Партнеры? Любовники? Супруги? - Келли Дорси - Страница 4

Каким-то внутренним чутьем мальчик понял, что отец не всегда будет с ними, чтобы решать проблемы, исправлять ошибки, сделанные по неопытности. Когда-нибудь, возможно совсем скоро, ему придется взять на себя ответственность за свою жизнь.

— Папа, не волнуйся, — сказал он, встревоженный неприятными мыслями. — Мы не пустим на ранчо толпы чужаков.

Говард остановил проницательный взгляд на младшем из сыновей.

— Надеюсь, что не пустите. Джим Кэрлан сейчас отдал бы десять лет жизни за то, чтобы избавиться от постыдной работы. И старый Харли Джекобсон тоже. Им нужны были деньги, я понимаю. Бог свидетель, у владельцев ранчо больше тощих кошельков, чем пузатых. Но в результате отступники утратили свои корни. Эти проклятые горожане играют в ковбоев, загоняют добрых коней, стреляют во все, что пролетает мимо. — Он фыркнул, потом задумчиво посмотрел на каждого из сыновей. — Обещайте, ребятки, что вы никогда не продадитесь. Храните «Лейзи С». В нашей семье. Поклянитесь.

На этом заявлении Говарда и клятве, которую сыновья дали на его могиле, воспоминание растаяло. То, что братья умерли и теперь только Раст остался связанным обещанием, ничего не меняло. Он дал слово и отступиться не может.

По истечении года он должен выполнить пункт, который вписал в контракт с Люси. Ей придется уйти. Это только вопрос времени.

Мерин ткнулся в плечо. Поилка работала отлично. Он рассеянно потрепал лошадь по холке. Что-то в жизни Люси было не так. Что-то…

Раст опять вспомнил, как она шарахнулась от него, и вдруг понял. Он даже прикрыл глаза и обругал себя, что не догадался раньше.

Люси приехала в «Лейзи С» залечивать раны.

Но он ей не все сказал! Пусть сама обнаружит, что ранчо, половину которого она выкупила, имеет довесок. Раст усмехнулся. Что-то она скажет, когда он представит ей розового, горластого шестимесячного грудного ребенка в мокрых подгузниках?

Глава 2

Пронзительный крик за спиной так напугал Люси, что она резко обернулась, и саквояж с сумкой вырвались из рук и отлетели к дивану.

Из сумки вывалились губная помада, ключи и чековая книжка, портфель выплюнул из себя папки и документы.

В дверях кухни стояла Фрици. Она вскинула брови, но продолжала улыбаться. Напугала Люси не старушка, а крошечное существо, сидевшее у нее на руках.

Ребенок. Фрици держала на руках ребенка!

— Извини, что мы тебя напугали, — сказала Фрици. Довольно легкомысленное обвинение, если учесть, что у Люси чуть сердце не выпрыгнуло из груди. — Но Малявка у нас любит повопить.

Люси прижала руку к груди.

— Я так и поняла. Чье… гм, чей это ребенок? — Она трясущимися руками засовывала в портфель бумаги.

— А, Раст тебе ничего не сказал, так и пошел себе клеймить скот?

Час назад Раст сжато доложил, что «день быстро кончается», и отправился к коралям.

Экономка тараторила:

— Ковбоям нужно переклеймить всех старших телят, пока не наступили холода, и перевести их на подножный корм. Осенний загон не так важен, как весенний, но…

— Фрици, — мягко напомнила Люси, — чей это ребенок?

— А, это Тома. Помнишь брата Раста? — Женщина покачала седеющей головой. — Какой позор так баловаться с девчонкой. Правда, та заявила, что это было один только раз, но когда люди узнают — начнется потеха!

Ребенок махал пухлыми ручками и колотил ножками, так что Фрици пришлось изогнуть внушительных размеров бедро. Малыш уставился на Люси голубыми глазами; на голове вился золотистый пушок. Ребенок напоминал сосиску, обтянутую розовой пеленкой, да так туго, что ветхие нитки чуть не лопались. Люси передернуло: но может, детей так и надо одевать? На ногах у этого создания было подобие ботиночек с нелепыми шнурками.

Младенец опять издал клич.

— То есть как — Тома? — обессиленно спросила Люси. Ей удалось поставить саквояж на диван. Опыта обращения с детьми у нее совершенно не было. Через несколько месяцев после свадьбы Кеннет тайком заплатил врачу, чтобы тот сделал вазектомию. Кеннет сказал, что дети становятся помехой в жизни. Дети — обуза. Дети это головная боль.

