Эхо в тумане - Кейн Андреа - Страница 41

Безусловно, Трентон должен понимать это.

Отвратительные подозрения снова принялись терзать мозг Арианы. Может, все было именно так, как говорил Бакстер, и Трентон просто теряет рассудок, когда дело касается тех, кого он считает своей собственностью, а она теперь попала в эту категорию? Неужели он не может здраво рассуждать даже при оценке поведения своего собственного брата и способен приписать ему какие-то неблаговидные поступки? Этот вопрос вернул ее мысли к Дастину, человеку, который так трогательно обращался с ней… до тех пор, пока она не сказала, что считает Трентона виновным в смерти Ванессы. В тот же момент из сердечного, нежного друга Дастин превратился в сердитого и насмешливого незнакомца. При этом он не просто страстно защищал своего брата, но и намекнул, что подлинной виновницей случившегося была Ванесса. Что же он имел в виду?

Реакция Дастина смутила Ариану и еще по одной причине. Несмотря на любовь к Трентону, пристрастность в суждениях, казалось, полностью противоречила характеру Дастина. Она провела в его обществе достаточно много времени, чтобы оценить его врожденную объективность, даже когда дело касалось оценки поведения тех, кого он любил. И все же в этом случае он был твердо убежден, что Трентон невиновен, несмотря на все те реальные доказательства, свидетелем которых он был. Почему?

Ответ простой. Дастин верил в своего брата, и не из слепой преданности, а с абсолютной убежденностью, и это поразило Ариану, словно тяжелый удар булыжником. В глубине души она знала, что Дастин имел на то все основания.

Ариана села и, смахнув слезы со щек, погрузились в тревожные раздумья о том, какими подробностями прошлого Бакстер пренебрег и не сообщил ей и как ей открыть их. Она могла бы узнать больше от Дастина, если бы Трентон не ворвался в конюшню, словно ревнивый безумец, и не прервал их разговор.

Но одну вещь ей удалось узнать — разговоры о Ричарде Кингсли пробуждали у обоих братьев огромное волнение, и, казалось, ни один из них не желал обсуждать подробности его смерти.

Ариана обхватила колени и задумчиво склонилась, положив подбородок на сплетенные руки. Ричард Кингсли умер сразу же вслед за Ванессой. Это все, что она знала. Если его смерть произошла не от потрясения, вызванного преступлением сына, что тогда ускорило его внезапную кончину? И почему оба брата, Трентон и Дастин, так упорно скрывают обстоятельства смерти герцога?

Ариана нахмурилась. Ей некуда обратиться за ответом. Она никогда не посмеет задать подобный вопрос посторонним — это поставит мужа в неловкое положение и вызовет его недовольство. Итак, каким же образом узнать ей о Ричарде Кингсли, не насторожив своей настойчивостью братьев и не разбередив их старые раны?

«Гостиная Трентона, — осенило ее, — вот начало разгадки». Какая превосходная отправная точка! Она пойдет в гостиную Трентона, все обследует… и, возможно, что-нибудь прояснит.

Обретя цель, Ариана вскочила. Она не имела ни малейшего представления, что надеялась найти в совершенно пустой комнате, но любое напоминание о Ричарде Кингсли, каким бы незначительным оно ни было, стоит того, чтобы рассмотреть эти пустые стены. В любом случае она собиралась побывать в этой комнате еще, чтобы впоследствии редекорировать ее — подвиг, который она намеревалась совершить.

Ариана поспешно провела гребнем по спутанным волосам. В ее памяти внезапно возник образ Трентона и выражение страдания, появившееся на его лице, когда он заговорил о своей неприязни к гостиной, о чувстве боли и потери, которые она у него вызывает. Почему это воспоминание причинило и ей боль, принимая во внимание ее собственные страхи и дурные предчувствия, не говоря о странном противоречивом поведении по отношению к ней Трентона, она не могла сказать. Возможно, то была вера Дастина в брата, а может, ее собственное инстинктивное доверие. Она только знала, что отчаянно хочет сделать добро для мужа, и если она не сможет дать ему ничего больше, то подарит ему это маленькое царство мира и спокойствия, место, которое он сможет назвать своим.

