Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Хеннен Бернхард - Страница 26

— Чего эти чертовы человеческие рыцари хотят от нас? — В глубине души Ахтап надеялся, что тролль наконец заговорит о чем-нибудь другом, кроме еды.

— Они показывают нас деткам. Детки должны знать, как мы выглядим, прежде чем их пошлют умирать в Друсну. У них здесь есть девочка, которая понимает мой язык. Не убежала при виде меня. — Норг захихикал. Звук был похож на движение мельничных жерновов. — Большинство обделывается, когда видят меня впервые. — Тролль оглядел себя. — Если бы только эти чертовы рыцари лучше кормили! Я имею в виду… Ты только посмотри на меня! Кожа да кости. И без одной чертовой ноги. Вот они удивятся, когда повстречают тролля в полном соку! — И он тихо засмеялся. Смех был печальным, и в конце концов перешел в слезы. — Я голоден. — Норг смотрел на Ахтапа как на мясное блюдо. — Когда я был еще маленьким, я уже жил в мире людей. Я вырос в Нахтцинне. Там король Оргрим много столетий был герцогом, чтоб ты знал. Хорошая земля, суровая, жестокая, будто созданная специально для троллей. Лед никогда полностью не сходит с гор… — тролль вздохнул. — Тогда, маленьким щенком, я тоже всегда был голоден. Мы ели все. Даже лис…

Чудесно, подумал Ахтап. Этого только не хватало. Он забился в самый дальний угол дверной коробки.

— С лисами трудно. В мясе полно костей. Вытаскивать их — тяжкий труд. Чистишь дольше, чем ешь. Но эти проклятые кости толстые как раз настолько, чтобы их нельзя было разжевать. Можно подавиться осколком. Лиса — это неплохо. На вкус почти как собака, только немного жирнее. Если посыпать тимьяном и жарить в собственном соку… — он мечтательно закатил глаза. — Я с удовольствием вернулся бы в горы. Хотя силы моей вряд ли хватило бы на то, чтобы пробежать даже сотню шагов. Воздух там такой чистый. — Он закрыл глаза. Изо рта все еще капала слюна. — Ты когда-нибудь ел лис?

Ахтап держался изо всех сил. Только не дать себя спровоцировать!

— Знаешь, Норг, мой народ очень дружен с лисами. Есть лис — это примерно то же, что съесть родственника.

— Ну и что? Ты что, никогда не бывал на трупном пиршестве?

Ахтап понял, что совершил ужасную ошибку. Нужно было думать как следует! Ведь повсюду в Альвенмарке были известны истории о пиршествах троллей, на которых они ели мертвечину.

— Э-э-э… Я…

— За луну до того, как меня поймали люди, я был на трупном пиршестве моего дяди по отцу. Он был великим воином, очень мужественным. Я ел его сердце. И печень… Она была очень сочной. — Норг открыл глаза. — А ты сочный?

— Ни капельки! Видишь ли, слишком много шерсти. Шерстинки на языке во время еды — это ведь гадость: только закашляешься!

— Значит, тебя нужно жарить. И шерсть можно повыдергивать. — Тролль потянулся.

Ахтап услышал, как зазвенели звенья железной цепи.

— Ты когда-нибудь ел людей?

Норг замер.

— Да… Я бывал во множестве битв. Оргрим был мной очень доволен. Когда-то я был известным воином. Я… — внезапно он понизил голос до шепота. — Люди здесь другие. Есть такие… — теперь он говорил настолько тихо, что слов было почти не разобрать. — Колдуны… белобородый и такой… с серебряной палкой. Ты должен… — Он уставился на дверь. — Они там, снаружи. Ты чувствуешь это?

Ахтап почувствовал слабое покалывание. Чувство, похожее на то, которое возникает прямо перед летней грозой.

— Они нас подслушивают!

— Чушь! — возразил лутин. — Они ведь даже не знают твоего языка!

Тролль пополз прочь от двери. Цепь со звоном потянулась за ним.

— Нет, там есть девочка. Клянусь альвами… Они здесь. Ты разве не чувствуешь? Вот опять! Пожалуйста, нет, пожалуйста! — Мольба его перешла в крик.

Гигантский тролль катался по полу. Казалось, какие-то невидимые люди тычут в него множеством пик.

Ахтапа охватил ужас. Он прижался к деревянной двери. Ему захотелось стать червем и выползти через щель в двери. А еще он почувствовал то, о чем говорил тролль. Что-то коснулось его. Вошло внутрь и захотело вырвать из него жизнь.

