Сердце врага - Хьюз Норман - Страница 29

Конан молча кивнул.

— Тогда… спасибо, что привел меня в чувство. Давно пора. Хочешь выпить по такому случаю?

— Нет. И тебе не советую. Хватит уже.

— Тоже мне, нянька нашлась! — Она попыталась сделать вид, что обиделась, но это получалось плохо, и, обреченно пожав плечами, ибо ясно стало, что празднику все же наступил конец, поинтересовалась: — Сколько времени я… мы…

— Шестой день.

— И что?

Он понял смысл вопроса.

— Искали тебя. От графа Лаварро приходили — приглашает погостить в замке. Еще из суда был посланец. Обвинение снято, ты свободна… Ах, да. Эвлалия тоже хотела тебя видеть…

Он замолчал.

— Всё?

Одно короткое слово — но оно далось ей тяжелее всего.

Вместо ответа Конан приобнял ее за плечи.

— Пойдем, ты вся мокрая, замерзнешь. Там паланкин на заднем дворе…

Она безвольно позволила ему увести себя, посадить в носилки. Киммериец заботливо укутал ее в меховую накидку. Когда он уселся напротив, в паланкине сразу стало очень тесно. Палома посмотрела на него.

— Ты славный парень, северянин. Что ты делаешь здесь?

— Здесь? Или вообще в Коршене? Или…

— Или.

Киммериец немного подумал, прежде чем ответить. Он, похоже, вообще, привык обдумывать каждое свое слово.

— Он мне нравится, — пробурчал он наконец, и Палома сразу поняла, о ком идет речь. — Не знаю, что уж там рассказывают про его семейство, но… Гнили в нем нет, я такие вещи нутром чую. Хитрый лис, конечно. Слишком умен, себе, на горе — точно как ты. — Конан заговорщически ухмыльнулся. В полутьме блеснули белые зубы. И неожиданно, совсем не в тему, закончил: — Мы все это время знали, где ты и что с тобой. Он велел присматривать. Издалека, на глаза не попадаться…

— А ты, значит, приказ нарушил.

— Ну… — Гигант повел плечами и насмешливо хмыкнул. — Я, вообще, не слишком люблю подчиняться.

Она не сводила с него взгляда. И голос ее прозвучал едва слышно:

— Спасибо тебе…

Это неожиданно смутило северянина.

— Вряд ли станешь благодарить, когда узнаешь, в чем дело.

— Что такое? — Почувствовав, как изменился, стал напряженно-серьезным его тон, Палома вмиг подобралась. Похоже, отдых закончился, и время смеха прошло. Теперь подступали, теснились у порога проблемы.

Конан помолчал, словно, как это ни странно, сомневался, не зная, с чего начать. И вдруг выпалил:

— Неладное он задумал. Что-то мы должны придумать. Я уже голову себе сломал — ничего не выходит, так что на тебя вся надежда. Ты кашу заварила, тебе и расхлебывать…

— Да говори, не тяни!

— Список. — Он почти выплюнул это слово. — Сказал, что нужно выкорчевать эту заразу с корнем — то есть, всех тех, кого этот твой немедиец на свою сторону перетянул. По твоим записям, что ты оставила…

Палома не сразу поняла, что это означает, а когда осознала — ее пробрала ледяная дрожь.

— Но… как же… ведь это все те, кого нашел Гарбо! Там человек сто, не меньше!

— Семьдесят шесть, — сухо поправил Конан.

— Семьдесят шесть… И среди них две трети невиновных. Их что же, всех в суд потащат?! Даже в темноте она ощутила, как напряглось его мощное тело. Ему, казалось, очень не хотелось произносить это вслух…

— Какой там суд, о чем ты!

— Но…

— Кровники, — произнес он наконец. — Завтра — он уже дал приказ. Доказательств никаких. Правды не узнать. Кто из них изменник, кто нет — как разберешься? Но если предали один раз, могут предать и еще. Так он сказал…

От чудовищности этих простых слов у Паломы перехватило дыхание. Семьдесят шесть человек…

— А кровники — они пойдут на это? Конан сумрачно кивнул.

— На то они и кровники. Я — нет. Я — обычный наемник, и не обязан… Так ему и сказал. Он понял. Но — надо что-то придумать…

— Но что? Что?!

Допросить каждого? Следить за ними? Да нет, все не то. Месьор прав, увы, таким путем истину не установить. Да и слишком долго. Кровники готовы начать уже завтра.

Боги! Что же делать?!

