Рождество и красный кардинал - Флэгг Фэнни - Страница 4

— Я так вас понимаю. У вас там наверняка жуткий холод.

— Да уж.

Освальду не хотелось обрывать разговор, но пора было закругляться. И так это обойдется ему в целое состояние.

А миссис Клевердон не умолкала:

— У нас-то жарища. Нам пришлось открыть все окна и включить вентиляторы. Ой, простите, мистер Кэмпбелл. Я только дверь прикрою…

Он ждал, слушая, как из трубки несется приглушенный птичий щебет, — «птичек звонкие трели», как написала эта… как ее там… Диана Беркли. Придется теперь платить за эти трели.

— Я здесь, мистер Кэмпбелл, — вернулась к аппарату Френсис. — Вам нужен приют для вас с женой или для вас одного?

— Только для меня.

— Вы уже звонили в другие места?

— Нет. Я начал с вас — уж очень все показалось красиво. В любом случае спасибо.

— Еще минуточку, мистер Кэмпбелл. Дайте мне ваш номер. Погляжу, вдруг удастся что-нибудь подыскать.

Свой телефон Освальд сообщил, только чтобы отвязаться. Что за безумное местечко. Им звонит совершеннейший незнакомец, так они готовы заболтать его до смерти.

Расставив на столах цветы, Милдред вернулась в кухню.

— С кем это ты так долго?

— Одному чикагскому бедняге с больными легкими нужно где-то остановиться на зиму. Доктор дал ему брошюру про старую гостиницу, и он думал, что найдет там кров. — Френсис вытащила огромный кофейник. — И с чего это она, интересно, взяла и сгорела?

— Говорили, все крысы и спички.

— О господи. — Френсис откупорила большую банку с кофе. — Крысы могут сгрызть что угодно. Но чтобы пожар устроить!

На следующий день, часов около трех, Освальд совсем уже собрался опять взяться за Флориду, когда зазвонил телефон.

— Алло?

— Мистер Кэмпбелл, это Френсис Клевердон из Алабамы, вы вчера со мной беседовали, помните?

— Конечно, помню.

— Вы уже подыскали для себя подходящее местечко?

— Нет, еще нет. То, что предлагают, мне не по карману.

— Понятно. Если вы еще не передумали насчет наших мест, я вам тут кое-что нашла. По соседству со мной живет замечательная дама, она была бы рада вас принять на любой срок.

— Ух ты, — произнес Освальд. — И как вы думаете, сколько она с меня попросит?

— По ее словам, пятьдесят долларов в неделю ее вполне устроит, если вам это не обременительно. И конечно, сюда включено все питание. Это не слишком дорого?

Сложив свою шестисотдолларовую месячную пенсию и крошечное военное пособие, Освальд решил, что цена его устроит. Куда бы он ни звонил во Флориде, везде просили в два, а то и в три раза больше.

— Не слишком, и звучит очень привлекательно. Когда мне можно приехать?

— Бетти говорит, приезжайте в любое удобное для вас время, но чем скорее, тем лучше. Уж так хорошо на речке сейчас. Только, мистер Кэмпбелл, хочу вас предупредить, прежде чем вы примете решение. У нас тут крошечное селение, продуктовая лавка и почта, но зато тишь да благодать, и теплынь, уж это я вам гарантирую.

— Звучит заманчиво, — соврал Освальд. Конечно же, он так не считал, но вот цена… Следовало соглашаться, пока они там не передумали.

— Вот и замечательно. Позвоните мне, когда будете выезжать, вас кто-нибудь встретит.

— Договорились.

— И вот еще что, мистер Кэмпбелл, просто чтобы вы были в курсе. Мы здесь люди дружелюбные и доброжелательные, и соседи из нас хорошие, всегда придем на помощь. Надо только нас позвать. А вообще-то мы не любители совать нос не в свое дело.

