Дейзи Фэй и чудеса - Флэгг Фэнни - Страница 4

Вот забавная штука – ваша жизнь в опасности, а вы не можете перестать смеяться. Но когда мама обернулась, чтобы вышибить из меня дух или еще чего хуже, пришло внезапное спасение. Она сама начала смеяться. И тогда мы обе расхохотались так, что даже сели на дорогу, и я перепачкала вдрызг свое пальтишко из серии «для мам и дочерей».

Но теперь у меня с мамой большие проблемы из-за пьесы, которую я написала. На мой взгляд, пьеса удалась на славу. Мы поставили ее в школе. Она называется «Беспечные девчонки». Две красивые деловые девушки живут в Нью-Йорке и ходят не иначе как в вечерних платьях. Когда служанка говорит им, что на ужин пожалует мистер Гарри Трумэн, они приглашают всех своих друзей, нанимают музыкантов и все такое. А потом оказывается, что мистер Трумэн – это страховой агент, просто его так же зовут. Ха-ха, бог ты мой, вот это им был сюрприз!

Я исполняла главную роль, а моя лучшая подруга Дженнифер Мэй играла вторую девушку. Сара Джейн Бреди была служанкой. Я дала ей роль только потому, что она высокая. Она чуть не запорола пьесу, потому что все свои реплики читала по тетрадке. Не считая этого, спектакль удался. Мы играли перед всей школой. Мама рассердилась, потому что мои девушки выпили двадцать семь стаканов джина с вермутом.

Я изо всех сил старалась ее ублажить, но, по-моему, она во мне разочарована. Каждый раз, как мама злится на меня, она говорит, что я вся в отца. На Пасху я довела ее до слез. Она купила мне красивый пасхальный наряд с розовой соломенной шляпой, белыми оригинальными туфельками и такой же сумочкой, но за день до Пасхи я заработала синяк, когда Билл Шаса назвал моего папу пьяницей. Я попыталась дать ему кирпичом по затылку, но промазала. Ненавижу мальчишек, которые бьют девочек, а вы? Хотя ему мы Пасху тоже испортили. Папа дал мне леденцов от запора в пакетике от обычных конфет, и Билл их все сожрал.

Мама мечтала, чтобы я играла на арфе, потому что кто-то однажды ляпнул, будто я вылитый ангел. В Джексоне не нашлось ни одного учителя игре на арфе, и она решила записать меня на чечетку. Школа чечетки и балета госпожи Невы Джин обещала, что ваш ребенок затанцует через тридцать дней. Школа находилась на втором этаже аптеки Уотли, где готовят лучший в мире банановый сплит[17]. Я играла лепесток в постановке под названием «Весна в Гринтайме», где гвоздем программы были тройняшки Гейнеры в роли трехлепесткового клевера. Скутеру Олгерсону досталась роль сорняка, но его мама не хотела, чтобы он был сорняком, и выдернула его из спектакля. У меня в постановке дела шли не очень-то. Я не попадала в ногу.

Мама позволила мне бросить танцы, когда я протерла весь паркет в доме, репетируя свой «скользящий шаг». Кроме того, Нева Джин заявила, что я весь класс тащу назад. Никакой радости у меня от этой танцшколы не было, не считая того раза, когда Бастер Сессион растанцевался в балетных туфлях, которые ему велики. Он слабак и неженка, и, когда его мама пришла поглядеть на его успехи, он от старания отбивал чечетку с такой скоростью, что одна туфля слетела и угодила по спине пианистке, миссис Велле Фьюссел. А мама Бастера даже не смотрела на него. Она сидела в складном кресле, лопала мармеладки «Джуйси фрут» – целый пакет сжевала – и читала «Тайны экрана».

Мы с папой купили запись Марио Ланца с песней «Из-за тебя», и я выучила ее на мамин день рождения. Когда к ней пришли подружки, папа напялил на меня пиджак и галстук и приклеил усы. Он объявил мой выход, и я вышла и спела «Из-за тебя» в полную громкость. Мама сказала: может, мне стоило лучше разучить какой-нибудь хит Патти Пэйдж.

Она ждала миксер на день рождения, но папа вместо этого купил ей дорогие кусачки для педикюра. Я подарила туалетную воду «Готи» и сухую пудру, два гигантских тюбика зубной пасты «Колгейт» и крем «Палмолив» для бритья ног. Она сделала вид, что ей понравились мои подарки, но я-то знаю, что нет. Я слишком мала, чтобы покупать миксер, и даже не представляю, где их продают.