— Том обрюхатил девку, потом случилась авария, а когда она разродилась, то заявилась сюда с Малявкой и сказала Расту: «Держи ребенка, мне он не нужен!» — Фрици прижала губы к шейке младенца. — Представляешь, так и бросила ребенка! Ужас… А нам все равно, правда, Малявка? — Она состроила рожицу ребенку.

Прежде чем Люси открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, Фрици сказала:

— Ты ведь поможешь, дорогуша? Я, конечно, готова каждую свободную минуту возиться с таким хорошеньким ягненочком, но у меня много домашней работы, сама понимаешь. — Не дожидаясь ответа, она всучила Люси ребенка. — Подержи-ка ангелочка. Мне нужно пожарить курицу, а то все останемся без ужина.

— Нет, подожди! — закричала Люси, а теплый мокрый ротик уже ткнулся в нее и обслюнявил шею. — Фрици, — взывала она к спине быстро удалявшейся старухи, — я не знаю, что делать…

— Ничего и не надо делать, — отмахнулась Фрици.

Люси ринулась за ней, неуклюже держа ребенка, балансирующего у нее на вытянутых руках. На кухне, сверкающей канареечно-желтыми занавесками, Фрици укладывала сырую курицу на дно большой сковороды.

— Минутку! — Люси запыхалась. Оказывается, дети тяжелее, чем она думала. — Я хочу разобраться. Ты говоришь, брат Раста Том провел одну ночь с какой-то женщиной и она родила ребенка уже после его смерти?

— Да, дорогуша. — Не отрывая глаз от курицы, Фрици натирала ее травами, посыпала солью и перцем.

— А потом, — настойчиво продолжала Люси, решив все выяснить, — эта женщина пришла сюда и… подбросила младенца? — У нее на плече возились крохотные пальчики, старались запихнуть сережку в рот. Люси отбивалась от пухлых загребущих ручонок. У нее засосало под ложечкой.

— Да, дорогуша. — Фрици налила в сковороду чашку жидкости, похожей на бульон, и взялась за кисть из мочала, чтобы смазать курицу растопленным маслом.

— Ой! — взвизгнула Люси. Ребенок зажал в кулачке мочку уха вместе с сережкой, дернул ее и потащил в зияющую пропасть рта. Обескураженная Люси не понимала, как такая маленькая ручонка может обладать силой лесоруба. С величайшими трудностями, вынужденная сражаться только одной рукой, она все же ухитрилась освободить ухо.

Поглядывая через плечо, Фрици улыбалась.

— Придется тебе больше не надевать украшения, хотя бы временно. Дети — как вороны: их манит все, что блестит. — Она засмеялась собственной шутке.

— Не хочешь же ты сказать, что ребенок живет здесь, в этом доме? — Люси говорила отчетливо и внятно, чтобы вопрос дошел до сознания старухи.

Фрици удивилась; помедлила, разглаживая фартук на животе.

— Это и говорю. Где ж ему жить, по-твоему? Я потому и перебралась сюда из коттеджа. Думала, правда, вернуться, но, — она нахмурилась и принялась за работу, — уж лучше поживу тут. Разве это дело — завидный жених и молодуха под одной крышей? — Пучок седых волос на затылке подпрыгнул, так она затрясла головой. — Нет, не дело.

Люси предполагала, что сделка с Растем чревата неожиданностями, но такое ей и в голову не могло прийти. Онемев от потрясения, она подумала: какие еще сюрпризы приберегает для нее Раст?

Люси положила протестующего младенца в кроватку, чтобы переодеться в джинсы и свитер. После этого ей пришлось изрядно повозиться, чтобы запихнуть упрямые ножки, молотящие воздух, в чистые штанишки, заранее «оснащенные» памперсом. Фрици заявила, что у нее много работы на кухне, а Люси вполне может переодеть Малявку, тут и делать-то «нечего», и отослала ее наверх.

Детская находилась между комнатой, которую Раст предоставил ей, и его собственной спальней. Там стояли деревянная кроватка, лампа и стол для пеленания — вот и вся мебель.

Девственно-белые стены, не на чем остановить взгляд. Даже неопытному глазу Люси детская казалась голой. Где ящик с игрушками, где мишки, где веселые подвесные погремушки?