Холод страха - Сланг Мишель - Страница 60

Тетя Милдред и миссис Лэтроп нашли нам столик у самой танцевальной площадки, которая была невелика, но оборудована по-современному. Оркестр играл вальсы, несколько пар кружились на площадке, а за столиками под пальмами в кадках сидели военные, флиртуя с молодыми женщинами. Миссис Лэтроп и Люсилла хотели поглядеть на графа Витте, чьи манеры, по слухам, были настолько грубыми, что ему приходилось есть за ширмой. Графа Зохари нигде не было видно. За столиком в окружении свиты мужчин сидела знаменитая мадам Н., веселая миловидная женщина, которая, как говорили, стала причиной падения трех правительств. Под звуки оркестра миссис Лэтроп и тетя Милдред сплетничали про нее. Между мной и Люсиллой Лэтроп не оказалось ничего общего. Из-под ресниц я наблюдала за умнейшей мадам Н.

В зал вошли три женщины из японского посольства, чьи кимоно, парики и словно оштукатуренные лица вызвали настоящую сенсацию. Я спросила себя, есть ли вампиры среди японцев и ощущают ли эти накрашенные японские дамы, как и я, мужскую энергию, исходящую от всех этих военных. И так ли же ограничены жизни этих японок, как моя собственная.

— Тут так жарко, тетя Милдред, я немножко погуляю на террасе.

Держа над головой солнечный зонтик, я позволила морскому ветру освежить мне щеки. Я смотрела на море за газоном, полузасыпанным песком.

— Мисс Вентворт! Вы пришли посмотреть мои простыни?

— Вовсе нет, граф Зохари.

Он сидел за одним из маленьких столиков на террасе. На этот раз на нем был полевой мундир, коричневато-серый. В отраженном от моря солнечном свете его белокурые волосы отливали рыжиной, точно лисий мех. Он встал, поклонился по всем правилам и придвинул мне стул.

— Я не доставлю вам удовольствия, отказавшись. — И, наклонив голову, я села.

— Следовательно, вы окажете мне честь, согласившись?

— Вовсе нет. Какая в этом честь? — Я посмотрела на море, на тихую гавань. Белые яхты покачивались на якорях, паром на остров Стар двигался в сторону отмелей, и солнце блестело на его иллюминаторах и поручнях. Годы и годы я видела то же самое из окна гостиной тети Милдред, и ничего нового в этом не было.

— Ну-ну, поверните головку, мисс Вентворт. Вы ведь не знаете, что я предлагаю. Посмотрите на меня. — Перед ним на столике стояла тарелка с персиками — спелыми и мягкими. Их аромат разливался в теплом воздухе, и я смотрела на них, а не на него. Над ними жужжала муха, он отогнал ее, взял персик и надкусил. Я смотрела на его мускулистую руку. — Вы думаете, что вы устали от своей жизни, но ведь вы ее даже не пробовали. А неиспробованное не имеет вкуса. Я предлагаю вам все, чего вы были лишены… А! Вот теперь вы смотрите на меня. — Глаза у него были красновато-карими, с искорками света. Он пососал сок, потом протянул персик мне, тот самый, надкушенный, и почти прижал его к моим губам. Ешьте!

— Я съем, но не этот.

— Поешьте со мной, а потом получите столько, сколько захотите.

Я отщипнула зубами крохотный кусочек розоватой мякоти. Нежная мохнатая кожица, сладкая плоть. Он протянул мне тарелку. Я взяла один и надкусила. Мой рот наполнился соком и мякотью.

— Я мог бы овладеть вашим телом, — сказал он ласково. — Им одним, как персиком. Это очень просто. Но вы можете стать одной из нас. Я увидел это на площади. И хочу помочь вам. Сделаться тем, что вы есть.

— Одной из "нас"? О чем вы?

— Одной из тех, кто хочет силы и власти, — сказал он все с той же удивительной мягкостью. — Из тех, кто может их обрести. Вампиром. Кушайте ваш персик, мисс Вентворт, а я расскажу вам про вашего Дракулу. Влад Дракулешти — сын Влада Дракона. На холме Тимпа возле Брашева над часовней святого Иакова он приказывал четвертовать своих врагов и сажать обрубки их тел на кол и под их крики обедал рядом с ними, макая хлеб в их кровь, ибо вкус человеческой крови — это вкус власти. А власть — это сущность вампира. — Он вытянул свою обутую в сапог ногу и под столом коснулся моей ноги. — Власть — это не деньги, не красота, не изнасилование, не соблазнение. Это попросту жизнь и смерть. Убить, испить крови умирающего, а самому остаться жить, зачинать свое потомство, процветать. Комура и Витте обладают такой властью. Они готовят великую алую бурю со множеством жертв. У меня тоже есть власть, и я намажу свой хлеб кровью. Хотите есть и пить со мной?

