Код Бытия - Кейз Джон - Страница 3

Я узнал о вещах, наисерьезнейшим образом угрожающих вере…»

Нужные слова он найдет. Гораздо труднее преодолеть рогатки церковной бюрократии. Отец Азетти пытался представить обстоятельства, при которых кардинал-доминиканец согласится принять священника из Монтекастелло. Вспомнив его имя, Орсини, конечно, поймет, что просьба об аудиенции вовсе не прихоть, однако старинное знакомство может послужить помехой. Не исключено, что кардинал решит, будто Азетти явился просить за себя в надежде вернуться в Рим после длительной ссылки в Умбрии.

Азетти закрыл глаза. Он найдет способ добиться встречи. Обязан найти.

Платформа начала дрожать, и постепенно вибрация пробилась через подошвы сверкающих черных ботинок священника. Неподалеку маленькая девчушка в розовых пластиковых сандалиях начала нетерпеливо подпрыгивать. Отец Азетти поднялся. Поезд приближался к станции.

Глава 3

Вагоны поезда Перуджа – Рим были старыми, с обитыми тканью сиденьями и заключенными в рамки фотографиями озера Комо. Поезд пропах дешевыми сигаретами и останавливался чуть ли не у каждого перекрестка, чтобы принять новых пассажиров. Страдая от голода и дорожной скуки, отец Азетти, удобно устроившись на своем месте, смотрел в окно на проплывавшую мимо послеполуденную Италию. Сельские пейзажи постепенно становились все более оживленными и менее привлекательными, превратившись в конце концов в унылый промышленный пригород столицы. Подкатив к вокзалу Термини, поезд заскрипел, затрясся и остановился. Пневмотормоза издали облегченный вздох, двери открылись, и пассажиры устремились на платформу.

Сверившись с записной книжкой, Азетти дозвонился до монсеньора Кардоне в Тоди и принес извинения. Дело в том, что он сейчас находится в Риме по делу чрезвычайной важности.

– В Риме?!

Он рассчитывает вернуться через пару дней, но может задержаться дольше, в этом случае пусть кто-нибудь возьмет на себя его обязанности в Монтекастелло. Монсеньор оказался настолько шокирован, что смог проквакать еще одно «Что?!», прежде чем Азетти, снова извинившись, повесил трубку.

Поскольку у Азетти не было денег на гостиницу, ему пришлось провести ночь на неудобной вокзальной скамье. Утром, умывшись в туалете, он отправился на поиски дешевого кафе. Наткнувшись на одно у вокзала, Азетти выпил двойной эспрессо и жадно проглотил посыпанную сахарной пудрой булочку, отдаленно смахивающую на круассан. Голод притупился, и священник стал искать глазами большое красное «М», обозначающее вход в подземку. Путь Азетти лежал в город-государство, приютившееся в самом сердце Рима, – Ватикан.

Священник предполагал, что все будет непросто, и, к сожалению, так все и оказалось.

Как и в любом другом независимом государстве, в Ватикане всеми делами заправляла бюрократическая машина, именуемая курией. Она осуществляла руководство необъятным организмом, все еще известным под именем Священной Римской империи. Помимо Государственного секретариата, ответственного за внешние сношения церкви, в курию вошли еще девять священных конгрегаций, каждая из которых была сравнима с федеральным министерством или департаментом, отвечающим за одну из сторон церковной деятельности. Наиболее могущественным из этих департаментов считалась Священная конгрегация вероучения, до 1965 года известная как Конгрегация священной инквизиции. Насчитывая более четырехсот пятидесяти лет существования, инквизиция оставалась неотъемлемой частью повседневных церковных дел, хотя ее название изменилось.

СКВ – как ее часто называли – не только следила за программами католических школ по всему миру, но и продолжала расследовать ересь, искоренять угрозу вере, держать в узде священников и отлучать от церкви грешников. В исключительных случаях представители конгрегации производили изгнание бесов, сражения с сатаной или иные действия во имя спасения веры.

