Меч эльфов - Хеннен Бернхард - Страница 18

Хотя жители Фьордландии были в союзе с Друсной уже на протяжении многих лет, религия их оставалась для них загадкой. Их никогда не приглашали на празднества, которые проводились в сердце лесов. Говорили, что мужчины там переодеваются животными, а женщины танцуют обнаженными при лунном свете, в то время как духи предков выводят на «музыке ветра» жуткие и в то же время прекрасные мелодии.

Колючие комочки в животе Гисхильды, казалось, зашевелились. По ее телу пробежали мурашки. Мужчина, вспугнувший лису, был там, в храме. Она это твердо знала! И он размышлял о несчастье, которое должно было постичь ее отца. Выбора не оставалось, нужно было идти туда, если только она хотела разгадать эту тайну.

Принцесса стиснула зубы. Она слишком взволнована. В голове звучал голос Сильвины. Нужно быть открытой. Воспринимать всеми чувствами то, что происходит вокруг.

Гисхильда заставила себя дышать глубоко и равномерно, расправила руки и ноги, стряхнула с себя напряжение. И вступила под сень обезглавленных деревьев. От земли, покрывавшей холм, поднимался глухой запах плесени. За переплетенными корнями почти не видно было земли. Каждый шаг требовал осторожности. Оступиться было нельзя. Ее не должен был выдать ни один звук. Где-то здесь таился подлый враг. Тучи стерли серебристый свет, струившийся с неба. Ветер крепче вцепился в ветви дерева мертвых. Голоса духов стали громче.

Стены из ивовых прутьев и серых досок направляли шаги Гисхильды. У нее было такое ощущение, будто она проникла в закрученный домик улитки. В некоторых местах стены сходились настолько плотно, что она с трудом протискивалась в проход. Интересно, как выглядят жрецы, которые служат здесь лесным богам? Маленькие, словно дети? Или был еще другой путь?

В безмолвной молитве Гисхильда подняла взгляд к небу. Вот если бы снова засияла луна. Девочка почти ничего не видела, и ей приходилось пробираться вперед, выставив руки. Она прижалась к длинной каменной глыбе, поверхность которой была испещрена засечками. И вдруг принцесса наткнулась на камень. Что-то тихонько звякнуло. Она присела. Пальцы нащупали острые глиняные осколки, круглую ручку амфоры. Или это была большая кружка? Стены вокруг она уже не доставала. Вокруг стояла такая темнота, что можно было закрыть глаза — все равно ничего не видно.

Сидя на корточках, Гисхильда повернулась вокруг своей оси и обнаружила позади исцарапанную глыбу. Но что впереди?

Дюйм за дюймом пробиралась она вперед. Повсюду валялись глиняные осколки. Наконец кончиками пальцев она коснулась грубого дерева.

Снаружи, перед храмом, раздался звон кастрюли, словно колокол мертвых. Покров туч разорвался. Тьму на мгновение пронизал серебристый свет. В одном шаге от себя Гисхильда увидела тщедушную высохшую фигурку. Человек прислонился спиной к жертвенному камню и закатил глаза, так что видны были только белки. И, словно второй рот, на шее зияла широкая рваная рана. В осколках, лежавших повсюду вокруг мертвеца, собрались лужицы крови. Белая льняная рубашка, поблескивая от влаги, прилипла к груди священника.

Всего мгновение видела Гисхильда труп, а потом налетели тучи, снова застлали небесный свет, и лесной храм погрузился в блаженную тьму.

Гисхильда закусила губу и подавила вздох. За время войны ей часто доводилось видеть мертвых. Но тогда она была не одна. Ей хотелось закричать, убежать… Но девочка догадывалась, что в этом случае кончит так же, как этот жрец.

Смотритель лесного храма был убит совсем недавно. Он, должно быть, умер уже после последнего дождя, иначе кровь с осколков смыло бы. Час, может быть, чуть больше — вот сколько времени прошло с тех пор, как закончился дождь.

Вполне возможно, однако, что жрец мертв всего несколько мгновений. Ей нужно было лишь протянуть руку — и она коснулась бы его. Если он еще теплый… От этой мысли Гисхильда содрогнулась. Нет, она не сможет заставить себя дотронуться до него!

