волной, а затем легли на плечи уже в новом порядке. Бультерьеры уже подтрусили ко входу в ее спальню. Сквозь стеклянную дверь они поглядели на Свистуна так, словно в точности разгадали его намерения – и те им не понравились. Но зато понравилось идиотское положение, в которое он попал.

– Если ночью проголодаетесь, дорогу на кухню найдете.

– Ага.

– Спокойной ночи.

Он прошлепал по коридору к своей комнате. Обернулся, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Но она уже закрывала за собой дверь. Щелкнула задвижка. Свистун напряженно слушал. Ключ так и не повернулся в замке. Все вокруг искрилось противоречащими друг другу сообщениями. Он шагнул в свою комнату и зажег свет.

Комната была хорошо, но нейтрально обставлена, а потому сильно смахивала на гостиничный номер. Двуспальная кровать, шкаф, кресло, торшер, цветной телевизор с диагональю в тринадцать дюймов, прибор дистанционного управления на ночном столике.

Маленькая, но отлично оснащенная ванная за одной дверью, туалет за другой. Он бросил сумку на скамеечку в изножье кровати, открыл, достал свои туалетные принадлежности – зубную щетку, пасту, крем для бритья и бритву, завернутые в одно полотенце.

Наскоро принял душ. Вытираясь, уставился на себя в зеркало. Подумал при этом: давненько я не был в такой чудовищной форме. О Господи, подумал он затем, нырнув меж двух простыней, оказавшихся, как минимум, на три недели чище тех, что дожидались его дома, – о Господи, если так будет продолжаться и впредь, то скоро ему придется договариваться с проститутками.

Включил телевизор и пробежал по каналам, в конце концов остановив свой выбор на полицейском сериале, в котором все женщины были полураздеты, все преступники глупы, а все сыщики умны и бесстрашны. Потом он посмотрел шоу про двух мужиков, живущих с одной бабой. Потом шоу про мужика, живущего с двумя бабами. И вновь пришел к выводу, что телевизор смотреть не стоит: жизнь на Четырех Углах куда интереснее.

Глаза начали закрываться сами.

В полночь Джокко Макдун, ведущий шоу Твелвтриса, затряс всеми тремя подбородками и спросил у аудитории:

– Начали???

– Начали!!!

Свистун вырубил телевизор и уснул. Пульт дистанционного управления пристроился у него в паху.

Глава четвертая

Человеческие существа снабжены механизмом, не позволяющим немедленно зашевелиться, внезапно очнувшись из глубокого сна. Антропологи полагают, что именно этот механизм удерживал первобытного человека от расправы над своими ближними в дни, когда люди спали, сбившись в кучу, подобно щенкам. В наши дни такое случается не так уж часто, но эффект каждый раз бывает воистину ужасающим.

Свистуну показалось, будто кто-то вскрикнул, хотя наверняка судить об этом было нельзя. Единственное, в чем он не сомневался, так это в том, что возникла некая опасность. Он лежал на спине, совершенно не в состоянии открыть глаза. Он не мог пошевелить и пальцем, хотя боялся того, что сейчас его начнут убивать. Затем мгновенный паралич его оставил – и он скатился с кровати и помчался по коридору к комнате Нелли, начисто забыв о том, что на нем ровным счетом ничего не надето. Он чуть было не побежал назад напялить трусы. Но тут ему пришло в голову, что, если на нее и впрямь напали, а сейчас душат, не давая и вскрикнуть, то скромность – это последнее, на что она с его стороны рассчитывает.

С другой стороны, подумал он, вышибая дверь, крик вполне мог почудиться ему во сне.

Нелли не была мертва, но и не пребывала в безмятежном сне. Она сидела в постели, широко раскрыв глаза, белки которых поблескивали в свете слабого ночника. Как выяснилось, подобно самому Свистуну, она предпочитала спать голой. Даже в нынешней пиковой ситуации он мельком увидел на ее пышной груди россыпь веснушек, выводящую ее красоту из разряда просто выдающейся в разряд выдающейся исключительно.

Она не сделала попытки прикрыться простыней, только свела на груди руки.