Бабочка - Кейн Джеймс - Страница 13

— У него же нет ружья. Я это точно знаю.

— Но он мог купить его тайком ото всех. К тому же, ему стоит лишь крикнуть, как к нему на подмогу кинутся примерно восемнадцать братьев и сватьев, и, по крайней мере, у половины из них есть ружья.

— Джесс, если мы возьмем с собой ружье, то я точно пристрелю эту скотину.

— Тогда лучше не надо.

Мы сели в его машину и доехали на ней до церкви, а затем продолжили путь пешком, пройдя по тропинке, ведущей на другой конец лощины, и дальше, вдоль оврага, к хижине Моука. В доме никого не оказалось, и хотя в одном из углов стоял мешок с фасолью — что само по себе еще ни о чем не говорит — но только с первого взгляда совершенно невозможно было определить, жил ли здесь кто-нибудь последние два-три дня, или же хозяин жилища только что вышел и с минуты на минуту должен вернуться, или же он отправился на другой конец лощины или вниз по ручью. Но в то время, как мы стояли, перешептываясь и решая, как быть дальше, Уош внезапно вскинул руку, и я проследил направление его взгляда. Через кукурузное поле, находящееся как раз под нами, пробирался украдкой какой-то парнишка, направлявшийся в сторону лесных зарослей на противоположной стороне оврага.

— Джесс, ты знаешь его?

— Это Берди Блу. Двоюродный брат Моука.

— Он пошел предупредить его.

— Значит, вскоре он должен будет вернуться, чтобы продолжить наблюдение.

— Если мы засечем время, то можно будет вычислить, как далеко он ходил.

С этими словами Уош достал из кармана часы. Время шло, мы терпеливо ждали. Изредка я украдкой поглядывал в его сторону, и он вызывал у меня все большее расположение. За все это время он не проронил ни слова, а лишь неотрывно глядел туда, где должен был бы пройти отправившийся в обратный путь мальчишка, и взгляд его был полон решимости, свидетельствовавшей о том, что, если потребуется, он будет ждать, не сходя с этого места, целую неделю, но все-таки сделает то, ради чего пришел сюда. Через полчаса мальчишка появился из-за деревьев, и затем вдруг Уош внезапно хлопнул себя по лбу.

— Джесс, мы с тобой два идиота.

— А что случилось?

— Банджо-то нет!

— Ну и что?

— Он опасался, как бы его здесь не накрыли, и в то же время бандуру свою прихватил с собой. Идем.

В задней стене хижины не было окна, но нам удалось расшатать и выломать одну из досок, и через образовавшийся лаз мы выбрались наружу, после чего направились вверх по склону. Хижина заслоняла нас от мальчишки, что теперь сидел, затаившись в кустах и наблюдая за моей шляпой, которую мы специально для этого приладили на косяке двери. День близился к закату, в воздухе носились тучи комаров, но мы стоически терпели их укусы, стараясь не шуметь, и уже очень скоро забрались достаточно высоко. Здесь Уош остановился, огляделся по сторонам и прошептал, что если где поблизости и раздастся какой-либо шум, то мы его обязательно услышим, так как звук распространяется снизу вверх. И действительно, здесь было хорошо слышно все, что происходит внизу — начиная от грохота воды по камням близ церкви до приглушенных голосов людей, давно разошедшихся по домам, и птичьего чириканья. Он схватил меня за руку, мы прислушались и среди всей этой какофонии звуков нам удалось-таки услышать треньканье банджо. Уош выпрямился, повернулся сначала в одну сторону, затем в другую, после чего прикрыл рукой сначала одно ухо, потом другое, и мгновенно вычислил нужное направление. Мы отправились туда, и в конце концов оказались перед небольшим каменным колодцем с навесом и железным колесом. Моук сидел на краешке и, склонив голову к плечу, перебирал струны банджо, наигрывая какую-то унылую мелодию, не имевшую ничего общего с шутливыми песенками из его обычного репетуара. Он был таким маленьким и тщедушным, что издали больше был похож на седого мальчишку, чем на взрослого мужчину. Уош подобрался к Моуку сзади и, схватив его за шиворот, сильно встряхнул, так, что тот жалобно захныкал.

— В чем дело? Уош, как ты здесь оказался?

— А разве мальчишка не предупредил тебя, что я здесь?

— Откуда ему знать? Он сказал, что приходил Джесс, а с ним какой-то человек.

