Сын Китиары - Уэйс Маргарет - Страница 37

– Из–за Рейстлина? – улыбнулся Даламар. – Палин действительно одарен, Карамон, так же как и его дядя. Для него, как и для Рейстлина, возможен лишь один выбор – магия. Но в Палине сильна любовь к семье. Он сделал бы выбор, который разбил бы его сердце.

Карамон склонил голову. Палин поставил вино на стол и подошел к отцу. Карамон обнял сына.

– Даламар прав, – сказал Карамон хрипло. – Я хотел, чтобы тебе было хорошо, и я боялся… боялся потерять тебя из–за магии, как потерял его… Прости, Палин.

В ответ Палин обнял отца.

– Итак, ты прошел Испытание! Я горжусь тобой, сын! Так горжусь…

– Спасибо, отец! Мне нечего тебе прощать. Я наконец понимаю тебя…

– Последние слова были не слышны из–за крепких объятий отца и сына.

Затем Карамон вернулся к окну и, вновь нахмурившись, устремил взгляд на Шойканову Рощу.

Палин, повернувшись к Даламару, смотрел на эльфа изумленно.

– Испытание, – произнес Палин неуверенно, – кажется настолько реальным! Однако я здесь… Рейстлин меня не убил…

– Рейстлин! – Карамон побледнел, с тревогой оглядевшись вокруг.

– Успокойся, друг мой, – сказал Даламар, поднимая тонкую руку. – Испытание различно для каждого, кто его проходит, Палин. Для одних оно очень реально и может иметь ощутимые катастрофические последствия. Твой дядя, например, едва выжил после встречи с одним из моих сородичей.

Испытание Юстариуса оставило его хромым. Но для других Испытание проходит только в их сознании. – Лицо Даламара напряглось, голос задрожал от воспоминания о боли. – И это может воздействовать иногда хуже, чем другие Испытания…

– Итак, все это было в моем сознании. Я не ходил в Бездну? Моего дяди в действительности там не было?

– Да, Палин, – сказал Даламар, уже успокоившись. – Рейстлин мертв. У нас не было причин думать иначе, несмотря на то что мы вам сказали. Мы не знаем, конечно, наверняка, но полагаем, что видение, которое описал твой отец, истинно, данное ему Паладайном, чтобы облегчить горе. Когда мы сказали, что у насесть знаки того, что Рейстлин жив, все это было частью ловушки, чтобы привести вас сюда. Не было никаких знаков. Если Рейстлин сегодня и жив, то только в наших легендах…

– И в нашей памяти, – прошептал Карамон.

– Но он казался таким реальным! – запротестовал Палин. – Я чувствовал мягкий бархат в своих пальцах, жгучее прикосновение руки, прохладность и гладкость дерева Жезла Магиуса, видел золотистые глаза, ощущал запах розовых лепестков, пряностей, крови…

– Я знаю, – сказал Даламар, вздохнув. – Но это был мираж. Страж стоит перед Дверью, которая по–прежнему опечатана. И так будет вечно. Ты никогда не входил даже в лабораторию, не то что в Бездну.

– Но я же видел, как он входил, – сказал Карамон.

– Это часть миража. Я один видел сквозь него. Я сам помогал его создавать. Все было устроено очень реалистично, Палин. Ты никогда не забудешь об этом. Испытание не только судит твое искусство мага, но и, что более важно, открывает что–то тебе самому в себе. Ты должен был открыть две вещи – правду о дяде и правду о себе.

«Знать правду о себе…» – раздался эхом голос Рейстлина.

– Теперь я знаю, чему я предан. – Палин разгладил складки белой мантии. – Как сказал Морской волшебник, я буду служить миру, тем самым служа себе.

Даламар улыбнулся:

– А теперь, я знаю, ты жаждешь вернуться домой, юный маг. Я больше не держу вас. Я почти сожалею, что ты не сделал другой выбор, Палин, – сказал эльф, пожав плечами. – Я был бы рад иметь тебя своим учеником. Но ты станешь достойным противником. Для меня было честью содействовать твоему успеху. – Даламар протянул руку.

– Спасибо, – сказал Палин, вспыхнув. Он благодарно сжал руку Даламара. – Спасибо… за все.

Карамон подошел к сыну и тоже пожал руку эльфа, почти утонувшую в могучей ладони Карамона.