— Мы не можем этого допустить, — немеющими губами прошептала девушка. — Он не должен брать на себя… такое.

— Верно. — Голос Конана был мрачен и холоден, как эта ночь. — Ты не можешь этого допустить. Придумай что-нибудь…

— Но почему я?

— Из-за тебя все началось.

— Из-за меня?! — Палома была возмущена. — Я виновата, что раскрыла заговор Скавро?

— Нет, не в этом. — Киммерийца, похоже, раздражала ее недогадливость. — Из-за тебя он так озлился. Уж не знаю, что ты ему в последний день наговорила… Только с этого все и началось.

Наемница покачала головой.

Ее упреки. Отвратительные злые слова. Конан прав… Действительно, это ее вина. Но что теперь делать?

— Настоящий список. Найди его! — Он явно досадовал на ее тупость. — Список Скавро, где настоящие предатели. Если его найти — тогда невиновные не пострадают. Понимаешь?

Ну, конечно! Это единственная возможность!

Однако… легко сказать — найди список. Как? Где?

— Твое дело. — Северянин был безжалостен. — Мозги есть — вот и поработай ими.

…Паланкин замер на месте, затем носильщики осторожно опустили его на землю. Сквозь щелку в занавесях Паломе были видны огни Дворца… Не дожидаясь, пока спутник поможет ей, она легко выскользнула наружу у: зашагала к воротам. Конан молча последовал за ней.

У самого входа она обернулась.

— А ты? Ты поможешь мне? Гигант кивнул.

— Можешь на меня рассчитывать.

— Тогда — ты сможешь упросить Месьора, чтобы он отложил свой приказ хоть на пару дней?..

Он задержался с ответом.

— На один день, — услышала она наконец. — Он согласен только на один.

Ей понадобилось время, чтобы: понять. О, вино, враг здравого рассудка!

— На один… Что-о?! Так значит — ты уже говорил с ним? Ты… Вы опять все это подстроили? Чтобы меня вытащить, да? Опять заговоры? Интриги?! Да как вы смели…

Палома набросилась на него с кулаками. Киммериец легко, как пушинку, подхватил ее за талию и поднял в воздух, ожидая, пока она закончит барахтаться. Наконец, осознав всю тщетность сопротивления, она устало велела:

— Ладно, пусти. Больше не буду. Но — ох, и припомню же я вам обоим…

…Ей нравился смех северянина, особенно, когда он хохотал вот так, громко, от души. Было в этом смехе что-то по-детски заразительное, искреннее… на него невозможно было долго сердиться.

— Видят боги, — прошептала она чуть слышно, — Конан, я бы в тебя влюбилась…

В ответ он хлопнул ее по плечу.

— Но, похоже, я опоздал. Не так ли?

Она бросила на него угрюмый взгляд. Мужчине вовсе не к лицу такая проницательность. Тем более… Ах, до чего же это все глупо, странно, опасно, нелепо, неясно… она могла бы перечислять часами!

— Я устала, — объявила она наконец. — Пойду спать. А на рассвете — начнем.

Вместо ответа, Конан вскинул сжатый кулак. Приветствие наемников! Палома вернула ему этот жест.

Еще всего лишь луну назад она даже названия такого — Коршен — не слышала. Теперь у нее здесь было два брата. Больше, чем дома, в Бельверусе. Гораздо, гораздо больше…

Рассвет застал наемницу на ногах. В голове шумело, и в желудке ощутимо царапалась какая-то тварь, — но полная боевая разминка без малейших поблажек, даже не до седьмого, а до семьдесят седьмого пота, — помогла изгнать все воспоминания об излишествах минувших дней.

Тяжело дыша, она скинула с себя насквозь промокшую тунику, вложила меч в ножны, в который раз порадовавшись, что комната, которую ей отвели во Дворце, достаточно просторна для упражнений… впрочем, теперь это уже не имело значения.

Затем она умылась ледяной водой, наскоро перекусила сыром и свежей лепешкой и завершила завтрак кружкой свежего молока: за эти дни слуги Месьора успели изучить все пристрастия гостьи.

Все. Откладывать неизбежное было некуда. Пришла пора действовать. Она должна отыскать этот проклятый список!

…Однако для стороннего наблюдателя «действия» Паломы могли бы показаться странными; более того, отнюдь не соответствующими срочности положения и краткости отведенного срока — до полуночи. Вместо того чтобы устремиться в город, встречаться с разными людьми, задавать вопросы, за кем-то следить… словом, вести поиски, как полагается… наемница занялась совсем другим.