И, возможно, по ходу дела ей удастся распутать неясную паутину прошлого.

Бесшумно, босиком Ариана выскользнула в коридор, посмотрела украдкой вправо и влево. В холле никого не было. Она дошла до гостиной и открыла дверь.

Комната была точно такой, как она представляла, — застывшей и пустой. Она взглянула на заброшенное кресло, хорошо помнившее хозяина: здесь он проводил долгие приятные часы за чтением и рисованием, затем поспешно прошла мимо него к столу и долго стояла, прикоснувшись рукой к верхнему ящику, не решаясь выдвинуть его. Никогда прежде она не трогала чужих вещей, и охватившее ее тяжелое чувство вины напомнило ей, что она пытается грубо вторгнуться в чью-то личную жизнь. Но сразу же она подумала, что затеяла справедливое дело. Справедливое и необходимое.

Решение принято — Ариана рывком открыла ящик.

Он был заполнен грудой эскизов, Ариана тотчас же в них узнала наброски реконструкции Броддингтона. Каждый лист подписан инициалами Р. К., так что у нее не осталось никаких сомнений насчет того, кто выполнил их. Приподняв бумаги, она заглянула под них. Ничего.

Ариана решительно положила документы на место и, задвинув ящик, открыла следующий. Там лежало немного вещей, но они были тщательно размещены: три старые фотографии в позолоченных рамках — женщина и два маленьких мальчика. Когда Ариана принялась их рассматривать, уголки ее губ приподнялись. Она узнала покойную герцогиню Броддингтон по портретам, висевшим в галерее, а в младшем мальчике с темно-голубыми глазами и шаловливой усмешкой — Дастина.

Все еще улыбаясь, Ариана перевела взгляд на третье фото, и ее нежные чувства стремительно исчезли, когда ее взгляд встретился с пронзительным кобальтовым взором мужа. Дастин прав — даже мальчиком Трентон был красив до такой степени, что в этом чувствовалось что-то греховное. В его лице уже проявился намек на то разрушительное очарование, которое со временем увеличится. Его юное лицо, на котором еще не пролегли морщинки, как сейчас, в сочетании с ослепительной улыбкой, такой же заразительной, какую Ариана впервые заметила в лабиринте, где они встретились, делала его неотразимо привлекательным. И даже в детстве он казался способным на сильные чувства. И это немного пугало. Его пронизывающий взор долго удерживал Ариану в плену. Игла страха кольнула ее в сердце, и она, с трудом переводя дыхание, оторвала взгляд. Поспешно положив фотографии на место, она захлопнула ящик.

Звук эхом отозвался в пустой комнате, и Ариана вздрогнула. Она совсем упустила из виду опасность быть застигнутой здесь, как всегда забывая обо всем под гипнотизирующим взглядом Трентона. Испуганно присев на корточки, она спряталась за столом, полагая, что теперь, наверное, все домочадцы будут знать о ее местонахождении.

Проходили долгие минуты, сопровождаемые только бешеным биением ее сердца.

Наконец, она вздохнула с облегчением и встала, чтобы продолжить поиски.

В нижнем ящике лежали только два старых тома — Мильтона и Чосера. Ариана тщательно просмотрела их в надежде найти какую-нибудь записку или письмо, забытое между страниц. Но ничего не нашла.

Разочарованная, она попыталась засунуть книги назад, в ящик, и обнаружила, что они не входят. Озадаченно нахмурившись, она достала их и попыталась положить снова, на этот раз под другим углом, бесполезно. Ящик просто отказывался вместить оба тома.

Тихо застонав, Ариана опустилась на колени, положив обе книги на пол рядом с собой. Такого осложнения она не ожидала. Не питая ни малейшей надежды на то, что Трентон не заметит, если один из томов, всегда лежавших в столе, окажется вдруг на нем, она всматривалась в ящик и сначала не видела ничего. И уже собиралась встать, когда ее внимание привлекло легкое различие в цвете у дальней стенка ящика. Светло-коричневый оттенок был чуть светлее, чем древесина орехового дерева, — отличие почти невозможно заметить, если не вглядываться пристально. А Ариана смотрела очень внимательно.