На роликах за Мерседесом - Филимонов Геннадий - Страница 9

А вдруг они уже в больнице? Лежат под капельницами, в гипсе и не могут никому о ней рассказать. Ей что же тогда, умирать придется от голода? Хотя вода здесь, кажется, есть.

Светлана встала, подошла к умывальнику и открыла кран. Тугая струя холодной воды ударила в раковину. Уже легче. Она умылась, напилась воды и приступила к детальному осмотру помещения.

Предбанник был в два раза больше самой бани. Около зарешеченного окошка стоял большой дубовый стол с лавками. Напротив — кожаный диванчик, на котором она спала сегодня ночью. Справа на небольшом столике она увидела электрическую плитку, а слева в углу были сооружены две кабинки, в одной из которых она обнаружила душ, а в другой — биотуалет. Что, в общем — то, тоже было не лишним.

В самой бане почти половину всего пространства занимала печь, а остальное было обычным — тазы, скамейки. Маленькое окошко тоже было забрано решеткой. Если даже его и высадить скамейкой, то вылезти в такое узкое отверстие все равно не получится.

Светлана осмотрела еще раз входную дверь и убедилась снова, что ей отсюда без ключей не выйти. Придется сидеть в клетке. Настроение стало снижаться к нулевой отметке. Она задумчиво провела пальцем по деревянной обшивке стены. Ее внимание привлекла тонкая линия, проходящая поперек шва. Как будто именно в этом месте не хватило длинных досок и вместо них поставили несколько коротких, или здесь должен быть какой — то тайник.

Она тщательно осмотрела стены, но больше ничего подозрительного не нашла. Правда, несколько неуместно выглядела медная гравюра, изображающая, видимо, Леля. Она висела очень низко и смотрелась инородным элементом среди массивных деревянных предметов.

Светлана нажала на нее рукой и — о чудо — с мягким щелчком из стены вышла дверца, за которой скрывался обычный холодильник. Он был полон самой разнообразной еды. Светлана выбрала себе мясо в желе, огурец и два помидора. Если учесть пропущенный ужин, то для завтрака это уже хорошо.

Она с аппетитом все съела и только потом продолжила обследование холодильника. По самым скромным подсчетам на этих продуктах можно было запросто продержаться недели две. Это только в крайнем случае, если вчерашние ублюдки больше не появятся. А потом вернется с гастролей хозяин дачи. А если они приедут сегодня?

На боковой полке стояли две запотевшие бутылки водки. Светлана поставила их сбоку от входной двери. Как только кто — нибудь сунется в баню, то она разобьет об его голову бутылку и выскочит с криками о помощи на улицу. Это лучше, чем ждать неизвестности. Светлана вспомнила липкие взгляды толстяка и ее передернуло от отвращения. Ничего, она за себя постоять сможет.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Как приятно днем идти по дороге, на которой ночью тебя все пугало. Тот же самый путь, а насколько он приятнее и короче. Тоник шел с Сашкой к электричке через кукурузу и чувствовал, что все будет хорошо. Он теперь знает номер машины и рядом с ним новый друг.

А Сашка пел песни. Как выяснилось, он их знает в невероятном количестве. Причем большинство этих песен были написаны явно задолго до его рождения. Тоник не выдержал и спросил, откуда он знает все эти песни?

— Их пел мой батя, — сказал Сашка. — Он пел их под гитару и его всегда приглашали в гости. Мама говорит, что из — за этого он и спился.

— А сейчас он поет?

— Поет, когда напьется, — вздохнул Сашка. — Только гитара его давно сломана, а без нее он не может. Получается уже не песня, а пьяное нытье. А раньше… Ты знаешь, как его слушали раньше! За столом же всегда шум, гам. И он берет в руки гитару. Два аккорда и все — полная тишина. Весь вечер слушают только его.

— А ты сам на гитаре умеешь играть?

— Не успел научиться. Я тебе не рассказывал. В общем, мама нас бросила. А когда она уходила, батя и шарахнул гитарой об пол. Все вдребезги. Теперь ни мамы, ни гитары.

Тоник задумался. Он даже представить себе не мог, чтобы его мама могла их бросить.

