Рождество и красный кардинал - Флэгг Фэнни - Страница 6

— Как и я, — сказала Френсис. — Составь список покупок, и я куплю в лавке все, что тебе нужно, только бы не слышать больше твоего ворчания.

Милдред разгневанно смотрела на нее.

— Да как я узнаю, что мне нужно, если сама не пойду в магазин и не увижу своими глазами? Недаром ведь это называют «ходить за покупками»! — И с этими словами она вылетела за дверь.

Хлопот Джек доставлял немало, порой учинял настоящие безобразия, но в какого же красавца он вымахал! Крошечный неприметный птенец превратился в великолепную алую птицу в черной маске. Со своим словно напомаженным клювом и блестящими карими глазками Джек выглядел как и полагается кардиналу, только стоило ему повернуться в фас, как почему-то начинало казаться, что птица ехидно улыбается. Однажды Рой сказал Клоду Андервуду:

— Клянусь, у этого своевольника есть чувство юмора. Каждое утро что-то новое учинит, войду в магазин — и меня с порога смех разбирает. Вот вчера повис вверх ногами на рыболовной сети и раскачивается туда-сюда.

Время шло, и Рой, убедившись в сообразительности Джека, начал обучать птицу кое-каким трюкам. Очень скоро Джек уже усаживался ему на палец и клевал подсолнухи с ладони. Его любимая игра заключалась в том, что Рой потихоньку клал семечко кому-нибудь в карман, Джек нырял за ним, а затем с семечком в клюве летел к Рою, передавал похищенное и в награду получал целых десять семечек.

Внимание окружающих явно нравилось Джеку. Впервые увидев себя в зеркале, он весь напрягся, нахохлился и бросился на свое отражение, недвусмысленно дав понять, что считает магазинчик своей вотчиной и не позволит другим пернатым вторгаться сюда. Пришлось Рою убрать из лавки все зеркала. Обнаружив, что чужак бесследно исчез, Джек, возомнив, будто в одиночку обратил незваного гостя в бегство, надулся от гордости, заважничал. По большей части он восседал у Роя на шляпе или на плече, хотя и самостоятельными вылазками не брезговал. И как-то раз выяснил, что это небезопасно.

Генри, огненно-рыжий толстый кот начальницы почты Дотти Найвенс, как-то целый день просидел у окна лавки, не сводя глаз с Джека, который беззаботно перепархивал с одного угла кассы на другой; в такт перелетам дергался и кошачий хвост. Кот твердо вознамерился поймать птицу и добиться своего не мытьем, так катаньем. В три тридцать, когда подъехал школьный автобус из Лиллиана и дети хлынули в лавку за конфетами и лимонадом, кот решил воспользоваться шансом. Проскользнув в приоткрывшуюся дверь-сетку, он одним прыжком взлетел на прилавок и попытался цапнуть птицу. Джек стрелой взмыл в воздух, чудом избежав кошачьих когтей, и приземлился на верхней полке. Нимало не смутившись, Генри метнулся за птахой через всю лавку по коробкам с чипсами, по блокам сигарет, по жестянкам и бутылкам — куда Джек, туда и кот. А за Генри с криками кинулись и все прочие. Ну и суматоха поднялась, прямо светопреставление! Взъерошенный Джек еле уворачивался от когтей, старался вспорхнуть повыше да скакнуть подальше. Наконец он умудрился перелететь через лавку и сесть на мясной прилавок; кот рванулся следом, вспрыгнул на прилавок и на четырех лапах проехался по нему, сбивая банки с кетчупом и хреном. А Джек напряг все свои силенки, бешено замахал крыльями и взлетел на оленью голову, уж здесь страшному зверю было его никак не достать. Тут в дело вступил Рой и шваброй выгнал раздосадованного кота через заднюю дверь. Джек же весь натопорщился, расправил крылья и со своего безопасного насеста крикнул что-то оскорбительное вслед изгоняемому хищнику.

Кардинал так и просидел на голове весь оставшийся день, осыпая Роя ругательствами за то, что пустил в лавку кота.

Наутро на двери появилось новое объявление:

Дорога-река

В Чикаго Освальд Кэмпбелл встретился со своим страховым агентом и оформил полис, согласно которому в случае его смерти страховое пособие и сумма, оставшаяся от пенсии, будут выплачены Хелен. Он особо оговорил, что полученные средства она должна потратить на себя, а детей и близко к деньгам не подпускать, хотя превосходно понимал, что такое в принципе недостижимо и сколько бы он ни истекал желчью, с этим ничего не поделаешь. Освальд закрыл свой банковский счет, сняв худосочную стопку наличности — весь свой капитал. Ехать на поезде было дешевле всего, и Освальд забронировал место. На следующее утро он позвонил миссис Клевердон, чтобы известить о своем приезде и узнать, на какой адрес следует переводить пенсию.

