Любимицы королевы - Холт Виктория - Страница 15

Однажды девушка и молодой человек стали свидетелями того, какая участь постигла знахаря, чьи пилюли не оказали обещанного действия: его раздели, бросили в сточную канаву, а следом швырнули одежду. Когда они уходили, Сэмюэл заметил, что человеческой натуре присуще стремление к власти.

— Ты видела их лица? — спросил он. — Каждый радовался, что может быть судьей несчастному знахарю. Разница между этими людьми и теми, кто правит страной, очень невелика.

Эбигейл кивнула. У них были настолько общие взгляды, что слова им подчас не требовались.

— Я слышал, — продолжал Сэмюэл, — что дочь Мальборо Анна тайно обвенчалась с сыном графа Сандерленда Чарльзом Спенсером.

— Вот как? — сказала Эбигейл. — Я знала, что леди Мальборо стремится к этому союзу, но не думала, что граф согласится на него.

— Леди Мальборо, а не он, решает, что должно совершаться в этом доме… и не только в этом.

— Интересно, с охотой ли Анна пошла замуж. Она мягче своих сестер, но тем не менее с характером, и думаю, нелегко заставить ее сделать что-то вопреки своему желанию.

— Брак держится пока в тайне, однако говорят, граф Сандерленд очень стремился к союзу с Черчиллами и обещал быть наставником сына во всех делах.

— Но ведь Чарльз Спенсер уже не раз осуждал образ жизни отца. Так что, похоже, граф не очень преуспеет в наставничестве.

— Готов поклясться, что там, где граф Сандерленд окажется бессилен, преуспеет леди Мальборо. Только Спенсер — виг, а граф Мальборо — тори. Интересно, какие у них сложатся отношения. Но суть дела ясна. Они ждут, чтобы Вильгельм умер и корона досталась Анне. Тогда правителями станут Мальборо, Спенсеры и Годолфины.

— За этим очень интересно наблюдать… будто сидишь в театре.

— Мы тоже, Эбигейл, в определенном смысле актеры. Как бы там ни было, мы находимся на сцене.

— Роли очень незначительные… не влияющие на ход спектакля, — с улыбкой сказала девушка. — Я ведь даже толком не понимаю всех этих разговоров о тори и вигах.

— Надо знать людей, которые правят ими.

— По-моему, леди Мальборо склоняется к вигам, а граф — убежденный тори.

— Чарльз Спенсер тоже виг, и он породнился с Мальборо. Будет грызня, вот увидишь.

— Не понимаю, почему эти партии конфликтуют.

— Это естественно, взгляды у них противоположные. Виги стоят на стороне Вильгельма, так как видят в нем конституционного монарха; тори — за тот образ правления, что существовал при Стюартах, уверенных в божественном праве королей. К чему привела Карла Первого эта уверенность, мы видели. Карл Второй был гораздо умнее. Он делал все, что хотел, за спинами министров, но веры в свое божественное право не терял. Затем пришел Яков; он хотел навязать католичество народу, который не желал этого, и ты знаешь, что произошло с ним.

— Какой ты умный, Сэм.

— Эти факты всем хорошо известны.

— А Вильгельма с Марией называют правителями-вигами.

— Да, и Вильгельм постоянно помнит об этом. Потому-то и не чувствует себя в безопасности.

— Как думаешь, когда принцесса станет королевой, будет она такой же, как ее отец и дядя?

— Не знаю. Потому-то и надо наблюдать за вигами и тори. Думаю, многое будет зависеть от того, какая партия выиграет на выборах.

— Странно, что граф Мальборо поддерживает тори.

— Да, но супруга его склоняется к вигам. Она не желает абсолютной монархии. Ей нужен правитель, которым станут руководить не парламент, а Черчиллы. Нам придется пристально следить за ее игрой.

Нам придется пристально следить! Значит, у них с Сэмом небольшой заговор? Актеры играют, а они смотрят из-за кулис. Где-то в глубине сознания у Эбигейл таилась мысль о том, что когда-нибудь она и Сэмюэл выйдут на эту сцену. Но их ролей зрители не оценят; они останутся в тени; хотя, возможно, будут от этого не менее влиятельны.

Что за мысли для горничной! Однако Эбигейл уже не считала себя заурядной горничной.

Ей захотелось побольше узнать о вигах и тори, чтобы стало понятно все, о чем говорит Сэмюэл.