Именно в связи с этой последней задачей СКВ отец Азетти и предпринял путешествие в Рим.

Во главе СКВ стоял кардинал Стефано Орсини, который тридцать пять лет назад вместе с Азетти учился в Ватиканском Григорианском университете. Теперь Орсини был одним из иерархов церкви, главой святая святых Ватикана, организации, в которую входили девять менее значительных кардиналов, двенадцать епископов и тридцать пять священников – богословов высшего порядка. Ведомство кардинала располагалось в тени собора Святого Петра во Дворце священной канцелярии, в здании, которое Азетти прекрасно знал. Первые два года после рукоположения он провел здесь в маленькой светлой комнате на втором этаже в окружении книг и манускриптов. С той поры миновало много дней, и теперь, поднимаясь на третий этаж, он почувствовал, как тяжело бьется сердце.

Билось оно не от утомления; на Азетти подействовал вид ступеней, мрамор которых за много столетий истерся. Глядя на углубления в камне и вспомнив, что последний раз он проходил здесь более двадцати лет назад, Азетти вдруг понял, что его жизнь стирается, как этот мрамор. Подобно ступеням дворца, он тоже начинает исчезать.

Эта мысль заставила Азетти вздрогнуть. Он остановился на площадке, вцепившись в перила с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Его охватило чувство, похожее на ностальгию, нечто… нечто более тяжкое. Это было ощущение потери, от которого болезненно запершило в горле. Медленно, очень медленно Азетти возобновил подъем, все сильнее желая оказаться дома.

Он был чужаком, отрезанным ломтем, навещающим дом своего Отца. Знакомые детали интерьера, текстура краски, шелковистый блеск латунных перил, косые пятна света на мраморном полу – все это надрывало его сердце.

Когда-то Азетти думал, что проведет большую часть жизни в стенах Ватикана. В его библиотеке. Преподавая в одном из католических университетов. В этом самом здании. Азетти был достаточно честолюбив и верил: в один прекрасный день он наденет красную шапочку кардинала.

Вместо этого последние десять лет он совершал богослужения в Монтекастелло, где его паствой были лавочники, сельские батраки и мелкие дельцы. Зная, что впадает в грех гордыни, Азетти тем не менее не мог перестать удивляться: что делает в этом городишке человек, подобный ему?

Он защитил докторскую диссертацию по каноническому праву и наизусть знал порядки Ватикана. Несколько лет проработав в Священной конгрегации вероучения, он перешел на службу в Государственный секретариат. Отец Азетти блестяще справлялся со своими обязанностями. Он трудился самозабвенно, с умом и, что самое главное, эффективно. Вскоре на него стали смотреть как на восходящую звезду секретариата. Для «дозревания» его направили в качестве секретаря нунция Апостольской нунциатуры в Мексику, а затем в Аргентину. Никто не сомневался, что скоро он сам станет нунцием – послом папы.

Но свершиться этому не было суждено. Азетти впал в немилость, после того как возглавил демонстрацию против кровавого военного режима в Буэнос-Айресе. Он донимал полицию и правительство в связи с исчезновением граждан, давал настолько откровенные интервью иностранным изданиям, что последовал обмен дипломатическими нотами, и не один раз, а дважды.

Но когда на папский престол взошел Иоанн Павел II, стало ясно, что Ватикан более не потерпит политической активности священников, подобных отцу Азетти. Новый папа был доминиканцем, польским порождением «холодной войны», и консерватором, который считал сражение за социальную справедливость мирским, а не церковным делом.

Как часто случалось в истории, доминиканцы и иезуиты ставили перед собой разные цели, поэтому никто даже не удивился, когда Общество Иисуса стало объектом жесточайшей критики. Ордену был брошен упрек, что «ему не хватает уравновешенности» (выражение самого папы) и он больше обращает внимания на политику, нежели на служение Церкви.

У отца Азетти подобный выговор вызвал резкое раздражение, и он наплевал на обет иезуитов – беспрекословное повиновение папе. Разве можно, оставаясь священнослужителем, не вставать на защиту бедных?