Ангел Габриеля - Кейтс Кимберли - Страница 6

С мучительным удовольствием Тристан припомнил нежное прикосновение ее груди и запах рыжевато-каштановых волос, сладкий аромат меда и корицы. В какой опасной близости был ее рот от его рта, когда она лежала под ним на полу гостиной, какими соблазнительными были ее мягкие губы…

Что это, земное искушение или темное колдовство, ведущее к безумию? Потому что только безумец мог в бездействии созерцать незнакомку и сына, негодовать против женщины и желать выбросить ее из дома, из своей жизни и в то же время позволять демону, спящему в глубинах души, будить давно забытые чувства. Такие, как желание заключить в объятия странного ангела Габриеля. Тристан хотел обнять ее, как обычный мужчина обнимает женщину, прикоснуться к ней, ощутить ее вкус, лечь вместе с ней, чтобы она утешила его совсем другим способом, чем утешает его сына.

Рассерженный собственной слабостью, Тристан с трудом подавил стон. Разве он не способен распознать приступ обычного вожделения? Небу известно, что после смерти Шарлотты в его жизни не было женщины, да и в последние годы совместной жизни им нелегко было прикасаться друг к другу, как нелегко было найти дорогу от сердца к сердцу.

Тристан с облегчением заметил, что Габриель наконец уснул. Тогда он быстро подошел к кровати и одним сильным движением схватил женщину за запястье. Она подняла на него испуганный взгляд удивительно знакомых золотисто-карих глаз, хотя Тристан не сомневался, что видит ее впервые в жизни.

Он рывком поднял ее на ноги и вывел из детской. В коридоре Тристан повернул ее лицом к себе и отметил, как ярким пламенем вспыхнули ее волосы на фоне белой штукатурки стены. Внезапно он почувствовал неистовую потребность поцеловать ее, равной которой не знал никогда в жизни. Целовать ее без счета, до тех пор пока у нее не ослабеют колени, а у него не заживет рана в сердце. Он представил себе эту картину так ярко, что в ужасе содрогнулся. Испытывая отвращение к себе, Тристан отпустил ее руку. Он знал, что уже никогда не забудет теплого тела Аланы Макшейн, ее сердца, пульсирующего в запястье… И того страстного поцелуя, которым им никогда не обменяться.

– Вы должны мне кое-что объяснить, ангел, – сердито сказал он, скрывая под раздражением свое влечение, растерянность, желание. – Что все-таки за всем этим кроется?

Глава 3

– Когда Габриель открыл окно в гостиной, я услышала, как он просит звезды исполнить его желание, – произнесла Алана звонким мелодичным голосом. – Он казался таким одиноким и печальным.

Тристан вздрогнул, как от удара, и его взгляд стал еще более суровым.

– Вам нет никакого дела до моего сына.

– Боюсь, что тут вы ошибаетесь. Вы сами слышали Габриеля. Он… он хотел, чтобы я осталась здесь.

Ударь она Тристана, она не могла бы сделать ему больнее.

– К черту, довольно этой ерунды! Вы не более ангел, чем королева! А что касается желаний, то это сущая чепуха. И мальчик знает это лучше, чем кто-либо другой. На прошлое Рождество он желал, чтобы его мать выздоровела, и это оказалось пустой тратой времени. Три недели спустя она умерла. А теперь отвечайте: кто вас сюда прислал? Какая из моих надоедливых сестер…

– Бет меня не присылала, а Эллисон не посмела бы…

– Они вас не присылали, но вы знаете их имена? – едко улыбнулся Тристан. – Сколько они вам заплатили, чтобы устроить этот спектакль? Я уже сто раз говорил им, что для меня с Рождеством покончено навсегда.

– Не сомневаюсь, что они не стали бы вам противоречить. Они вас обожают…

– Черт возьми, вы говорите так, будто вы близкий друг нашей семьи.

– Нет, это не так. – Щеки женщины залила краска. – Я… я только хотела развеять грусть в глазах Габриеля. И больше ничего.

– И больше ничего? Все так просто? Вы забираетесь ко мне в дом и приносите с собой гору всякого рождественского хлама. Вы доводите моего сына почти до безумия, внушив ему, что вы нечто вроде ангела.

Он отошел от нее подальше, чтобы не чувствовать приятного аромата, исходившего от ее волос.