— Вообще — то она на другой день вернулась, — решил исправиться Сашка, поняв, что перегнул палку. — Только гитары уже нет. У него была отличная испанская гитара. Сейчас такую не купишь. А батя стал пить еще больше. Неделю только держался, а потом то же самое. Я хочу, чтобы его закодировали. У наших соседей дядя Вася раньше каждый день пил, а сейчас уже год как закодировался и ни капли. Даже пиво, представляешь?

— Представляю, — ответил Тоник. У него отец прекрасно обходился без горячительных напитков. — А сколько стоит закодироваться?

— Много, — сказал Сашка. — Но я заработаю, лишь бы у меня деньги не отнимали.

— А что это ты в карманы понапихал? — Тоник потрогал непомерно раздутый карман Сашкиной куртки.

— Веревка. — Сашка вытянул из кармана конец бельевой веревки и, проверяя на прочность, подергал ее одновременно в разные стороны. — Будет чем бандитов связывать.

Тоник усмехнулся, представив себе, как Сашка связывает двоих бандитов сразу, но ничего не сказал — нужно было уже покупать билеты.

В электричке они сели у окна, напротив друг друга. Говорить среди общего шума было бы непросто и у Тоника появилась возможность как следует рассмотреть Сашку.

Он был моложе Тоника года на два, не меньше, но сколько в нем самостоятельности и уверенности в себе. Он совершенно точно знает, чего хочет от жизни и как этого добиться.

Откуда в нем это? Тоник видел перед собой обычное лицо совершенно обычного мальчишки и не мог угадать, в чем же он отличается от него. Белобрысый, синеглазый. Да таких же вокруг тысячи. И в то же время в нем чувствовалась какая — то тайна.

Сашка только улыбался, чувствуя на себе пытливый взгляд Тоника. Внезапно он наклонился вперед и, как заговорщик, сказал:

— Давай поиграем.

— Давай, — согласился Тоник, радуясь возможности скоротать время.

— А во что ты умеешь играть?

— В буриме, — улыбнулся Тоник.

— На деньги?! — Сашка от удивления даже привстал. Уж такого от Тоника он никак не ожидал.

— Какие деньги? — возмутился Тоник. — Это же не в карты играть. Это древняя интеллектуальная игра. В нее еще в прошлом веке играли. Может быть, даже Пушкин или Лермонтов. Это игра поэтов.

— А мы здесь при чем? — Сашка отодвинулся назад, в глубину лавки, с недоверием глядя на Тоника.

— А чем мы хуже? — придвинулся к нему Тоник. — Я не имею в виду Пушкина или Лермонтова, а вообще. Чем мы хуже других? Ты что, не сможешь срифмовать пару строчек. Мила — кобыла, Сашка — промокашка, понял?

— Сам ты промокашка, Тоник — панассоник.

— Вот видишь, — обрадовался Тоник, — получается же. Назови какое — нибудь слово.

— Электричка, — нехотя сказал Сашка.

— Птичка. А теперь я говорю слово, а ты должен придумать рифму. Ну, например, цветок.

— Свисток.

— Отлично. Теперь нужно придумать четверостишье с этими словами. Через пять минут проверим, у кого лучше получится.

Тоник прикрыл глаза и сосредоточился. Сашка с веселым недоумением смотрел на него. Первый раз в жизни он видел живого поэта, который к тому же был его названным братом.

Тоник внезапно открыл глаза:

— А ты что, уже придумал?

— Ага, — ответил Сашка.

— А я — нет, — сказал Тоник и снова закрыл глаза.

Через пять минут Сашка первым читал свое стихотворение.

В электричку

Залетела птичка.

Подарила дедушке цветок,

Утащила у мента свисток.

— А почему дедушке, а не девушке? — рассмеялся Тоник.

— Дедушка старый, ему надо. А девушка молодая, сама нарвет.

— Ну, хорошо, — согласился Тоник. — Слушай теперь мое.

Когда вдали смолкает электричка,

А сердце рвется из груди как будто птичка,

След на тропинке — сломаный цветок,

Как заблудившегося поезда свисток.

— Не очень понятно, — дипломатично заметил Сашка.

— А это про любовь. Про любовь и должно быть непонятно. Но если хочешь, я тебе все объясню.

— Да нужно очень. Давай лучше в мою игру сыграем, — оживился Сашка. — Ты считаться умеешь?