— Мисс Бетти Китчен, Дорога-река, сорок восемь, — любезно сообщила Френсис.

— Дорога-река? Это так улица называется?

— Нет, это река.

— Вот как. Мне-то нужно название улицы.

— Это официальный адрес, мистер Кэмпбелл. Почту нам привозят на лодке.

— На лодке? Но у меня же нет лодки, — недоумевал Освальд.

Она засмеялась:

— Вам она и ни к чему. Почтальон прибывает на лодке.

— И куда же он привозит почту?

— Прямо к вашему причалу.

Освальд по-прежнему пребывал в недоумении.

— И мне не нужен почтовый индекс или что-нибудь в этом духе?

— Не нужен, мистер Кэмпбелл. Наш почтальон знает, где кто живет.

— Ясно… значит, Дорога-река, сорок восемь?

— Точно. Мой адрес: Дорога-река, сорок шесть. Место проживания моей сестры Милдред: Дорога-река, пятьдесят четыре. — Френсис не упустила возможности лишний раз упомянуть имя сестры.

Освальд повесил трубку. Ну и в веселенькое же место он направляется. А ведь она раньше не говорила, что почту доставляют на лодке. Уже во второй раз его посетили сомнения… но комнату свою он уже сдал, с Хелен попрощался по телефону, так что пути назад нет. В конце концов, он же не сказал миссис Клевердон, что он ходячая бомба замедленного действия и, неровен час, помрет у них на руках. Да и суетиться надо было раньше. Куда теперь податься? Ну ничего, уж пиво-то в местной лавке наверняка имеется. А причин, чтобы и дальше вести трезвый образ жизни, нет. Ждать-то от будущего уже нечего.

Не успела Френсис разъединиться, как поняла, что позабыла предупредить насчет мисс Альмы, матушки Бетти Китчен. Она уже собралась перезвонить, но передумала. Может, оно и к лучшему, зачем его заранее пугать. Кроме того, пора к Милдред — помогать готовиться к собранию эзотерического ордена тайного общества «Узор в Крупный Горошек». Рождество на носу, а им еще предстоит нарядить Окутанную Тайной Ель. Каждый год под Рождество члены клуба собирались на исходе ночи у зала приемов и украшали большой кедр, росший перед зданием, то есть втихомолку творили добро. «Крупные Горошинки» вершили немало добрых дел, и все тайком. Ибо девиз у клуба был: «Трезвонить о себе дурно».

Единственным мужчиной среди «Крупных Горошинок» был Батч Маннич по прозвищу Жердяй, шести футов четырех дюймов росту и ста двадцати восьми фунтов весу.[9] Добродушному Батчу, племяннику Сибил Андервуд, было двадцать шесть лет, и он исполнял все поручения дам. Каждый год именно Батч приносил стремянку, — и лишь он мог дотянуться до верхних ветвей и повесить фонарики у самой макушки.

Сестру Френсис застала в гостиной: Милдред в ярком гавайском одеянии полулежала на диване и читала новую книгу, взятую в передвижной библиотеке. Называлась книга «Роман в дельте: пылкий рассказ о запретной любви в устье Миссисипи».

— Когда, ради всего святого, ты прекратишь глотать это дрянное чтиво? — проворчала Френсис, увидев, что читает сестра.

Милдред захлопнула книгу, положила на кофейный столик и парировала:

— А когда, ради всего святого, ты прекратишь глотать эти дрянные сладости?

Она всегда брала верх. В юности сестры ходили в одну и ту же частную среднюю школу в Чатануге, но даже в те годы Милдред держалась наособицу. Первая в городе она появилась в брючном костюме в загородном клубе Чатануги, слишком уж была независимая, чтобы подчиняться повальной моде. По мнению Френсис, именно по этой причине парень, с которым Милдред была обручена, сбежал и женился на другой девушке. Наверное, этим объяснялось и то, что нельзя было предсказать, с волосами какого цвета появится Милдред, — сегодня один оттенок, завтра другой. Колер она меняла, сообразуясь лишь со своим настроением. Сейчас волосы у нее были в клеточку. Френсис от души понадеялась, что к приезду мистера Кэмпбелла расцветка станет хотя бы естественной, но вслух ничего не сказала. Если Милдред узнает, что сестра ударилась в сводничество, она точно выкинет какой-нибудь фортель. Френсис очень переживала из-за нее. У Милдред имелись хорошая пенсия после двадцати пяти лет работы, выгодная страховка, собственный дом, множество друзей — словом, все; не было у нее только счастья. Френсис очень огорчало, что с годами Милдред делается все более желчной, на глазах превращаясь в старую грымзу. И это была одна из многих причин, по которой Френсис связывала столько надежд с приездом мистера Кэмпбелла. Милдред давно уже пора забыть бросившего ее парня и, пока не поздно, начать жить полной жизнью.