Английский язык с Марком Твеном. Принц и нищий (Mark Twain. The Prince and the Pauper) - Twain Mark - Страница 40

'I tell ye again, you pack of unmannerly curs, I am the Prince of Wales! And all forlorn and friendless as I be, with none to give me word of grace or help me in my need, yet will not I be driven from my ground, but will maintain it!'

'Though thou be prince or no prince 'tis all one, thou be'st a gallant lad, and not friendless neither! Here stand I by thy side to prove it; and mind I tell thee thou might'st have a worser friend than Miles Hendon and yet not tire thy legs with seeking. Rest thy small jaw, my child, I talk the language of these base kennel-rats like to a very native.'

The speaker was a sort of Don Caesar de Bazan in dress (говорящий был кем-то вроде дона Сезара де Базана по одежде), aspect (выражению лица), and bearing (и манере держаться). He was tall, trim-built, muscular (он был высокий, хорошо сложенный, мускулистый). His doublet and trunks (его камзол и штаны) were of rich material (были из богатого материала), but faded and threadbare (но полинявшие и протертые до ниток; thread — нить), and their gold-lace adornments were sadly tarnished (а их золотые галуны прискорбно потускнели); his ruff was rumpled and damaged (его воротник был мятый и рваный; ruff — жесткий /сильно накрахмаленный/ гофрированный круглый воротник); the plume in his slouched hat (перо в его шляпе со свисающими полями; to slouch — сутулиться; опускаться, свисать /о полях шляпы/) was broken and had a bedraggled and disreputable look (было сломано и имело испачканный и сомнительный вид; disreputable — недостойный уважения; дискредитирующий, бесчестящий; позорный); at his side he wore a long rapier in a rusty iron sheath (на боку он носил длинную рапиру в заржавленных железных ножнах; to wear — носить); his swaggering carriage (его самодовольная манера держаться; to swagger — расхаживать с важным видом; важничать; чваниться) marked him at once as a ruffler of the camp (отмечала его сразу как задиру лагеря = выдавала в нем лихого забияку). The speech of this fantastic figure was received with an explosion of jeers and laughter (речь этого гротескного персонажа была принята со взрывом издевок и смеха). Some cried (некоторые закричали), ''Tis another prince in disguise (это еще один принц в маскарадном костюме)!' ''Ware thy tongue, friend (последи за своим языком, друг), belike he is dangerous (похоже, он опасен)!' 'Marry, he looketh it — mark his eye (гляди-ка, как он смотрит)!' 'Pluck the lad from him — to the horse-pond wi' the cub (оторвите мальчишку от него — в лошадиный пруд этого щенка: «с этим щенком»; wi’ = with)!'

Instantly a hand was laid upon the prince (мгновенно рука была положена на принца; to lay — класть), under the impulse of this happy thought (под импульсом этой счастливой = удачной мысли); as instantly (также мгновенно) the stranger's long sword (длинный меч незнакомца) was out (был наружу = вытащен) and the meddler went to the earth under a sounding thump (и вмешавшийся отправился на землю под звонким ударом; went от to go — идти) with the flat of it (плоской стороной его). The next moment a score of voices shouted (в следующий момент голосов двадцать закричали; score — двадцать, устар.) 'Kill the dog (убейте пса)! kill him (убейте его)! kill him (убейте его)!' and the mob closed in on the warrior (и толпа закрылась на = обступила воина), who backed himself against a wall (который оперся на стену) and began to lay about him with his long weapon like a madman (и начал укладывать (нападавших) вокруг себя как бешеный; to begin — начинать). His victims sprawled this way and that (его жертвы растянулись, растягивались туда и сюда = валились в разные стороны), but the mob-tide poured over their prostrate forms (но прилив толпы переливался через их лежащие ничком тела; tide — прилив) and dashed itself against the champion with undiminished fury (и бился о победителя с неиссякающим гневом). His moments seemed numbered (его часы = момены казалось, были сочтены), his destruction certain (его гибель — верной), when suddenly a trumpet-blast sounded (когда внезапно звук трубы прозвучал; trumpet — труба), a voice shouted (голос прокричал), 'Way for the king's messenger (дорогу королевскому гонцу)!' and a troop of horsemen came charging down upon the mob (и отряд всадников проскакал по толпе), who fled out of harm's reach (которая убежала от греха подальше: «за пределы доступности вреда»; to flee — спасаться бегством; reach — предел досягаемости) as fast as their legs could carry them (так быстро как их ноги могли унести их). The bold stranger (отважный незнакомец) caught up the prince in his arms (подхватил принца в руки; to catch up — подхватить, догнать), and was soon far away from danger and the multitude (и был скоро прочь = далеко от опасности и толпы).