— Кровь?..

Он посмотрел на меня искрящимися глазами.

— Кровь вас пугает? Вы падаете при виде крови в обморок, как пай-девочка? Думаю, что нет. — Он быстро откусил кусок от своего персика. — Вы когда-нибудь видели, как умирают люди? Они истекали кровью? Вы отводили глаза? Нет. Вижу, что нет. Вас это завораживало больше, чем положено женщине. Вам нравятся военные мундиры, опасность, солдаты, но больше всего, мисс Вентворт, вам нравится алость. Читая об этой войне в газетах, вы и дальше будете притворяться, будто вы в ужасе, и повторять "как ужасно!", вновь и вновь поглядывая на снимки кровопролития и внушая себе, что не понимаете, почему ваше сердце бьется так бурно? Скажете ли вы: я никогда не стану настолько живой, чтобы пить кровь? Или вы познаете себя и обрадуетесь, когда налетит алая буря? — Он постучал пальцем по моей тарелке с персиками. — Стать тем, что вы есть, мисс Вентворт, много проще, чем надкусить персик, и гораздо, гораздо приятнее.

— Мне бы хотелось иметь власть — а кто этого не хочет? Но таким способом?.. — Он был прав: я была заворожена, и на следующий день вернулась на то место, и была разочарована, что кровь оказалась смытой. Это нелепо: вы либо хотите насмешить меня, либо пробудить во мне отвращение. Вы иронизируете надо мной.

— Испейте моей крови, — сказал он. — Дайте мне испить вашей. Немножко смелости, немножко любопытства. Переспите со мной — последнее не обязательно, но очень увлекательно. А потом — распахнутые горизонты и большая власть, мисс Вентворт.

Я сглотнула.

— Вы просто хотите сделать меня своей жертвой.

— Если вы смотрите на это таким образом, то и станете моей жертвой. Я хочу дать вам жизнь, потому что вы можете ее взять, и это меня развлечет. Но вы себя недооцениваете. Разве вы моя жертва? — На мгновение ветер разгладил на воде напротив отеля большой овал, и благодаря какой-то игре света вода в нем стала алой. — Видите, мисс Вентворт? Еще один из моих фокусов.

— Нет. Я часто вижу на воде такой свет.

— Но это не всякому дано.

— Значит, я ничего не вижу.

Возле его тарелки лежал фруктовый ножичек. Он взял его и располосовал себе ладонь. Когда потекла кровь, он сложил руку в горсть и поднес ее к моим губам.

— Кровь — это маленькое море, маленькое красное море, вода, над которой мне больше всего нравится властвовать. Я помешиваю ее, мисс Вентворт, я пью ее, я живу. — Он обмакнул палец правой руки в кровь, а потом прижал его к вене на моей руке. — Я понимаю ее вкус, я могу заставить ее течь приливной волной. Мисс Вентворт, я могу заставить ваше сердце биться, пока вы не закричите, чтобы я перестал. Хотите понимать кровь, хотите попробовать кровь, хотите наполнить ею рот — солоноватой, сладкой, невыносимой кровью? Хотите власти, которую дает кровь? Ну, конечно, хотите. Страстно хотите.

Он взял меня за запястье, он притянул меня к себе. Он смотрел на меня своим настойчивым взглядом дикого зверя и ждал, держа в горсти свою кровь. Я знала, что еще могу вырваться от него и вернуться к тете Милдред и Лэтропам. Они ведь понятия не имеют ни о том, что я уходила, ни о чудовищных вещах, которые мне нашептывались. Я смогу сесть между ними, прихлебывать чай и слушать оркестр до скончания моих дней. И для меня не будет никаких вампиров.

Кровь, запекшаяся по краям ладони, все еще текла и текла из пореза. Она была ярко-ярко-алой. Я нагнулась и прикоснулась языком к ранке. Кровь была солоноватой, близкой-близкой, крепкой, и вкус ее был вкусом моего желания.

Белая яхта была отделана роскошно. Салон, несколько кают. Мы вышли далеко в море. Граф Зохари для соблюдения приличий пригласил Лэтропов и мою тетю. На палубе мистер Лэтроп, веснушчатый, в белом костюме, забрасывал блесну на пеламиду и беседовал с графом Зохари. Я слышала "Витте", "Сахалин", "репарации". Вечером предстояла важная встреча полномочных представителей. Тетя Милдред и миссис Лэтроп сплетничали и играли в вист, а вышивальная игла Люсиллы Лэтроп усердно мелькала над кремово-белыми ярдами канвы. Я принялась было за новое ришелье, но отложила его и стояла на носу, ощущая в своем теле морскую зыбь, длинные медлительные волны. В конечном счете я полагала, что граф Зохари просто соблазнит меня, но мне было все равно. Я глотнула его крови, теперь он выпьет мою.