Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Хеннен Бернхард - Страница 45

Князь осмотрел окровавленное платье. Пуля попала эльфийке в спину. Было невозможно излечить такую рану при помощи волшебства до тех пор, пока пуля находится внутри. Похоже, Сильвина пыталась извлечь ее пальцами. А когда почувствовала, что свет жизни уходит из нее, то из последних сил сплела заклятие, защищавшее ее от диких зверей и позволившее ее телу не разложиться.

Странная блажь, подумал Тирану. Это не в стиле мауравани. Только если…

Должно быть, она хотела, чтобы ее узнали. Она догадывалась, что оружие у нее украдут. Что ограбят труп. Что не останется ничего, по чем ее можно было бы узнать, если найти только ее обглоданные кости. Очевидно, Сильвина надеялась на то, что ее ищут. И она была права.

Тирану не был сентиментален, но одинокая смерть охотницы тронула его. А также ее отчаянное желание быть найденной и узнанной.

Что, интересно, привело эльфийку в эту одинокую долину? Откуда она пришла? К Сканге он пойти больше не мог. Наверное, Сильвина унесла свою тайну с собой. Итак, он не продвинулся ни на шаг. Он не станет эльфийским рыцарем. Останется проклятым, которому никто не доверяет. И он был уверен в том, что даже если он сделает что-то благородное, ничего не изменится.

Он посмотрел на мертвую мауравани.

— Не могу сказать, чтобы ты особенно нравилась мне, когда была жива. Пожалуй, это было взаимно. — Он оперся спиной на скалу и посмотрел на безоблачное ночное небо. Почему же он попал сюда таким странным образом? — Ты не должна быть здесь. Я отнесу тебя в Альвенмарк. Однажды они найдут тебя… Проклятые священники обесчестят твое тело. Или препарируют труп, чтобы увидеть, как нас можно победить и защитить свою церковь. Они особенно любят это делать с троллями. Мне уже доводилось слышать несколько таких историй… Никакого уважения.

Он коснулся ее замерзшего тела.

— Пойдем, ступим на последний путь. Мы…

Она засветилась странным светом. Тирану часто видел это, на полях сражений, но так близко — еще никогда. Это длилось всего одно мгновение. Ее тело умерло. Она еще раз открыла свои волчьи глаза. Заглянула ему глубоко в сердце. И улыбнулась. А потом ушла. Ушла в лунный свет. Ее путь смертей и воплощений был окончен.

Внезапно тишина долины доконала его. Она ведь была все равно мертва… Глупо чувствовать себя одиноким теперь, когда она ушла.

Он поднял ее разорванный плащ и обернул им свои ноги. А потом увидел значки на скале. Должно быть, Сильвина выцарапала их кинжалом. Последнее сообщение. Вместо того чтобы заниматься своей раной, она потратила силы на это. Если бы она сначала позаботилась о пуле, то, вероятно, еще была бы жива. Но «может быть» недостаточно. Два нацарапанных слова значили для нее больше, чем собственная жизнь.

Плавающие предметы

Люк увидел факелы внизу на берегу и послал своего крупного жеребца в галоп. То были только два расплывчатых пятнышка света в тумане. Но они уже некоторое время не двигались. Это могло означать только одно: их нашли. Унесенных течением. Люк боялся того, что могло ждать его внизу, на берегу. Она не могла… Нет! Даже не думай об этом. Нельзя называть плохие вещи своими именами. Даже мысленно! Иначе они сбываются.

Он придержал жеребца, выпрыгнул из седла и поспешил вниз по прибрежному откосу. Трава была мокрой из-за тумана. Он поскользнулся, поехал вниз, ударился коленом о корень, но боли не почувствовал. Страх парализовал все чувства.

— Гисхильда.

Рядом с ней стояли два воина-андаланца. Они избегали смотреть ему в глаза. В прибрежной грязи лежали, вытянувшись, две фигуры. Капитан и она. Длинные золотистые волосы налипли на лицо. Она лежала неподвижно.

Люк бросился на колени перед ней. Руки ощупали ее шею. Девушка была такой бледной, а кожа ее такой холодной… Дрожащими пальцами он искал мягкую пульсацию вен, сообщавшую о наличии жизни. Он чувствовал, что здесь нет силы, которой он может воспользоваться, чтобы излечить ее. Ее не осталось больше нигде в Валлонкуре… Его дар не поможет и именно сейчас, когда он настолько нужен!

