Введение в социальную философию: Учебник для вузов - Кемеров Вячеслав Евгеньевич - Страница 23

5. Как меняется понимание общего и особенного в ходе социальной истории?

6. Какими особенностями характеризуется общая форма взаимодействия в современном социальном мире?

Основная литература

1. Данилевский Н. Россия и Европа. М., 1991.

2. Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Теория и история. М., 1981. С.73 – 98, 163 – 178.

3. Маркс К. К критике политической экономии: Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13.

4. Тойнби А. Постижение истории. М., 1991.

5. Уоллерстайн И. Общественное развитие или развитие мировой системы // Вопр. социологии. 1992. Т.1. № 1.

6. Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.

7. Современная философия: Словарь. Хрестоматия. Ростов-н/Д. 1996 (Разд. 4 и 5 хрестоматии).

8. Современный философский словарь. Лондон, 1998; статьи: «Идеальный тип», «Индустриальное общество», «Информационное общество», «Постиндустриальное общество», «Традиционное общество», «Формации общественные», «Формы социальные».

Дополнительная литература

1. Бородай Ю., Келле В., Плимак Е. Наследие К. Маркса и проблема теории общественно-экономической формации. М., 1974.

2. Ватин И., Тищенко Ю. Исторический процесс как становление человеческой индивидуальности // Филос. науки. 1973. № 2.

3. Вильчек В.М. Прощание с Марксом. М., 1993.

4. Дьяконов И.М. Пути истории. М., 1994.

5. Ионов И. Теория цивилизаций и эволюция научного знания // Общественные науки и современность. 1997. № 6.

6. Маркович Д.Ж. Общая социология. М., 1998. Разд. 8. Гл. I «Периодизация и основные характеристики общества».

7. Культура, человек и картина мира. М., 1987.

8. Формации или цивилизации // Вопр. философии 1989 № 10.

9. Кемеров В.Е., Коновалова Н.П. Восток и Запад: Судьба диалога: Исследования, хрестоматия, комментарии. Екатеринбург, 1999 (гл. VI хрестоматии).

Глава VI

Социальное бытие как деятельность людей

§ 1. Грани социального процесса

Привычный способ представлять, описывать, мыслить и объяснять бытие – человеческое или природное – может быть примерно таким. Есть люди или вещи (люди и вещи). Между ними возникают, существуют, изменяются какие-то связи. Между ними формируются или трансформируются какие-нибудь взаимодействия. Они (люди и вещи) своими взаимодействиями возбуждают, поддерживают или прекращают какие-то процессы. Этот способ представления является привычным не только для обыденного, но и для научного мышления. Он оказывается не только «здравомысленным», но и классичным: учтем его историческую укорененность в новоевропейской науке и широкое распространение.

Сейчас нам важно прояснить неявную предпосылку, лежащую в основе этого способа представления, показать схему, определяющую движение исходных понятий.

Итак, есть люди и связи, есть вещи и процессы, то есть: с одной стороны, – люди или вещи в их самодостаточном, заткнутом бытии, с другой – связи, взаимодействия, отношения, процессы, которые существуют и фиксируются между людьми.

Конечно, ревнитель «формальной» диалектики сразу заметит, что вещи, свойства и отношения взаимосвязаны, что одно без другого не бывает. И будет прав. Но проблема не в этом. Проблема в другом.

Являются ли вещи составляющими процессов (и в этом смысле – самими процессами) или они лишь помещены, погружены в процессы и как-то на них реагируют?.. Являются ли люди компонентами (элементами, субъектами) процессов (и в этом смысле – самими процессами), в которых протекает их жизнь, или они лишь внешним образом обусловлены действием сил исторического процесса?..

Покамест и в бытовом и научном сознании преобладает схема «вещи и процессы», т.е. существуют вещи, а между ними или «вокруг» них происходят процессы. С вещами, конечно, тоже что-то происходит, когда они формируются, модифицируются или разрушаются. Но пока они устойчивы, сохранны, процессы трактуются как нечто внешнее по отношению к ним. Зависимость устойчивости вещей от их включенности в процессы и зависимость процессов от «процессности» вещей обычно либо не учитывается, либо не принимается во внимание.

По аналогичной схеме идет, как правило, объяснение отношений между людьми и процессами. Есть процессы экономические, политические, культурные, в которые включаются – либо не включаются – люди (человеческие «факторы»). Зависимость бытия человеческих индивидов от их «вписанности» в процессы, так же как и зависимость процессов, образующих социальное бытие, от «процессности» бытия личностей, если и учитывается, то лишь самым поверхностным образом.

Отсюда, скорей всего, и проистекает «катастрофическая» – не органическая, а скорей механическая – трактовка социальных изменений: возникают всевозможные практические и мыслительно-идеологические соблазны «ломки» сложившейся логики вещей, «ломки» человеческих интересов, потребностей, привычек, ориентаций и т.д. Поскольку «процессность» людей и вещей не учтена (вообще или в необходимой степени), развитие видится, а поэтому зачастую и осуществляется как «ломка» личностных и вещных форм.

Судя по всему, определяется необходимость переставить акценты в схемах «вещи и процессы», «люди и процессы». Пришла пора осуществить методологическую транспозицию, в результате которой понятие вещи выявит процессность ее устойчивого бытия, а люди будут описаны не только как проводники и носители социальных процессов, но и как силы их возобновления, реализации, нарастания.

С точки зрения методологической важно подчеркнуть: не то существенно, что люди или вещи рассматриваются в процессах, а то, как способ бытия вещей воплощает процессы, как способ бытия людей реализует и модифицирует социальный процесс, как характеристики вещей и людей выражают ход процессов и определяют их логику. Далее мы должны будем более жестко разделить бытие людей и бытие вещей, во всяком случае там, где речь впрямую будет идти о социальном процессе. Сейчас сразу же отметим, что в этом процессе люди и вещи по-разному обеспечивают его протекание. Если вещи в основном функционируют как своего рода кристаллизации этого процесса, то люди в большей степени оказываются силой, генерирующей и обновляющей энергию его воспроизводства. И те и другие обеспечивают воспроизводимость процесса, но если вещи в основном «ответственны» за воспроизводимость (и повторность) различных фигур и схем этого процесса, то люди – за их обновление и развитие.

Социальный процесс сложно расчленен и связан, это – полифоническая деятельность, сопряженность различных событий. Эти события происходят в деятельностях и взаимодействиях людей, они образуют «поле» срастания и разрастания человеческих сил, и вещи оказываются закреплениями, воплощениями этих событий и предпосылками их возобновления.

Социальный процесс – определенная последовательность стадий, состояний, моментов. Если постепенно, слой за слоем, «снять» с этого процесса формы зависимые и попытаться проникнуть к формам относительно независимым и самостоятельным, то мы увидим, что последние непосредственно связаны с реализацией людьми их жизненного процесса. Самоизменение людей обеспечивает сохранение, устойчивость социального процесса. В этом плане изменение вещей оказывается функцией от самоизменения людей. Нетрудно отыскать примеры, свидетельствующие: люди могут действовать подобно вещам, подчиняться логике вещей. Однако эти примеры не могут опровергнуть положения о том, что воспроизводство и трансформации социального процесса обеспечиваются ростом человеческих сил, а не логикой вещей. Вещные формы в определенных культурно-исторических ситуациях могут обезличить или «перелицевать» силы человеческих индивидов, но не могут их подменить.