Return we within the Guildhall (вернемся в Ратушу). Suddenly (внезапно), high above the jubilant roar and thunder of the revel (поверх ликующего рева и грома веселья), broke the clear peal of a bugle-note (прорвался ясный звук рога). There was instant silence (настала немедленная тишина) — a deep hush (глубокое молчание); then a single voice rose (тогда единственный голос поднялся = раздался; to rise — подниматься) — that of the messenger from the palace (тот = голос вестника из дворца) — and began to pipe forth a proclamation (и начал пронзительно читать прокламацию; to pipe — пищать; forth — вперед), the whole multitude standing, listening (целая толпа стоящая, слушающая = и все стояли и слушали). The closing words (закрывающие = завершающие слова), solemnly pronounced (торжественно произнесенные) were (были):

'The king is dead! (король умер)'

The great assemblage bent their heads upon their breasts with one accord (великое собрание склонило головы на грудь в едином порыве; to bend — гнуть); remained so (оставалось так = в таком положении), in profound silence (в глубоком молчании), a few moments (несколько секунд), then all sunk upon their knees in a body (затем все упали на колени как один: «в одном теле»; to sink — погружаться, опускаться), stretched out their hands towards Tom (протянули свои руки к Тому), and a mighty shout burst forth (и могучий крик вырвался вперед; to burst — взрываться) that seemed to shake the building (которые, казалось, потрясли здание):

'Long live the king (да здравствует король!)'

Poor Tom's dazed eyes wandered abroad (изумленные глаза бедного Тома блуждали) over this stupefying spectacle (над этим ошеломляющим зрелищем), and finally rested dreamily upon the kneeling princesses beside him a moment (в конце концов остановились, как во сне, на коленопреклоненных принцессах рядом с ним на секунду), then upon the Earl of Hertford (затем на графе Хартфорде). A sudden purpose dawned in his face (внезапная решимость засветилась на его лице). He said, in a low tone (он сказал тихим голосом), at Lord Hertford's ear (на ухо лорду Хартфорду):

'Answer me truly, on thy faith and honor (ответь мне правдиво, по твоей чести и совести)! Uttered I here a command (отдай я здесь приказ), the which none but a king might hold privilege and prerogative to utter (какого никто кроме короля не имел бы права произнести), would such commandment be obeyed (был бы такой приказ исполнен; to obey — подчиняться), and none rise up to say me nay (и никто не встал бы сказать мне нет)?'

'None, my liege, in all these realms (никто, мой повелитель, во всем этом царстве). In thy person bides the majesty of England (в твоем лице пребывает величие Англии). Thou art the king (ты король) — thy word is law (твое слово закон).'

Tom responded (Том ответил), in a strong, earnest voice (сильным, серьезным голосом), and with great animation (и с великим оживлением):

'Then shall the king's law be law of mercy (тогда закон короля будет законом милосердия), from this day (с этого дня), and never more be law of blood (и никогда больше не будет законом крови)! Up from thy knees and away (вверх = встаньте с колен и прочь = идите)! To the Tower (в Тауэр) and say the king decrees the Duke of Norfolk shall not die (и скажите, что король постановляет, что герцог Норфолкский не умрет)!'