Люк убрал волосы с ее лица. Глаза девушки были закрыты. Она выглядела умиротворенной, точно спала. Но он знал, что этот сон унесет ее в смерть, если ему не удастся разбудить ее.

Он потер ледяные руки.

— Пожалуйста, Гисхильда! Пожалуйста, вернись! Это я, Люк. Пожалуйста!

Капитан слабо пошевелился. Почему выжил он? Почему старик выкарабкался?

— Нужно перевернуть его на бок. Он должен выплюнуть воду, которую проглотил. — Люк дал указания двоим воинам.

Рука Гисхильды безвольно выскользнула из его руки.

— Ты ведь всегда боролась за жизнь. Ты ведь не можешь перестать это делать сейчас!

Он лихорадочно соображал, что из всех бесконечных уроков целительства, которые он получил, может помочь сейчас. Он знал, что холодная вода на некоторое время привязывала искру жизни к умирающему телу.

— Кто-нибудь один, разожгите костер! — набросился он на двоих андаланцев, когда капитана начало рвать.

Люк положил левую руку ей на грудь, туда, где находилось ее сердце. Потом ударил по ней правой, так сильно, как только мог.

— Ну же! Дыши! Вернись!

Он продолжал бить. И словно в молитве, постоянно повторял одно слово: «Дыши!»

Наконец, отчаявшись, он наклонился вперед, прижался губами к ее губам, чтобы вдохнуть в нее свое дыхание. Горячие слезы бежали по его щекам.

— Пожалуйста, Гисхильда, — в отчаянии шептал он. — Пожалуйста! Не покидай меня! Я все сделаю. Я поеду с тобой во Фьордландию, как ты хотела. Ты снова увидишь свои горы, окруженные рифами бухты, отца. Пожалуйста, Гисхильда, не нужно сейчас сдаваться!

Андаланцы посадили своего капитана. Один из них поднес флягу к его губам, но тот оттолкнул ее.

— Мне очень жаль… — запинаясь, проговорил он. — Она помогла мне выбраться на берег. Если бы не она…

Люк не хотел слышать этого. Ему хотелось быть с ней наедине. Он снова наклонился к девушке, чтобы поделиться с ней своим дыханием. Подумал о бесчисленном множестве поцелуев, которые он сорвал с ее губ за последние годы. Не может же все вот так закончиться!

— Я подарю тебе свою жизнь, Тьюред, если ты вернешь ее мне. Я все сделаю… Но не дай ей уйти. Она не имеет права умереть вот так: прибитая к заиленному берегу, будто бревно. Моя принцесса. Чего ты хочешь от меня, Господи? — крикнул он в ночь. — Верни мне ее!

Он снова ударил в грудь.

— Ну же, дыши! Не уходи! Ты поклялась мне, что я буду твоим рыцарем. Что мы будем вместе. Я не оставлю тебя! Слышишь меня, упрямая чертова язычница? — Он снова изо всех сил надавил ей на грудь. — Если ты сейчас уйдешь, я последую за тобой.

— Господин…

— Молчите! — рявкнул он на андаланцев.

— Вы не должны этого делать, господин. Вы утратите возможность спасения души. Тьюред не терпит, когда…

— Да замолчи же наконец! Уйдите, оставьте меня одного. — Он снова нажал на грудь Гисхильды. — Вернись, черт тебя побери! Ты обещала мне свою жизнь. Ты пришла ко мне под виселицу. Ты не имеешь права вот так вот уйти!

— Схватить его, пока он не сделал с собой что-то! — приказал капитан, несмотря на слабость. — Он уже не в себе!

Люк достал кинжал.

— Только попробуйте, и вы уйдете вместе со мной. Оставьте меня с ней наедине. Пожалуйста!

— Мальчик, пути Тьюреда неисповедимы. Мы можем только принять это. Нам никогда не понять его…

Сейчас это было последним, что ему хотелось слышать. Но у него не хватало сил на сопротивление. Он чувствовал себя опустошенным. Гисхильда была уже давно частью его. Глубоко в его груди зияла пустота. Ему нужна была ее близость, тепло ее тела, когда она прижималась к нему во сне. Без нее он пропадет. Он опустил кинжал.

— Я ничего с собой не сделаю, клянусь Тьюредом. — Для этого ему не нужно оружие. Без ее любви он погибнет.

Он лег рядом с ней, обнял ее. Его губы отыскали ее уста.