Сто рентген за удачу! - Филоненко Вадим Анатольевич - Страница 28

– В чем дело, Бедуин? – перебил Кузнецов. – Я же вижу, ты не зомби. Почему тогда не хочешь сдать этот чертов экспресс-анализ?

Я машинально оглянулся на Потапа. Николай правильно истолковал мой взгляд, застыл на мгновение, размышляя, покосился на незнакомого мне бойца у дверей и отрицательно покачал головой:

– Не могу, Бедуин. Иначе потеряю работу. Конечно, Потапа жаль, но…

– Да пошел ты со своей жалостью! Мы уходим отсюда. Прикажи своим открыть наружную дверь.

– Ты можешь уйти, а он, – Кузнецов указал на Потапа, – останется здесь.

Николай отступил к бойцу, тот напрягся и поднял автомат.

– Извини, Бедуин, ничего личного. – Кузнецов активировал встроенную в шлем рацию: – Биологическая опасность третьей категории. Вышлите группу к шлюзовой. У нас тут один зомби…

Потапа увели, а меня после тщательной дезинфекции пропустили в лагерь.

– Бедуин, погоди. – Николай догнал меня и попытался дружески положить руку на плечо.

Я остановился и посмотрел на него. Кузнецов отшатнулся, будто увидел хуги. Закрытый шлем не позволял мне разглядеть выражение его лица, но могу поспорить на философский камень – Коля побледнел и покрылся потом.

– Бедуин, да пойми же ты, – умоляюще заговорил он, – Потап уже не человек. Зомби. Ходячий труп.

Я еле сумел удержать себя в руках, в глубине души сознавая, что Кузнецов ни в чем не виноват. Он хороший парень, добросовестный работник и сдал Потапа из самых лучших побуждений. Все так. Но общаться сейчас с ним для меня было хуже смерти.

– Бедуин, он зомби, – будто заклинание повторил Николай.

– М-да… Кстати, а что у вас тут делают с зомби?

– Исследуют… Пытаются помочь…

– И где именно пытаются?

Кузнецов напрягся.

– Бедуин, но ты же не собираешься…

– Где именно, Коля?

Мне не нужен был его ответ – такую информацию я мог получить тысячами разных способов, особого секрета из исследований не делали. Но, задав вопрос Николаю, я предоставлял ему последний шанс не стать моим личным врагом, и парень очень ясно понял это.

– В блоке «С». Хочешь отведу? – предложил он.

– Не надо. Я не пойду туда. Спросил просто так, для общего развития. Расслабься, Коля, я не собираюсь с боем забирать Потапа.

– А что ты собираешься делать?

– Пойду к врачу, потом в столовую и на боковую, – соврал я.

– К Рыбачуку зайди доложиться, – напомнил Николай. Биофизик повеселел, у него явно отлегло от сердца, когда он понял, что конфликт исчерпан.

– Обязательно. С начальства и начну, – соврал я и пошел было дальше, но он снова окликнул меня.

Я стиснул зубы. Мои нервы были на взводе, а терпение на исходе. Кузнецов изо всех сил нарывался на неприятности, но не понимал этого.

– Бедуин, забыл тебя предупредить, – торопливо заговорил Николай. – У нас тут три дня назад было сияние, а после него расплодились области измененного пространства. Теперь ходить можно не везде. Вон, видишь, красные флажки стоят? За них лучше не соваться. Кстати, и помещения некоторые опечатаны. Административный блок вообще целиком пришлось закрыть, так что Рыбачук временно переехал на склад.

Я остановился.

– Вот как… А остальные? Связисты, например? Думал зайти к ним, отправить сообщение в Центр.

Николай подробно рассказал, куда переехали административные службы, в том числе и единственный нужный мне человек…

Несколько минут спустя я сидел в крохотной каморке при кухне, которую некогда использовали для хранения круп и всякой другой бакалеи, а меньше недели назад наспех переоборудовали в некое подобие кабинета: поставили стол, шкаф и пару кресел. Окон в помещении не было, поэтому даже днем горел электрический свет.

Сильно пахло кофе, корицей и еще какими-то пряностями.

– Если закрыть глаза, словно на восточный базар попал, – сказал я хозяину «кабинета».

– Это еще ничего, – откликнулся тот. – Рыбачуку вообще приходится клей да краску нюхать, он же теперь на складе заседает.

Профессор Рыбачук – руководитель исследовательского лагеря «Стрелка», а мой собеседник – Олег Вишневский – его заместитель по хозяйственной части.