— Сейчас мы с тобой поедем в Карбон-Сити.

— Зачем?

— Чтобы упрятать тебя за решетку. За то, что ты натворил.

Тут я шагнул вперед и велел Моуку заткнуться, а Уоша попросил закругляться с разговорами. Потому что дорога обратно проходила мимо трех хижин, расположенных ниже по склону, и еще четыре дома находились по ту сторону оврага. Нам их видно не было, а вот они могли нас запросто увидеть. Так что если мы все-таки потревожим их сон, то нам самим может не поздоровиться. Затем мы отвели его вниз, к машине. Уош сел за руль, а я расположился с другой стороны, и Моук оказался зажатым между нами. Когда мы добрались до моей хижины, то там в саду под деревьями был уже накрыт стол, горели свечи, а Кейди и Джейн высматривали нас на дороге, не зная, куда это мы могли запропаститься.

— Ужинайте без нас, — сказал Уош, обращаясь к Кейди. — Мы скоро вернемся, вот только сдадим в каталажку этого урода. А вы ешьте, а то все остынет.

— В каталажку? Но зачем?

— Разве он не похитил нашего мальчика?

— Так он ведь не желал ему зла.

— Но это могло стоить Дэнни жизни.

— Уош, Моук — друг моей матери, ей сейчас нездоровится, и, может быть, ей сейчас, как никогда, нужно, чтобы он был рядом. Да и что с него взять-то? С этого полоумного придурка... Так что почему бы нам с тобой не вспоминать больше о плохом и заняться своими делами, вместо того, чтобы пытаться засадить его за решетку, где от него все равно не будет никакого проку?

— А что если я не такой уж полоумный, как тебе кажется.... — попробовал было возразить Моук.

— Если бы да кабы.

Последняя фраза принадлежала мне, и затем я сказал ей, что все-таки есть на свете такие вещи, которые нельзя просто забыть и простить, и что Моуку еще повезло, что мы не пристрелили его на месте, ибо ничего другого он не заслуживает. Все это время она пристально глядела на меня, а затем сказала:

— Джесс, с тех самых пор, как я поселилась у тебя, ты только и делал, что без устали твердил мне о том, что нельзя поддаваться эмоциям и зацикливаться на прошлом. Я же хочу обратить твое внимание на то, что злопамятность это тоже грех, и это особенно касается живущих в этом околотке в окрестностях ручья и до сих пор хранящих память о том, о чем все остальные уже давным-давно позабыли.

— Джесс, ну мы едем, или как?

— Поехали.

Уош, все это время сидевший в машине, снова завел мотор, и она отступила в сторону.

— Ладно, Уош, поступай, как знаешь, но просто удивительно, сколько шуму ты можешь наделать из-за какого-то пустяка.

— По-твоему это пустяк?

— Это не твой сын.

— Ничего, завтра он им станет.

— Речь не о том, кем он станет завтра. А о том, кем он является сейчас, и кем он был на момент похищения. Если ко мне станут приставать с распросами, то я отвечу, что мне нечего на это сказать, а если мать не подписывает заявление, то все, делу конец. За исключением тех случаев, когда у ребенка есть отец.

— Кейди, почему ты защищаешь Моука?

— Джесс, ты что, совсем рехнулся? Кто тут защищает Моука? Я защищаю лишь себя и своего маленького сына, о котором, похоже, тут все вообще уже и думать забыли. Или ты думаешь, что мне хочется, чтобы вся эта афера попала на страницы газет, чтобы все узнали бы о том, что Дэнни, выражаясь их языком, это «дитя любви»? Лишь одному Богу известно, что еще могут напридумывать эти репортеры!..

— Наш сюжетец явно не тянет на газетную сенсацию.

— Это похищение-то ребенка?

Она подошла вплотную к машине и теперь ее слова были обращены только к Уошу.

— Неужели тебе мало того, что ты уже сделал, и ты хочешь заставить меня страдать снова? К чему весь этот спектакль?

— Я все равно засажу его за решетку.

— Да ты даже этого не можешь толком сделать.

— А ты что, знаешь способ получше?

— Ты собираешься сдать его полиции округа Карбон, в то время, как преступление было совершено в Блаунте? Здорово придумано, нечего сказать. Ну притащишь ты его в участок, а тебе там скажут: «Извини, сынок, в целом ты, конечно, прав, но вот кое в чем все же ошибаешься». А потом еще...