Освобожден

Леон опустил меч и вложил его в ножны. Наконец-то открылось! Крик тролля расставил все на свои места. Он положил руку на плечо мальчика.

— Все кончено, Люк. Никогда больше не буду я сомневаться в том, что ты — один из нас.

Юный Лев потрясенно смотрел на него.

— Что это было? Кто кричал?

— Это было твое спасение, Люк. Большего тебе знать не нужно. Не сейчас. Оноре, позаботься о нем. И о Фредерике.

— Ты смотрел ногу, брат? Посмотри внимательно, Леон! Только посмотри!

Разорванная плоть срослась. Только ручеек крови свидетельствовал о том, что на этом месте была ужасная рана. Примарх недоверчиво ощупал конечность. Нигде не было ни осколочка, двигавшегося в плоти, кость была цела. Это было чудо. Ему никогда не доводилось видеть, чтобы ребенок обладал настолько большой силой. Люк был просто даром божьим. Истинным даром! Он был ответом на все интриги и неудачи. Он принесет Новому Рыцарству доселе неизведанное величие, если им удастся завоевать его сердце.

Леон обругал себя за то, что сомневался в мальчике. Неужели он был настолько слеп? Они не имеют права проиграть битву за сердце Люка! Он должен стать одним из них, до мозга костей пропитанным идеалами рыцарства.

Примарх понял, какую страшную ошибку совершил. Если бы не этот чертов камень… Камень! Он опустил руку в кожаный мешочек, висевший у него на поясе. Эльфийский камень потерял свой блеск, свет в нем погас. Леон протянул его мальчику.

— Он твой. Не знаю, как он к тебе попал. Но с сегодняшнего дня он будет напоминать мне о том, что ты — один из нас. Ты выжег из него проклятую эльфийскую магию. Теперь это всего лишь камень.

Люк принял камень и долго смотрел на него. Леон чувствовал, насколько глубоко обижен и растерян мальчик. Он ничего не понимал из того, что происходило вокруг. Примарх опустился на колени.

— Я должен извиниться перед тобой, юный Лев. Прошу, прости меня за то, что я поступил несправедливо по отношению к тебе.

Люк непонимающе смотрел на Леона. А потом на глазах у него выступили слезы.

— Ты не должен стоять передо мной на коленях. Ты… — Он схватил Леона за руки и попытался поднять его.

— Нет, Люк. Ни мой возраст, ни сан не защищают меня от ошибок. Пожалуйста, прости! Я не встану, пока ты не сделаешь этого. Забери у меня мою боль. И прими мои извинения.

— Пожалуйста, поднимись, примарх.

— Нет, я не заслужил того, чтобы зваться примархом. И меньше всего перед тобой, мальчик. Примарх должен быть к Тьюреду ближе, чем каждый из братьев. Он должен чувствовать божественное в мире, в каждом вздохе мира. Но по отношению к тебе, к невероятному дару, сделанному нам Тьюредом, я оказался слеп. Я должен вырвать свой оставшийся глаз! Если бы я мог видеть сердцем, то, наверное, лучше исполнял бы свои обязанности.

— Пожалуйста, перестать винить себя. Как ты мог понять, что дар мой от Господа, если я сам сомневался в себе? Я не имею права таить на тебя обиду, брат примарх.

— У тебя доброе сердце, мальчик. — Леон оперся обеими руками на рукоять меча и поднялся.

Ему придется заглянуть вглубь себя. И покаяться!

— Брат Оноре, пожалуйста, позаботься о том, чтобы брат Фредерик получил более удобную комнату до тех пор, пока не поправится полностью. И отведи нашего брата Люка в подобающую комнату.

— У меня есть просьба. — Люк умоляюще поглядел на него. — Я хочу назад, к своим Львам. Мое место там.

Леон не сдержал улыбки.

— Да, ты прав. Но останься в замке еще на один день. Не сомневайся, что скоро ты почувствуешь себя очень опустошенным. Может быть, у тебя даже будет болеть голова. Завтра можешь вернуться к своим. А сегодня я еще хочу сообщить тебе одну тайну, которую ты должен хранить глубоко в своем сердце. Ты сможешь сделать это? Бог избрал тебя для великих свершений. Но из-за этого ты будешь одинок. Я расскажу тебе о твоем даре, Люк. А теперь извини меня, возраст дает о себе знать. Я устал. Мы увидимся вечером. — Он взял мальчика за руку. — Спасибо тебе за твое великодушие, Люк. Ты — настоящий рыцарь.