Поляк по рождению, англичанин по образованию и русский по паспорту, Вишневский был одним из долгожителей научного лагеря – прибыл на Стрелку с первой партией ученых, еще когда на месте нынешних сборных домиков стояли простые брезентовые палатки.

Ловкий и оборотистый Вишневский искусно вел торговые отношения с бродягами, официально скупая у них цацки – для исследований и неофициально хабар – для себя. Он же сбывал бродягам еду, медикаменты и снаряжение, но никогда не зарывался, действовал осторожно, не выходя за определенные рамки.

Мы с Потапом хорошо знали его, время от времени имели с ним дело: продавали кое-какие редкие побрякушки, прикупали новейшие модели анализаторов, патроны с повышенными поражающими способностями и всякое такое.

Вишневский предложил мне кофе с бутербродами и принялся жаловаться на жизнь:

– Прикинь, Бедуин, как оно повернулось. АТРИ, сука, решила побаловать наших «яйцеголовых умников». Дескать, хотите изучать всякую хрень? Пожалуйста, далеко ходить не надо, вот они, аномалии, сами к вам в дом пришли… А я из-за всей этой фигни столько ценного хабара потерял! В сейфе, в кабинете, его до черта лежать осталось. Я, дурак, не успел вовремя отправить в Ванавару и поплатился. А ведь был же вертолет прямо перед сиянием. Нет бы мне подсуетиться… Но кто ж знал, что эти аномальные суки прямо в административное здание заберутся.

– И на старуху бывает проруха, – посочувствовал я. – Ничего, скоро новый хабар наберешь. Кстати, вот тебе для начала. – Я выложил на стол перышки.

Вишневский быстро проверил их и скривил возмущенную мину:

– Да ты чего, Бедуин? За лоха меня держишь? Они же разряжены.

– Ничего, для коллекционеров на Большой земле сойдут и такие, – возразил я. – Впаришь им, не впервой.

Вишневский недовольно пожал плечами:

– Ладно, дам за них пару баксов по старой дружбе.

– Ты не понял, Олежек, я их тебе бесплатно отдаю.

– Ага… – Вишневский глотнул кофе. – А что я должен взамен бесплатно сделать?

– Помоги Потапу.

– Вон оно в чем дело… Слышал я уже про него. По рации мне дежурные из шлюза доложили… Как ведь не повезло мужику. А какой егерь был! – Олег сочувственно вздохнул и полез в ящик стола. – У меня здесь бутылочка коньячка заначена. Давай помянем…

– Рано еще поминать, – резко перебил я. – Не похоронили.

– Тоже верно. – Олег убрал коньяк, задумчиво посмотрел на меня, а потом спросил напрямик: – Чего ты хочешь? Вытащить его со Стрелки?

– Я бы и вытащил, да некуда. Не в тайгу же его отпускать. Долго он там протянет?

Вопрос был риторическим, но Вишневский ответил:

– Неделю. Максимум две. Даже если егеря или бродяги не пристрелят, хищники сожрут, как только боеприпасы у него закончатся. Или, если повезет, к шептуну на поводок сядет. Они, говорят, иногда зомби подбирают. Непонятно зачем, правда…

– Вот именно. Нет, пусть он останется у вас.

– Здесь Потап тоже недолго протянет. Сначала проведут с ним так называемые полевые исследования, то есть тесты всякие. Это займет дня два-три. А потом… – Олег замялся.

– Вскроют и будут в разрезе изучать, – договорил я за него.

– Будут. А потом мозг вынут и в баночку с бирочкой положат.

– А тело?

– Сожгут, куда ж его еще девать… Ты пойми, официально считается, что Потап мертв. Время смерти зафиксировали еще в шлюзовой, как только взяли анализ крови.

Мы помолчали.

– Но неужели нет способа оставить зомби в живых… в смысле целым и невредимым? Например, продлить полевые исследования, – предложил я. – На месяц, а лучше на год. Поговори с тем «ботаником», кто будет работать с Потапом. Я готов заплатить.

– Поговорить-то можно… Только зачем тебе все это нужно? Ты что, всерьез собираешься тратить свои бабки на жмурика?

Олег осекся, натолкнувшись на мой взгляд, поежился и сделал движение, будто собирался спрятаться под стол. Вообще-то он парень не робкий. Однажды в одиночку разобрался с целой компанией упырей. Но сейчас, надо думать, я и впрямь смотрел на него страшнее самого лютого хуги.