– Наверное, спустись вы с небес, они бы вас там получше одели. Вот в чем штука. Ваше платье… Да разве мои сестры станут водить знакомство с кем-нибудь подобным вам? Никогда не поверю, что вы одна из их подруг. Даже их слуги носят лучшую одежду.

Женщина еще выше вздернула подбородок.

– Если бы я знала, что для такого случая следует наряжаться, я бы надела свое самое лучшее воскресное платье.

В одно мгновение Тристан схватил ее за плечи и почти прижал к себе; он наклонился к ней, ощущая ее теплое дыхание, и ее лицо поплыло перед ним, сливаясь в одно бело-розовое пятно.

– Не шутите со мной, милая. Сначала вы подслушиваете мечты моего сына, потом вешаете венок в том самом месте, где он висел каждое Рождество с тех пор, как я себя помню, и, наконец, оказывается, что вы называете моих сестер по именам. Так кто же вы такая?

Он заметил, что она лихорадочно ищет, но не находит ответа.

– Если вы не верите в ангелов, то что я могу вам сказать? – нашлась она, призвав на помощь твердую веру Габриеля.

Тристан оттолкнул ее от себя, словно боясь обжечься.

– Прекрасно, – взорвался он. – Оставьте свои секреты при себе. Но утром убирайтесь отсюда. До того, как проснется Габриель.

– Хорошо.

– Что хорошо? Сознаете ли вы, какой вред вы причинили ребенку?

– Тем, что хотела устроить для него Рождество? Если вы считаете это преступлением, я с удовольствием понесу за него наказание. Множество людей были бы рады иметь то, что есть у вас: уютный дом, любящих родственников, счастливые воспоминания о прошлых годах. И еще у вас есть прекрасный, здоровый сын. На вашем месте я бы не стала попусту тратить время на оплакивание собственной судьбы!

Резкие слова словно кнутом хлестали Тристана.

– Не смейте выговаривать мне за то, о чем не имеете представления! Видимо, вас все-таки привело сюда желание моего сына – это единственный подходящий ответ. Разрешаю вам переночевать в комнате напротив. Утром я сам прослежу, чтобы вас доставили туда, куда вы скажете. Вам все ясно?

– Абсолютно все, – подтвердила она, и ее губы грустно сжались.

Она смотрела на него с упреком, как если бы он не оправдал ее ожиданий… Как если бы он предал своего сына… Но ведь он даже не знает эту женщину!

– Спокойной ночи, мисс Макшейн, – отрывисто произнес Тристан. – И еще одно, последнее слово: держитесь подальше от моего сына. Я не позволю вам обманывать его ложными надеждами, которые окончатся крахом. Он уже достаточно настрадался. Завтра в девять я еду к себе в контору. По пути я готов довезти вас до дилижанса, и вы можете отправиться, куда вам заблагорассудится.

– Почему вы такой жестокий?

– Возможно, я и злодей, мадам, но я не собираюсь бросить вас где-нибудь на улице, не позаботившись о вашей судьбе.

– Мне не нужна ваша забота, можете бросить меня в Темзу! Неужели завтра вы оставите Габриеля в одиночестве? Ведь завтра Рождество!

– Я знаком с календарем, мисс Макшейн, но эта дата не имеет для меня никакого значения, если бы только не помнить, что именно в этот день доктор сообщил мне, что моя жена скоро умрет.

Прелестное лицо Аланы исказилось от боли, ее глаза цвета янтаря переполнились отчаянием. Неожиданно она взяла большую руку Тристана в свою, маленькую и теплую. Уже целую вечность никто не прикасался к нему.

– Простите меня, Тристан. – Она привычно назвала его по имени, как если бы называла его так уже тысячу раз, и ирландский выговор придал особое очарование ее словам. – Но ваша жена умерла, а Габриель жив. Это его первое Рождество без матери. В эти дни вы должны особенно заботиться о нем, чтобы он не предавался воспоминаниям…

– Вы считаете, что гирлянды и веночки помогут Габриелю забыть об утрате? – спросил Тристан, вырывая у нее свою руку.

– Нет, но я…

– Мисс Макшейн, мой сын проведет в этом доме еще две недели, и только. Усыпь я весь дом остролистом и омелой, это ничего не изменит. Его мать умерла. Будет лучше, если он переедет в другое место.