Френсис говорила правду. Жители Затерянного Ручья предпочитали заниматься своими делами. Правда, несмотря ни на что, в душе Френсис оставалась оптимисткой с романтической жилкой. Появление нового мужчины в населенном пункте, где в наличии четыре вдовы и три одинокие женщины, неизбежно вызывало у всех определенный интерес. Одной из трех незамужних была ее сестра Милдред. Сама-то Френсис была вдовой, но в гонку включаться не торопилась. После двадцати семи лет счастливого брака ей вполне хватало и воспоминаний о пережитом, а вот в отношении других дам… почему бы и не подтолкнуть судьбу в нужном направлении? Тем более Френсис была пресвитерианкой и верила в предопределение. К тому же мистер Кэмпбелл позвонил в первую субботу месяца, единственный день, когда в зале приемов кто-то есть, и это вам не простое совпадение. Вот будет здорово, если гость обернется чьим-нибудь рыцарем-поклонником в сверкающих доспехах! Из местных мужчин в расчет стоило принимать одного только Роя Гриммитта, владельца продуктовой лавки. Правда, ему всего тридцать восемь, для большинства дам слишком молод. Да и вообще после всего, что с ним стряслось, он, похоже, останется вечным холостяком. А жалко. Такой красивый, да еще и добряк. Хотя Френсис очень хорошо его понимала, получше, чем некоторые. Что все прочие чувства перед настоящей любовью!

Лавка

Добродушного гиганта Роя Гриммитта, державшего продовольственную лавку в Затерянном Ручье, любили все. Он был из тех немногих, если не считать креолов с противоположного берега реки, чьи семьи поселились здесь еще в начале восемнадцатого века, кто родился и вырос в этих местах. Лавка досталась Рою в наследство от дяди, который хозяйничал в ней почти пятьдесят лет. На большой рекламной жестянке кока-колы, выставленной перед кирпичным зданием, незатейливо значилось: «СЪЕСТНЫЕ ПРИПАСЫ ГРИММИТТА», однако это был не просто магазинчик. Это был ориентир. Если бы не лавка на углу, большинство людей преспокойно проезжали бы мимо, не подозревая, что на берегах реки укрылся городок. Для шестидесяти-семидесяти его обитателей лавка была местом, где они отоваривались и обменивались новостями, добрыми и дурными, а для рыбаков — еще и своеобразным привалом, где они не только покупали снасти и наживку, но и всласть похвалялись уловом — все, за исключением Клода Андервуда, лучшего рыбака, который никогда и словечком не обмолвился, сколько поймал и где. Перед лавкой — две бензоколонки, внутреннее убранство — самое простецкое: деревянные полы и мясной прилавок в глубине. Из украшений только чучела рыб, промысловых птиц, головы оленей по стенам да рыжая лиса на полке. Один из креолов, Джулиан Лапонд, — единственный чучельник в округе — когда-то дружил с дядюшкой Роя, частенько резался с ним в покер. Товар в лавке продавался в основном местный. Рой закупал мясо у охотников и не знал недостатка в свежих креветках, крабах и устрицах из залива, а также в рыбе из реки. Молоко, птицу, фрукты и овощи Рой получал с близлежащих ферм. Поскольку его магазинчик на всю округу один-единственный, он торговал не только продуктами и бензином. Ассортимент товаров был обширный — от рабочих рукавиц, грабель, лопат и мотыг до резиновых сапог. Дети обожали бывать у Роя — у него не переводились конфеты на любой вкус, картофельные чипсы и мороженое, а у входной двери стоял громадный холодильник с напитками. Внутри — чего душа пожелает: «Оранж Краш», рутбир,[8] «Грапетт», «Доктор Пеппер» и «Эр-Си кола». Что ни попроси, у Роя все непременно найдется. Но имелось в магазинчике Роя еще то, чего не могла предложить ни одна другая лавка на свете.

Лет пять тому назад, вскоре после Рождества, Рой услышал, как где-то позади дома хлопает духовое ружье. В том году два мальчишки из семейства, живущего за лесом, получили в полное свое распоряжение пневматическое ружье и принялись пулять по всему, что попадалось на глаза. Рой сам был охотник и рыбак, но ведь эти мерзкие маленькие голодранцы подстрелят зверюшку и бросят умирать. А такое Рой ненавидел и потому выскочил на улицу через заднюю дверь с криком: «Эй, пацанье, а ну-ка хватит!» Мальчишки мигом драпанули в лес, а на земле остался трепыхаться комочек перьев. Рой подобрал маленький комочек. Это был птенец.

— Вот ублюдки.

Серо-коричневый птенчик был такой крошечный — и не разобрать, что за птица. Может, воробей, а может, пересмешник или крапивник. Рою уже доводилось подбирать за мальчишками убитых или подраненных птиц, но эта пичуга была совсем уж крошечной — пожалуй, и летать-то еще не научилась. Он знал, что бедолагу не спасти, но все-таки отнес птичку в лавку, положил в старый носок, а носок в коробку и поставил в теплое темное место в своем кабинете, чтобы какому-нибудь ястребу, филину или иному хищнику не вздумалось вдруг полакомиться. Пусть несчастный хоть умрет спокойно. А что еще Рой мог для него сделать?