Осторожно нащупывая пространство перед собой ногой, она пробралась по осколкам, слегка отодвигая их в сторону большим пальцем ноги, прежде чем поставить ногу. Правой рукой она касалась грубой деревянной стены, чтобы не потеряться. Она обнаружит убийцу! Он наверняка еще здесь! Девочка умела быть бесшумной, подобно кошке на охоте. Ведь ее учительница — одна из самых известных охотниц Альвенмарка! «Я хорошая ученица, — убеждала себя Гисхильда. — Меня не найдут». Но несмотря на все прилагаемые усилия, она так и не сумела заглушить свой внутренний голос, нашептывавший ей, что она всего лишь одиннадцатилетняя девочка. Что она сошла с ума, рассчитывая выследить убийцу!

Гисхильду охватил страх. Какое-то мгновение она раздумывала, не повернуть ли назад, но потом отбросила эту мысль. Она была уверена в том, что кто бы ни был убийцей жреца, он представлял опасность и для ее отца. То, что происходит здесь, связано с переговорами в деревне. Она должна узнать, кто этот убийца!

Доски под ее правой рукой резко сменились древесной корой. Гисхильда обошла дерево и обнаружила с обеих сторон от себя стены из ивовых прутьев, шатавшиеся под ее пальцами. Хотя проход был очень узким, продвигаться по нему удавалось без труда. Казалось, священное место тоже хочет ее ощупать, словно прутья — это пальцы тех давным-давно умерших людей, к шепоту которых в ветвях деревьев прислушивался мертвый жрец.

Принцесса осторожно продвигалась дальше. В некоторых местах острые ивовые прутья протыкали крепкую материю ее рубашки. Ветер набрался сил и теперь бушевал в густых лесных кронах. Отдаленные раскаты грома предвещали новую грозу.

Внезапно Гисхильда услышала шепот предков:

— …нехорошо… нельзя было. Он был…

Она испуганно задержала дыхание и услышала второй голос. Что-то в нем было не так, хотя она различала лишь обрывки фраз.

— …заслужил… неверно… победим…

Голос привык повелевать.

— Что вы хотите мне сказать, о предки? — Гисхильда тоже понизила голос до шепота, словно грешно было разговаривать громко в храме.

— …слышал?

Принцесса продвигалась дальше. Если она сумеет добраться до сердца храма, то сможет лучше понять голоса предков! Помогут ли они ей предостеречь отца? Ей, маленькой девочке, верившей в богов Фьордландии, а не в лесных богов Друсны? Или боги, как и люди, стали союзниками в борьбе против священников Тьюреда? Все здесь внушало ей страх. Следовало бы броситься прочь, ворваться на совет и рассказать об убийстве, свершившемся в храме. Еще разумнее было вообще не покидать женскую палатку. Нужно набраться мужества и выяснить, кто убийца. А если боги не помогут ей, то она просто будет вынуждена идти по следу этого вероломного преступника!

Что-то проткнуло ее рубашку: она зацепилась за ивовый прут.

— Ты что же, и вправду думаешь, что здесь с тобой разговаривают духи? — спросил женский голос. — Они проклинают тебя за то, что ты собираешься сделать? — В голосе послышалась насмешка. — Бог только один. У этих идолов больше нет власти. Иначе как я смогла убить жреца прямо посреди его святыни и с неба не ударила молния, чтобы отобрать мою жизнь?

— Молчи во имя Рогатого и трех Повелительниц Леса. Не насмехайся над тем, чего не знаешь. Клянусь тебе, я слышал голос Цветоносной, которая украшает лес и его лужайки весенними цветами. Жена научила меня слушать!

Гисхильда затаила дыхание. Это были не предки. Этот мужской голос показался ей знакомым. Где-то она его уже слышала… При дворе отца!

— Оставим твоих богов. Ты мне еще не ответил, — снова заговорила женщина.

Хотя слова слетали с ее губ без запинки, было заметно, что этот язык для нее не родной.

— Король Гуннар сдержал слово. Наших мужчин, ярлов Фьордландии и детей альвов — всех не более сотни.

— Неужели я слышу упрек? Мы тоже не нарушили своего слова. Если бы я позволила тебе сосчитать, ты обнаружил бы, что мы тоже привели не более сотни воинов.

— Я не слепой. Я…

— Ты увидел то, что хотел увидеть. Моя почетная гвардия состоит почти исключительно из женщин. Вероятно, ты принял бы их за мужчин даже с открытым забралом. Но вы должны знать, что ряды рыцарей Тьюреда, точно так же как и ряды служителей ордена, всегда были открыты для женщин. Я слово в слово выполнила договоренность. Вы неправильно оцениваете нашу церковь, если считаете нас лжецами.