А вот чего я понять не могу, так это почему у нашей трехцветной кошки котята получились черные и белые, и притом такие уродики, брр.

12 апреля 1952

Ой, вы не поверите. Папа заморозил пять коробок английских красных червей, а когда разморозил, они были мертвей мертвого! Никто не купит сдохших английских червей. Черт! Теперь у папы остался только один способ раздобыть эти пятьсот долларов – попросить в долг у своего отца, но дедушка Харпер ни за что ему не даст, потому что злится на папу и не заговорит с ним до конца жизни.

Моего дедушку, Блонди Харпера, в Джексоне любой знает. Когда в театре «Пантейджес» давали концерты, он работал там осветителем. Дедушка Харпер славился своей придирчивостью, и, если ему кто из артистов не нравился, он освистывал его и вырубал свет. Народ шел в театр только ради того, чтобы послушать, как дедушка освистает какого-нибудь комика-северянина.

Решив создать в Миссисипи профсоюз рабочих сцены, дедушка ходил по театрам и там, где его встречали в штыки, оставлял бомбы-вонючки, вот почему он по сей день президент этого профсоюза.

Папу он невзлюбил с самого начала. Считал его малявкой и дистрофиком, к тому же папа носил очки и подражал птичьим голосам. Дедушка считал его маменькиным сынком, но это совсем не так.

Дедушка купил мне девчачий замшевый ковбойский костюм с бахромой из белой кожи и такими же ботинками, так что в дневнике я про него писать буду, но папу мне все равно жалко. Дедушка называет папу плохим мужем и отцом и прочие гадости про него говорит, и все потому, что однажды увидел, как папа разговаривает с другой женщиной в пивном баре доктора Газа. Папа объяснил, что это был просто деловой разговор по поводу профсоюза. А дедушка заявил, что в профсоюзе женщин нет. Папа же возразил, что как раз об этом они и разговаривали. Если бы дела не обстояли так плохо, папа наверняка подложил бы в дедушкину машину бомбу-вопилку.

Мне будет не хватать встреч с дедушкой и бабушкой Харпер. Мне нравилось ездить к бабушке Харпер, потому что они с тетей Хелен разрешали мне открывать для них бутылки пива и делать глоточек.

Тетя Хелен настоящая красавица. В детстве она спала, сложив руки, точно ангел, чтобы красиво выглядеть, если она умрет во сне. Она тоже недолюбливала папу, потому что однажды он приклеил портрет ее парня на внутреннюю сторону крышки от унитаза. Поднимаешь – а там лицо.

Мама упорно отказывается переезжать в Шелл-Бич, но папа говорит, что поскольку ни его, ни ее родные с ним не разговаривают, то в Джексоне он счастлив не будет.

Хорошего в последнее время случилось только то, что мой пес по кличке Лесси стащил со стола приготовленный мамой ростбиф, так что нам пришлось ужинать не дома, и я увиделась с тетей Бесс, у которой свое кафе «Айрондейл» на другом краю города. Ей шестьдесят пять, а замужем она ни разу не была. Она сказала мне, что на могиле придется перед ее именем выгравировать «мисс», но она об этом не жалеет.

Она приходится сестрой бабушке Петтибон. Кафе у нее замечательное. Оно у самой станции, и большинство посетителей – железнодорожные рабочие. И еда отличная. На тетю Бесс работают пять цветных женщин, пекут бисквиты, жарят свиные отбивные с ботвой турнепса. У тети Бесс в меню есть даже опоссум. Мама говорит, что это шутка, по крайней мере, она на это надеется.

Когда тете Бесс было двадцать, ее папа поглядел на нее и понял, что замуж она не выйдет, как другие сестры, поэтому дал ей денег, чтобы начать свое дело. Она открыла парикмахерскую, но продала. Потом они с подругой Сью Лавеллс купили кафе «Айрондейл». И дело пошло.

Все Петтибоны – методисты и часто посещают церковь. Они расстраиваются, что тетя Бесс с ними не ходит. Она любит рыбачить, и один раз, когда бабушка устроила бинго-вечеринку, тетя Бесс в подпитии подрулила к ее дому с торчащей из окна машины связкой мертвой форели. Джордж, цветной, которого она взяла с собой, сидел рядом с ней на переднем сиденье.