— Тори? — произнес он. — Название, конечно, необычное. Это слово пришло из Ирландии. Появилось оно во времена Кромвеля, обозначало людей, которые оставались бесправными на своей земле, но не эмигрировали в Коннаут, как им было приказано. Наши тори, разумеется, не имеют с ними ничего общего. Это просто название партии, которая противостоит отношению вигов к государству и церкви. Они стоят за старый порядок вещей, и многие из них, конечно же, якобиты.

— А виги? — спросила девушка.

— Так сперва называли жителей юго-западной Шотландии, боровшихся против Реставрации. Потом это название досталось тем, кто отстаивал Билль об изгнании, не позволяющий Якову Второму занимать трон и предотвращающий риск возвращения страны в католичество. Это партия коммерсантов и землевладельцев с либеральными взглядами, а тори стоят за старый образ жизни.

— Сэм, как много ты знаешь.

Они улыбнулись друг другу. Мэшем находил спокойную сосредоточенность Эбигейл, ее скромность, желание побольше узнать в высшей степени привлекательными. Она была такой же спокойной и рассудительной, как и он. Встречи обоим доставляли радость, и дружба их крепла.

В Сент-Джеймский дворец пришла трагедия.

Герцогу Глостеру исполнилось одиннадцать лет, и по этому случаю были устроены празднества.

Принцесса пребывала в хорошем расположении духа. Сара как всегда была слегка раздражена ее неумеренной привязанностью к сыну. Анна, чувствуя это, послала за Эбигейл Хилл. Поведение девушки очень успокаивало: горничная соглашалась с принцессой, выслушивала монологи о совершенствах мальчика и раскрывала рот лишь для того, чтобы выразить изумление и восхищение его поступками. Принцессе тогда именно это и требовалось, хотя самое большое удовольствие ей доставляли блестящие и зачастую жесткие разговоры Сары Черчилл. С Сарой приходилось слушать, с Эбигейл говорить. Обычно Анна предпочитала первое; но бывали случаи, когда ей хотелось поговорить самой, и тут она радовалась обществу маленькой кроткой горничной.

— Мой мальчик осматривал утром свои войска. Видела ты его? Моя бедная Хилл, надо позаботиться, чтобы ты почаще выходила из дома. Он был так взволнован приобретением новой пушки. Новой, Хилл, полученной от короля. Конечно, даже Вильгельм не может устоять перед его обаянием. Я знаю, это удивляет всех. Знаешь, Хилл, мой мальчик вызвался воевать со своим войском за него во Фландрии.

— Неужели, мадам? Какой замечательный ребенок!

— Хилл, ты совершенно права. «Я буду рад погибнуть на службе вашему величеству». Так он писал королю. О Господи…

— Вашему высочеству холодно?

Эбигейл укрыла Анну шалью.

— Спасибо, Хилл. Я вся дрожу, когда слышу слово «смерть» в связи с моим мальчиком. Если лишусь его, то, наверно, не переживу этого.

— Ваше высочество, когда я видела его в последний раз, он выглядел здоровым.

— Правда, Хилл? Ты наблюдательная девушка. Да, мне кажется, его здоровье с возрастом улучшается. Но я лишилась стольких детей. Иногда мне отчаянно хочется еще одного ребенка. Вот потому…

— Ваше высочество — любящая мать.

— А кто мог бы меньше любить такого мальчика?

— В самом деле, мадам.

Такие приятные разговоры. Такое утешение!

На другой день герцог Глостер слег, и принцесса пришла в отчаяние. Ему отворили кровь, но это не помогло. Анна сбросила с себя апатию; просидела у его постели всю ночь и утро; горе ее было настолько сильным, что придавало ей достоинство и самообладание, которых она не выказывала прежде.

Эбигейл запомнила тот день, когда маленький герцог умер, потому что сочла его поворотным пунктом в своей жизни.

Принцесса Анна пришла в свои покои, с нею был Георг, принц Датский, они держались за руки, словно два осиротевших ребенка, у которых из жизни исчезла вся радость.

Потом принц ушел к себе, и принцесса осталась одна.

Ей не хотелось никого видеть — даже леди Мальборо. Она сидела, раскачиваясь взад-вперед и закрыв руками лицо, чтобы не смотреть на мир, полный напоминаний о ее любимом мальчике.