– Думаю, я позволю тебе воспользоваться… твоей магией… чтобы отправить нас в Утеху. Тика, должно быть, заболела от переживаний…

– Отлично, – сказал Даламар, обменявшись улыбкой с Палином. – Встаньте плотнее. Прощай, Палин. Увидимся в Вайретской Башне.

Но тут раздался стук в дверь.

– Что еще? – спросил недовольно Даламар. – Я дал приказ, чтобы нас не беспокоили!

Дверь открылась сама, очевидно. Из темноты блестели два глаза.

– Прости, господин, – сказал призрак. – Но мне приказано передать молодому магу прощальный подарок.

– Приказано кем? – Глаза Даламара сверкнули. – Юстариусом? Неужели он посмел вступить в Башню без моего позволения…

– Нет, господин, – сказал призрак, паря по комнате. Холодный взгляд остановился на Палине. Призрак медленно приблизился к нему, протянув бесплотную руку. Карамон быстро встал между ним и сыном.

– Нет, отец, – твердо сказал Палин. – Отойди, он не причинит мне вреда. Что у тебя для меня? – спросил он у призрака.

В ответ лишенная плоти рука сделала магический знак, и в ней возник Жезл Магиуса.

Карамон изумленно отступил назад. Даламар холодно смотрел на призрак.

– Ты пренебрег своими обязанностями! – В голосе эльфа звучал гнев.

– Клянусь именем нашей Темной Королевы, я пошлю тебя за это на вечные муки в Бездну!

– Я не пренебрег обязанностями, – ответил Страж, его глухой голос напомнил Палину о сферах, в которые он входил, если это был не мираж. – Дверь лаборатории по–прежнему закрыта. Ключ здесь. – Страж показал серебряный ключ на призрачной ладони. – Ничто не изменилось. Ни одно живое существо не вошло внутрь.

– Тогда кто… – начал Даламар свирепо. Внезапно его голос оборвался, лицо побледнело. – Ни одно живое существо…

Потрясенный эльф опустился в кресло, глядя на жезл широко раскрытыми глазами.

– Это твое, Палин, как было обещано, – сказал призрак, передавая жезл юному магу.

Палин взял его дрожащей рукой. Кристалл вспыхнул ясным огнем, излучающим холодное чистое серебристое сияние.

– Подарок от истинного Хозяина Башни, – добавил призрак холодным тоном. – Вместе с ним и его благословение.

Белые глаза почтительно поклонились и удалились.

Держа жезл в руке, Палин вопросительно посмотрел на отца.

Карамон улыбнулся сквозь слезы.

– Пойдем домой, – тихо сказал он, положив руку на плечо сына.

Часть 3. Спорщики

Предисловие (Или послесловие, что тоже вполне может быть)

Братья стояли на причале и глядели вслед удаляющемуся судну.

– Ну и маг из тебя! – проговорил Танин. – Ты с самого начала должен был заметить, что с гномом не все в порядке.

– Я? – возмутился Палин. – Начнем с того, что по твоей милости мы ввязались в эту дурацкую историю. Приключения всегда начинаются подобным образом. – Молодой волшебник попытался передразнить голос старшего брата.

– Ладно вам, – начал Стурм, стараясь примирить спорщиков.

– Заткнись! – Оба брата теперь набросились на него. – Ты первый влез в этот глупый спор!

Братья, уперев руки в боки, гневно взирали друг на друга. Соленый бриз слегка трепал длинные пряди рыжих волос двух старших братьев и обтягивал длинные белые одежды вокруг тоненьких ног младшего.

Их прервал разнесшийся поверх пляшущих волн звонкий крик:

– Прощайте, друзья! Прощайте! Это была хорошая попытка. Может, когда–нибудь еще раз попробуем!

– Только через мой труп! – будто сговорившись, хором крикнули три брата и, кисло улыбаясь, принялись Как–то вяло махать руками на прощание.

– Тут у нас полное согласие, – усмехнулся Стурм. – И я знаю еще одно.

Братья рады были отвести взгляд от грузно качающегося на волнах парусника.

– О чем ты?

– Да о том, что мы никогда не расскажем о случившемся ни одной живой душе! – Стурм говорил тихо. Два брата оглянулись и посмотрели на зевак, столпившихся на причале. Зеваки глазели на корабль и смеялись. Некоторые из них, бросая косые взгляды на братьев, показывали на них пальцем и с трудом подавляли смешки.